Ярость
Шрифт:
Полковник Кравец сказал едко:
– Сейчас они сами чеченцы.
– Что? – вздрогнул командующий. – Чеченцы?
– Сто с лишним миллионов чеченцев, – проговорил Кравец. Глаза его покраснели, он сказал вдруг осипшим голосом: – Когда этих солдат посылали на Чечню, они не понимали, куда и зачем… но сейчас… сейчас понимают больше того, что им говорите вы.
Командующий угрюмо смотрел на танковый бой, нелепый и страшный. Русские танки без выстрелов мчались на американцев, а там каждый танк был окутан огнем из всех орудий. Русские
Внезапно Смитсонсон закричал:
– Мы этого не хотели!.. Мы хотим вступить в переговоры!!!
Кременев сказал брезгливо:
– Стреляйте, пока хватит снарядов. Кто будет разговаривать? Каждый танк уже сам по себе.
– Но связь…
– Какая, к черту, связь, у нас же не ваши чудо-кухни на колесах. Да и не подчинятся самому богу! Озверели. Такие вот бросались на амбразуры… Черт, что с ними? Как этот чертов Кречет успел их всех так… Это же была шваль, а не армия! Подонки, наркоманы, лодыри, панки, стиляги чертовы! Только и считали часы до дембеля…
За их спинами Кравец сказал мрачно:
– Мы не могли сделать лучшей услуги Кречету, чем высадить сюда американцев. Теперь все, кто колебался, его люди.
Кременев покосился на его одухотворенное лицо:
– А вы?
– Я?.. Я пойду за вами. До конца.
– Понятно, – прошептал Кременев. Кравец пойдет за ним до конца не потому, что верит в право на переворот, а из-за личной преданности ему, спасшему его отца от суда. А это тоже победа Кречета, ибо кто из современных офицеров знает такие понятия?
– Услугу Кречету оказали еще раньше, – бросил он с горечью. – Когда натовцы, решив добить Россию, поспешили придвинуть свои войска к границе. Все равно нашлись бы кречеты…
Смитсонсон что-то кричал в микрофон, требовал сведений, русские офицеры видели его белое лицо и вытаращенные в муке глаза:
– Но я не предполагал!.. Никто не предполагал! Если бы мое правительство знало… нас бы не послали!
Кременев крикнул зло:
– Довольно распускать нюни! Быстрее вперед танки!
– Но они все… – прошептал полковник, – все ваши погибли!.. Эти танкисты… с холостыми зарядами… пошли на все, чтобы остановить… Знали же, что погибнут! Они знали, но… Я читал, что это русский прием – таран лоб в лоб… Нестеров, ваши танковые армии на Курской дуге… Но в наше просвещенное время…
Кременев ухватил его за лацканы, встряхнул изо всех сил, заорал в лицо:
– Встряхнитесь! Поздно жевать сопли! У вас еще три танка! Быстрее на КП, там Кречет с горсткой людей. У них ни танков, ни гранатометов. Надо успеть захватить, пока не отступили к «зеленым».
Смитсонсон прошептал:
– Езус Кристос!.. Только бы еще и «зеленые» не…
– Не станут, – заверил
– Что мы делаем, что делаем! – с тоской вскрикнул Смитсонсон.
Он побежал к танкам, песок взлетал из-под ног, словно через пустыню мчался страус. Кременев не понял, почему тот не отдал приказ по радиосвязи, но полковник с разбега вскочил на танк, откинул люк. Что-то крикнул, оттуда поспешно вылетел танкист, с такой торопливостью слезал, что скатился, за ним выбрался второй, а полковник исчез в недрах огромной машины.
Уже отказываются, понял Кременев. Сам поведет машину, все-таки он покрепче. А эти двое уже не вояки. Да и те, что в двух оставшихся, годятся ли… Ладно, лишь бы подъехали, грозно рыча моторами, к КП. Этого хватит.
Он кивнул Кравцу, тот пересел за руль.
– Поехали, – бросил Кременев. – Впереди!
– Может, за танками?
– Они уже ни к черту, – огрызнулся Кременев. – Они и Вторую мировую прошли как на параде. Ни одного тарана за всю американскую историю! За все войны! Представляешь?
– Нет, – ответил Кравец честно.
Кречет мазнул по нам скользящим взглядом, отвернулся и стал смотреть в стереотрубу. Кроме него, в блиндаже были трое солдат, даже не спецназовцев, а простых салажат, испуганных и растерянных, двое из тех юнцов, что приняли ислам, а третий вовсе с университетским значком, молоденький лейтенант, что приносил нам телефон, сам Яузов, да еще я, доктор наук, футуролог, которого за последнее время столько били, что пора и прибить вовсе. Футуролог – это что-то вроде предсказателя, так за то, что не предсказал такое.
Три американских танка, единственно уцелевшие после страшного нелепого боя, когда были уничтожены все танки русских, двигались уже медленно, словно человек через болото, нащупывающий твердую почву. Похоже, переговаривались постоянно, потому что то один, то другой выдвигался вперед, явно с неохотой, тут же притормаживая, давая себя обогнать другим. Но широкие жерла исполинских пушек были нацелены на блиндаж, в котором укрылись мы, русские. Взять Кречета живым или мертвым – и западная цивилизация будет спасена.
Пулеметы перестали строчить, из динамика рвались переговоры на английском. Танки были уже в полусотне шагов, когда остановились, огромные пушки нацелились в нашу сторону. Я сцепил зубы, ожидая, когда тяжело громыхнет, там черное дуло исчезнет в ослепляющей вспышке, а здесь стегнет болью… очень недолго, ибо снаряд из такого танка разнесет любое противотанковое убежище со всеми, кто там…
– Мы были высоки, русоволосы, – раздался за спиной высокий мальчишечий голос. Солдат, который с образованием, жадно затягивался в интервалах между словами, а на танки смотрел исподлобья, как молодой бычок на красные трусы зоотехника. – …вы в книгах прочитаете, как миф, о людях, что ушли не долюбив, не докурив последней папиросы…