Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Замыслов Валерий Александрович

Тихомир тихо, сторожко двинулся на голос и вновь застыл, потрясенный увиденным. Девушка в траурном платье, со скорбными, но прекрасными чертами лица, обвила невесомой гибкой рукой раскидистую задумчивую серебряную березу и, закрыв затуманенные очи, роняла из глубины своей чувственной души грустную песнь.

У Тихомира заныло сердце. Как ему захотелось подойти к этой страждущей девушке и облегчить ее душевные терзания. Но того он не сотворит: девушка ведет беседу с богами, и никто не волен помешать этому созвучию

с Матерью Землей.

Песнь смолкла. Девушка поклонилась березе, затем с нежным трепетом прижалась к ней губами и тихо удалилась вглубь пущи.

А Тихомир так и стоял, зачарованный — и девушкой, и молчаливой серебряной березой, и проникновенной песней, оставшейся в его растревоженном сердце. Что-то смутное, взволнованное и досель неизведанное происходило в его душе. Ему почудилось, что боги не зря привели его к этой неведомой девушке.

Еще сам не зная почему, Тихомир, после продолжительного раздумья, повернул к озеру и вскоре увидел на берегу дивно изукрашенную, изящно сотворенную, открытую с озерной стороны беседку, коя появилась, по-видимому, совсем недавно. В чудесном строении, увенчанном легкой крышей, покрытой чешуйчатым осиновым лемехом, никого не было.

Тихомир никогда без приглашения не входил в чужие жилища, но сейчас будто что-то подтолкнуло его. Он поднялся на крылечко, а затем и вошел внутрь. Уютно, чисто, красиво. Стены обиты богатой цветной паволокой, на полу разостлан широкий иноземный ковер; ближе к левой стене придвинут небольшой стол, крытый белой льняной скатертью, вокруг него — три кресла; одно — совсем приземистое, но с высокой спинкой. На столе, — заполненная каким-то напитком, братина, расписанная узорами, ковш и две чаши.

Ход к противоположной стене отгорожен парчовой занавесью. Тихомир слегка отодвинул ее, и перед ним оказалось ложе с мягкой постелью и двумя подушками.

«Да это же всё для Березини», — догадался Тихомир, кой уже ведал о любви к ней князя Ярослава. Ведал он от деда Овсея и о том, что Березиня любит приходить с сыном Святославом к озеру. Вот поэтому-то и появилась на берегу Неро сказочная беседка.

Тихомир хотел, было, уже выйти из-за занавеси, как вдруг услышал чьи-то шаги. И были они какие-то сторожкие, крадущие, как будто человек пришел что-то похитить из этого строения.

Тихомир вновь, и совсем бесшумно, слегка отодвинул занавесь, и то, что он увидел, привело его в изумление. Чернявый незнакомец вытянул из-за пазухи зеленого полукафтана стеклянный пузырек и вытряхнул из него в братину добрую треть жидкости.

— Теперь издохнешь, полюбовница. И приблудок твой пусть откинет копыта, — зло и глухо произнес незнакомец и поспешил выбежать из беседки.

Тихомира осенило: кто-то пытается отравить Березиню и ее сына. Он хотел, было, кинуться за злодеем, но передумал. Тот может далеко убежать, а в это время в беседке окажется

Березиня. Надо ее обождать.

Она (так вот кто оказалась грустной певуньей!) появилась с сыном все в том же черном траурном облачении, с бескровным измученным лицом и потухшими очами.

Березиня приходила в беседку каждый полдень, а именно с той поры, когда узнала о гибели Ярослава. В этой беседке она провела с любимым весь последний день, а на другой — оба отплыли в Ростов, откуда Ярослав ушел в поход.

Теперь, возвращаясь сюда, она вспоминала каждую минуту, каждое словечко, вышедшее из уст Ярослава.

«Я изведал, что ты любишь вишневый напиток, ладушка моя».

«Люблю. И Святослав его любит».

«Теперь каждое утро твой напиток будет приносить слуга… Тебе хорошо здесь, ладушка?».

«Да, мой любимый. Мило смотреть на озеро. Отсюда даже Ростов виднеется…»

Вот и сегодня Березиня поначалу постояла у озера, а затем вошла с сыном в беседку.

— Прости, Березиня. Мне надо с тобой поговорить.

— Что? — тусклым, рассеянным голосом произнесла Березиня, подняв на Тихомира безжизненные, опухшие от слез глаза.

— Не пей напитка. Он отравлен.

— Что? — Березиня пребывала, будто во сне.

— Напиток отравлен.

— Напиток?.. Ты кто?

— Тихомир.

Мальчонка что-то залепетал и потянул мать к столу.

— Сейчас, дитятко. Я напою тебя.

Но Тихомир преградил Березине путь к столу и провел перед ее затуманенными очами ладонью.

— Остановись! Тебя и сына задумали отравить.

— Отравить? — очнулась Березиня и заговорила тихим и слабым голосом. — Тебя зовут Тихомиром. Я видела тебя в Ростове. И кто ж нас хочет отравить?

— Пока не знаю. Но в напиток подлит яд.

— Кто ж захотел нашей смерти?

— Этого мне неизвестно.

— А впрочем, я и сама не хочу жить.

Несколько дней назад в терем пришли наместник Озарка, сотник Горчак и молодой дружинник Деряба. Наместник и сотник долго переминались с ноги на ногу. Озарка так и не смог ничего сказать, тогда о гибели Ярослава поведал Горчак.

Березиня обмерла, у нее подкосились ноги, и она упала на ковер. Озарка долго приводил ее в чувство. Войдя в рассудок, Березиня с трудом вымолвила:

— Не хочу жить. Не хочу… Кто-нибудь… Найдите в поставце темный пузырек с зельем.

Горчак кивнул Дерябе, и когда у того в руках оказался пузырек с какой-то жидкостью, сотник строго спросил:

— Что это, молодка?

Но Березиня была настолько подавлена, что у нее не было сил отвечать. Она в каком-то тумане вспомнила, что Ярослав, еще до своего похода, пожалел одну из своих любимых собак, коя состарилась и медленно умирала. Приказал, дабы она не мучалась, усыпить ее, но зелье приготовили такое сильное, что собака умерла в одночасье.