Ярость
Шрифт:
— Ирма, — вежливо обратился я к ней, — послушай меня, Ирма.
Когда она повернулась ко мне, я в полной мере осознал, что произошло. Остекленевшие глаза, закаменевшее лицо. Прямо-таки маска, какие дети надевают на Хэллоуин. Еще чуть-чуть, и она окончательно сошла бы с ума. Ее психика отказывалась воспринимать то, что происходило у нее на глазах. Возможно, недоставало одной соломинки, чтобы ввергнуть ее в ад безумия.
— Хорошо, — продолжил я, убедившись, что обе не отрывают от меня глаз. — Значит, так. Мы должны поддерживать в классе порядок. Я уверен, что все это понимают. Где мы окажемся, если забудем про порядок? Правильно, в джунглях.
— И правильно! — откликнулся Хэрмон Джексон.
Я поднялся, шагнул к доске, взял кусок мела, нарисовал на линолеуме пола круг диаметром в пять футов. При этом поглядывая на Теда. Вернулся к столу, сел. Указал на круг.
— Прошу вас, девушки.
Грейс тут же двинулась к кругу, восхитительная, желанная. С гладкой, очень белой кожей.
Ирма застыла.
— Ирма, — обратился я к ней. — Что же ты сидишь, Ирма? Ты ведь обвинила ее.
Ирма изумленно вскинула брови, словно глагол «обвинять» изменил ход ее мыслей. Она кивнула, встала, вскинула руку ко рту, словно хотела заглушить кокетливый смешок. Прошествовала по проходу и ступила в круг, как можно дальше от Грейс. Опустила глаза, сцепила руки перед собой. Будто собиралась спеть «Гранаду» на «Ганг-шоу».
Ее отец продает автомобили, не так ли? — ни с того ни с сего подумал я.
— Превосходно. Как принято в церкви, в школе и даже в «Хауди-Дуди», [15] шаг за круг — смерть. Понятно?
Они это поняли. Это все поняли. Пусть и не уразумели, но поняли. Когда перестаешь мыслить, сама идея разумения становится несколько архаичной, сродни звуку забытых языков или взгляду в викторианскую camera obscura. [16] Мы, американцы, отдаем предпочтение простому пониманию. Так проще читать дорожные указатели, когда въезжаешь в город по шоссе на скорости больше пятидесяти миль в час. Для уразумения, то бишь осознания, мысленные челюсти должны слишком уж широко раскрыться, глядишь, разорвутся сухожилия. С пониманием проще, его можно купить в любом газетно-книжном киоске Америки.
15
Хауди-Дуди — кукла-марионетка, с которой выступал в одноименной детской телепрограмме (1947–1960) актер и чревовещатель Баффоло Боб Смит.
16
Камера-обскура — прибор в виде ящика, в передней стенке которого имеется небольшое отверстие; проходящие через отверстие лучи света от какого-то предмета дают на противоположной стенке камеры-обскура обратное изображение предмета.
— Я хотел бы обойтись минимумом насилия. Его и так хватает с лихвой. Думаю, девушки, ограничимся словами и оплеухами. Открытой ладонью. Судейство беру на себя. Принято?
Они кивнули.
Я сунул руку в задний карман и вытащил бандану. Купил я ее в магазине «Бен Франклин» в центре города и пару раз повязывал на шею, но потом стал использовать вместо носового платка. Сказалось буржуазное происхождение, ничего не поделаешь.
— Как только я брошу бандану на пол, можете начинать. Первый ход за тобой, Грейс, поскольку обвинения выдвинуты против тебя.
Грейс с готовностью кивнула. На ее щеках расцвели розы.
Ирма Бейтс не отрывала глаз от моей красной банданы.
— Прекратите! — взвился Тед Джонс. — Ты же говорил, что никому не причинишь вреда, Чарли.
Вот и прекрати это безобразие! — В его глазах стояло отчаяние. — Возьми и прекрати!
Уж не знаю по какой причине, истерически захохотал Дон Лорди.
— Она начала первой, Тед Джонс, — встряла Сильвия Рейган. — Если бы какая-то эфиопская кикимора назвала мою мать шлюхой…
— Шлюхой, грязной шлюхой, — с готовностью подтвердила Ирма.
— …я бы выцарапала ее паршивые глазенки!
— Ты свихнулась! — побагровев, заорал Тед. — Мы можем его остановить. Если мы все набросимся на него, то сможем…
— Заткнись, Тед, — бросил Дик Кин. — Хорошо?
Тед огляделся, не нашел ни поддержки, ни сочувствия и заткнулся. Глаза его почернели от ненависти. Я порадовался, что его и стол миссис Андервуд разделяло приличное расстояние. Если б пришлось, я бы успел прострелить ему ногу.
— Готовы, девушки?
Грейс Станнер широко мне улыбнулась:
— Готовы.
Ирма кивнула. Девушка крупная, она расставила ноги, чуть наклонила голову. Круглые кудряшки ее грязно-желтых волос чем-то напоминали рулоны туалетной бумаги.
Я бросил бандану. Время пошло.
Грейс глубоко задумалась. Я буквально читал ее мысли: она понимала, сколь далеко все может зайти, и задавалась вопросом, а не потеряет ли она головы. В этот момент я любил ее. Нет… я любил их обеих.
— Жирная болтливая сволочь, — начала Грейс, глядя Ирме в глаза. — Ты воняешь. Это я серьезно. Твое тело смердит. Ты говнюшка.
— Хорошо, — кивнул я. — А теперь врежь ей.
Грейс размахнулась и ударила Ирму по щеке. Как договаривались, открытой ладонью. Словно щелкнул кнут. Свитер вздернулся, открыв полоску тела над юбкой.
— Однако! — выдохнул Корки Геролд.
Ирма хрюкнула. Голову отбросило назад, лицо скривилось. На левой щеке загорелось красное пятно.
Грейс шумно выдохнула, приготовилась к ответному удару. Волосы падали ей на плечи, прекрасные волосы. Она ждала.
— Ирма у нас прокурор. Приступай, Ирма.
Ирма тяжело дышала. Она сверкнула глазами, ощерилась. Стала просто страшной.
— Шлюха, — наконец вырвалось из нее. — Она, похоже, решила не менять тактику. — Грязная трахальщица.
Я кивнул.
Ирма ухмыльнулась. Крупная деваха, очень крупная. Рука, словно дубина, обрушилась на щеку Грейс. Что-то хряпнуло.
— Ох! — вырвалось у кого-то.
Грейс не упала. Половина ее лица покраснела, но она не упала. Наоборот, улыбнулась Ирме. И Ирма запаниковала. Я это видел и не мог поверить своим глазам: у Дракулы оказались глиняные ноги.
Я окинул взглядом класс. Поединок загипнотизировал их. Они забыли о Томе Денвере, мистере Грейсе, Чарлзе Эверетте Декере. Они не могли оторвать глаз от Ирмы и Грейс и, возможно, видели в них отражение какой-то части своих душ, как в осколке зеркала. Меня это только радовало. Поднимало настроение, словно молодая весенняя травка.
— Повторим, Грейс?
Верхняя губа поднялась, обнажив маленькие белоснежные зубки.
— Тебя никогда не приглашали на свидание, в этом все и дело. Ты уродина. От тебя дурно пахнет. Ты можешь только думать о том, что делают другие люди, отсюда и твои грязные мыслишки. Ты вонючая поганка.