Ярость

Кинг Стивен

— Надиралась, сидя перед телевизором? Видела по углам зеленых человечков? Или до этого дело не дошло? Видела она человечков? Видела? Видела человечков по углам?

— Да, это было ужасно! — выплюнул он. — И ты ужасен! Убийца! Убийца!

— Ты ей писал? — мягко спросил я.

— Чего мне ей писать? — взвился Тед. — С какой стати мне ей писать? Она сама во всем виновата.

— И ты не смог играть в футбол.

— Пьяная сука, — отчеканил Тед Джонс.

Кэрол Гранджер ахнула. Глаза

Теда очистились от тумана, светящаяся в них ярость ушла. До него дошло, что он только что сказал.

— Ты мне за это ответишь, Чарли.

— Возможно. Если представится случай. — Я улыбнулся. — Мать — пьяная сука. Действительно, это ужасно, Тед.

Тед молча сел, сверля меня взглядом.

Эпизод закончился. Теперь я мог переключиться на другие дела, во всяком случае, на время. Я чувствовал, что с Тедом я еще не закончил. Или он со мной.

Народ за окном пришел в движение.

Мерно жужжали электрические часы.

Долгое время никто не произносил ни слова, или мне показалось, что молчание затянулось. Впрочем, им было о чем подумать.

Глава 18

Нарушила повисшую тишину Сильвия Рейган. Откинула голову и расхохоталась. Громко, от души. Несколько человек, в том числе и я, подпрыгнули. Тед Джонс — нет. Он все еще думал о своем.

— Знаете, что я хотела бы сделать после того, как на всем этом мы поставим точку?

— Что? — спросил Свин, удивившись тому, что снова заговорил. Сандра Кросс пристально смотрела на меня. Она скрестила ноги в лодыжках, колени сдвинула, как и положено хорошеньким девушкам, которые не хотят, чтобы парни заглядывали им под юбку.

— Я бы написала об этой истории в детективный журнал. «Шестьдесят минут ужаса с плейсервиллским маньяком». Натравила бы на это дело одного из наших сочинителей. Джо Маккеннеди или Фила Френкса… а может, ты сам и напишешь, Чарли? Как ты дошел до жизни такой. — И она вновь загоготала. К ней нерешительно присоединился Свин. Я думаю, меня заворожило бесстрашие Сильвии. А может, только ее неприкрытая сексуальность. Уж она-то не стеснялась расставить ноги.

Подъехали еще две патрульные машины. Пожарники отбывали: сирена тревоги уже несколько минут как смолкла. Мистер Грейс отделился от толпы и двинулся к парадному входу. Легкий ветерок играл полами его пиджака спортивного покроя.

— С нами хотят поговорить, — изрек Корки Геролд.

Я поднялся, подошел к пульту аппарата внутренней связи, вернул рычажок в режим ГОВОРИТЬ — СЛУШАТЬ. Сел, меня прошиб пот. Мистер Дон Грейс выходил на связь. Тяжелая артиллерия.

Несколько секунд спустя раздался щелчок, мистер Грейс подключился к нашей линии.

— Чарли? — Голос очень спокойный, очень мелодичный, очень уверенный.

— Как поживаешь, худышка? — спросил я.

— Отлично, спасибо тебе, Чарли. Как ты?

— Вроде бы не хуже.

Послышались смешки.

— Чарли, накануне случившегося мы говорили о том, что тебе нужна помощь. Наверное, теперь, совершив антисоциальные действия, ты с этим согласишься?

— По каким стандартам?

— По

нормам нашего общества, Чарли. Сначала мистер Карлсон, теперь это. Ты позволишь нам помочь тебе?

Я чуть не спросил его, составляют ли мои одноклассники часть этого самого общества, потому что никто из них особо не горевал из-за миссис Андервуд. Но я не мог этого сделать. Такой вопрос изменил бы свод правил, которые я только начал устанавливать.

— И как мене ето исделать? — заверещал я. — Моя узе сказать митеру Денберу, как моя горевать. Засем моя толька ударить эту маенкую дефотьку. Мене нужон пикоанакитик! Моя хосет спасать моя душа и делать ее белая кака снег. Как моя будешь это делать, преподабный?

Пэт Фицджеральд, с черным, как туз пик, лицом, засмеялся, качая головой.

— Чарли, Чарли. — Голос мистера Грейса переполняла грусть.

Мне это не понравилось. Я перестал причитать, положил руку на револьвер, наверное, для храбрости. Мне это совсем не понравилось. Умел он залезать в душу. Я частенько общался с ним после того, как отделал мистера Карлсона разводным ключом. Он действительно умел залезать в душу.

— Мистер Грейс?

— Да, Чарли.

— Том передал полиции мою просьбу?

— Ты хочешь сказать, мистер Денвер?

— Без разницы. Он?..

— Да, передал.

— Они уже решили, как выкуривать меня отсюда?

— Не знаю, Чарли. Меня больше интересует другое: как ты сам собираешься выпутываться из этого дела.

Он пробирался мне в душу. Точно так же, как и в наших беседах после избиения мистера Карлсона. Только тогда я не имел права не пойти к нему. А теперь мог в любой момент отключить связь. И в то же время не мог, и он это прекрасно знал. Лишь нормальные не выходят за рамки причинно-следственной логики. И с меня не сводили глаз мои одноклассники. Оценивали мою способность противостоять мистеру Грейсу.

— Немного вспотели? — спросил я.

— А ты?

— Какие же вы все одинаковые. — Я позволил себе подпустить в голос горечи.

— Правда? Это потому, что мы все хотим тебе помочь.

Да уж, орешек покрепче Тома Денвера. В этом сомневаться не приходилось. Я мысленно воссоздал образ Дона Грейса. Невысокого росточка, тощий, с лысой макушкой, зато с бакенбардами. Большой любитель твидовых пиджаков с кожаными заплатами на локтях. Всегда с трубкой, набитой не пойми чем, пахнущим коровьим навозом. Умел он, умел докопаться до сути. Проникнуть в святая святых. Трахальщики мозгов, вот кто они. В этом и состоит их работа — трахать психически нездоровых людей, обрюхатить их нормальной психикой. Работа племенного быка, и обучали ей нынче в школе, а все их дисциплины, по существу, являлись разновидностью одной-единственной идейки: Вдуть психбольному ради собственных удовольствия и прибыли, в основном ради прибыли. И если вы окажетесь на кушетке психоаналитика, на которой раньше лежали тысячи других, я прошу вас помнить одно: если нормальная психика — плод быка-производителя, ребенок будет похож на отца. А среди них очень высок процент самоубийц.