Ярмо Господне
Шрифт:
— …Ей-ей, дамы и господа, так оно у них и случилось страшное в Чароньском яхт-клубе, — Вероника дошла до промежуточного финиша в озерных сказаниях. — После того богатые яхтсмены-ходилы вразброд перебрались на теплые заграничные воды, а малоимущие осели в грязной луже, на столичном водохранилище, именуемом Дожинское море. Чтоб им век моря видать!
Семнадцать-шестнадцать лет назад, к слову, после избрания неизбывного белоросского президента Григория Лыченко, паломничество первомайских ходунков на озеро Чаронь понемногу возобновилось. Там им намного проще шнырять
Но какой-либо организации у них с тех пор как не было, так и в помине нет. Постоянных спонсоров найти не могут. Достоимущих господ из их водной среды не вышло, чем может воспользоваться колдунец-хитрованец Валера Шумкович.
Ему все едино: прыгать, плыть, летать над водой или над землей. Человек-амфибия есть жаба — живет, жрет, срет на суше и на море…
Первомайский шест друидов наши водоходящие по-прежнему ставят, но не дубовый, а березовый. Обрубают на молодой березке сучья, оставляя на ней несколько веточек на верхушке. Однакось обрядовых радений и камланий с бубнами вокруг березы поныне не устраивают ни ночью, ни днем.
В конце прошлого века ходунцы и ходуньи пробовали ввести в обычай избирать голого майского короля вкупе и влюбе с майской голой королевой. Тогда их на Малой Чарони кучковалось намного больше, чем теперь. Человек по 500–600 участников и зевак-туристов наезжало с палатками. Нынче же примерно полсотни организмов оккупируют с вечера мотель и к рассвету или уже засветло подкатывают еще каких-нибудь сотни полторы, разбивают туристический лагерь на лесном берегу.
Так вот, в ту пору первомайские ходунцы были гораздо отвязнее по сравнению с тем, какие они сейчас. Веселились водоходящие, как могли. Например, ходили не только по воде, но и по горящим углям.
Мужчины отдельно от женщин в своем кругу избирали голую королеву из числа страстно желающих претенденток. Строгое мужское жюри у них досконально вымеряло стереометрию молочных желез: высоту конуса, длину окружности основания, толщину сосков, диаметр ареол… Очень точно измеряли расстояние между пупком и половыми губами, затем меряли просачный промежуток от ануса до вагины… От промежности до колена вычисляли длину бедер. Результаты интимных исчислений немедля объявлялись и сравнивались под аплодисменты и овации, браво-брависсимо…
Потом женщины и девушки потребовали публичного равноправия и эмансипации, что и обрели, начав избирать голого короля независимо в чисто женском обществе. Надо сказать, бравых кандидатов в голые короли нашлось немало.
Естественно, исключительно женское жюри публично, действуя штангенциркулем и портновским метром, измеряло длину и диаметр полового члена, размер головки, угол возвышения у добровольцев в разных состояниях возбуждения. Скажем, интимно исследовали они оную мужественность в духе заветов безбожного еврейского докторишки Зигги Фрейда, как известно, делавшего из размеров и применения гениталий глобальные выводы о подсознательных мотивах социальной психологии человека разумного. Пошли они, правда, несколько дальше комплексного дедули
Все бы ничего, но через пару-тройку лет основной конкурс-аттракцион неформального фестиваля «Озерная гладь» испортили геи и лесбиянки. Права сексуальных меньшинств демократичные по природе ходунцы уважили и допустили голубых к избранию голого короля, к измерению его мужества в женском обществе, а розовым позволили заодно с мужчинами выбирать красивую сись-пись у кандидаток в голые королевы. Тут же куда-то запропастилось, сгинуло и схлынуло все очарование и непринужденность конкурса, став обыкновенным похабством…
И назвали-то они свой аттракцион иронично и умно, а вышло так, что майский король, увенчанный весенними цветами, каких и царь Соломон не носил во дни славы своей, оказался просто голым мужиком с большим хуху. А королева — вульгарной голой бабой с большущей пипи…
Год за годом нравы у ходунцов и ходуний по озерным водам становились совсем пуританскими. Сейчас королеву мая избирают, на глаз издаля прикидывая увесистость содержимого ее бикини.
Выставлять на публике нагишом собственные женственность и мужество у них нынче, как правило, не принято. У пляжников строго тряпочки на чреслах, редкие пляжницы сотрясают голыми сиськами, дойками, буферами. И то не во время хождения по водам, а только на бережке…
На рассвете семь «сумеречных ангелов», — невесомо скользящие над землей клочья предутреннего тумана, — в предписанном планом-диспозицией порядке рассредоточились на берегах озера Малая Чаронь в районе протоки, соединяющей его с Большой Чаронью. Оперативная группа теургического воздействия выжидала лишь необходимого момента, когда потребуется ее экстренное вмешательство в прогнозируемое развитие обстановки.
«По мере веры каждого и тягости Ярма Господня воздаяние, искупление и соучастие свыше воспоследуют…»
Рыцарь-инквизитор Филипп безучастно наблюдал, как две дюжины мужчин и женщин, одетых в длинные белые рубахи до лодыжек, трижды молча обошли вокруг майского шеста и торжественно гуськом спустились на уровень озера. Близ гладкого уреза спокойной воды они разбрелись по влажному песку в терпеливом ожидании первых лучей восходящего солнца.
Кое-кто набожно перекрестился, два человека опустились на колени, воздев руки к небу и обратившись на восход. Все ожидали, когда самым краешком солнечного диска озарит лесные вершины, и по воде к ним протянется сверкающая дорожка.
На заре каждый вступал сам по себе на озерное зеркало и перемещался соответственно своим аномальным возможностям.
Одни скользят над самой водой, словно конькобежцы на ледяном катке, помогая движению отмашкой руки и ничуть не возмущая водной глади. Другие осторожно, не сгибая коленей, раскинув крестом руки, переступают по воде, словно бы шествуют поверх туго натянутой ткани; водяная поверхность под ними видимым образом чуть-чуть прогибается, пружинит, а от их ступней по озеру расходятся небольшие круги.