Яростный клинок
Шрифт:
– Очень хорошенькая, – сказал Бануин. Конн покраснел.
– Видел коня? – спросил он, желая сменить тему.
– Да. Тассилиец. Хорошие лошади, быстрые и сильные. Подходят для скачек, но не для войны.
– Почему? – спросил юноша. – Они слишком горячие?
– Я говорил, что самый важный аспект военной кампании – еда. Подумай о лошадях. Им приходится выживать на запасенном довольствии, а его порой мало. На них будут ездить каждый день и помногу. Чтобы тассилийские лошади были в хорошей форме, их надо кормить зерном. Еще они отличаются хрупким сложением и подвержены болезням легких и глистам.
– Мне
– Да, – улыбнулся Бануин. – Ты быстро усваиваешь новое.
Сперва подали эль с буханкой черного хлеба, посыпанного маком. Хлеб был хорош, хотя и уступал шедеврам покойного Борги, а мясное блюдо, жареный барашек под соусом из толченой мяты и винного уксуса, оказалось выше всяких похвал. Конн съел его с восторгом. Под конец трапезы подали пирог с красными плодами. Юноша откинулся на спинку стула.
– Все здорово, как ты и обещал, – сказал он.
– В Гориазе много соблазнов, – заметил Бануин. – Не суди город по внешнему виду. Теперь мне надо поговорить с Гаршоном. А ты походи по залу. Здесь много комнат, и можно найти немало развлечений. Встретимся у песчаного круга через пару часов. – Призвав служанку, Бануин расплатился, потом поднялся и вышел из-за стола. Девушка задержалась.
– Впервые здесь? – спросила она Конна.
– Да. Мы приехали сегодня после полудня. Кораблем. Она протянула руку и нежно коснулась его лица.
– Где ты получил такой ужасный шрам? От прикосновения ему стало не по себе.
– Медвежьи когти.
– У тебя, должно быть, есть и другие шрамы? – спросила она, наклоняясь еще ближе.
– Да.
– Хотелось бы их увидеть.
– Любишь разглядывать шрамы?
– Мне хотелось бы взглянуть на твои. Я закончу работать через час. Потом ты мог бы зайти ко мне. Лучше потратить серебряную монету невозможно.
При упоминании денег, Конн расслабился, вспомнив Эриату.
– Непременно приду, – сказал он.
Девушка улыбнулась еще шире и ушла. Конн встал, потянулся и направился к песчаному кругу, где некоторое время смотрел, как продают лошадей. Тассилийские лошади были замечательны, в них поколениями развивали резвость и силу. Конн лениво подумывал, как бы скрестить тассилийского жеребца и кобылу из земель риганте.
Когда аукцион подошел к концу, юноша вышел подышать ночным воздухом и сел на низкую ограду, чтобы посмотреть на приморский город сверху. В лунном свете Гориаза не казалась уродливой. В сотнях окон мерцали светильники, а дорожки и тропинки освещали факелы. Город сиял как украшенное алмазами ожерелье.
Конн слез с ограды и хотел было вернуться в здание, и тут его внимание привлекло движение слева. По холму к залу поднимался мужчина. Он был высок и широк в плечах, коротко обрезанные волосы отливали в лунном свете серебром. Конн наблюдал за ним и размышлял, что за движение он заметил раньше. Человек двигался уверенно, гордо выпрямившись. Юноша улыбнулся. Неизвестный двигался как Руатайн – с той же естественной грацией. Неожиданно на дорогу выскочили темные тени. На клинке блеснул свет. Идущий человек почувствовал опасность и обернулся, ударяя первого из атакующих. Тот отступил, но второй, вооруженный дубиной, нанес удар в лицо. Человек пошатнулся и упал. Конн обнажил нож и бросился к ним, крича во все горло.
Двое немедленно бросились
Несмотря на белые волосы, человек оказался совсем молодым. Судя по виду, ему было не многим больше двадцати. Из раны на виске струилась кровь. Он с трудом поднялся на колени, тихо ругаясь. Конн помог ему встать.
– Идемте, я отведу вас в зал, – предложил юноша.
– Я могу идти сам, друг мой, – ответил высокий человек. – Мне приходилось переживать более тяжелые ранения. – Он бросил взгляд на лицо своего спасителя. – И тебе тоже. Кто это был? Лев?
– Медведь.
– Тебе повезло, что ты выжил.
– И вам, – рассмеялся Конн. – Вы знаете, кто ваши враги?
– Сейчас узнаем. – Человек направился к стонущему противнику. Его нога была сломана ниже колена.
Высокий склонился над ним.
– Кто послал тебя? – спросил он. Лежащий плюнул ему в лицо.
– Я ничего тебе не скажу, проклятый тургонец.
– Может, это и правда, – ответил высокий, поднимая упавший нож незадачливого убийцы.
Коннавар увидел в его глазах холодную решимость.
– Не убивайте его.
Человек на мгновение застыл, потом расслабился и ответил:
– Ты рисковал ради меня жизнью. Я не могу отказать в твоей просьбе. – Он глянул на поверженного врага: – Если мы оставим тебя тут, тебя подберут друзья?
– Да, – простонал тот.
– Тогда прощай.
Бросив нож на человека, он пошел прочь. Конн последовал за ним.
– Он назвал тебя тургонцем. Ты из Каменного Города?
– Да. Меня зовут Валанус. Почему ты интересуешься моей родиной?
– Мы с другом собираемся отправиться туда. Мне хотелось бы узнать о нем.
– Это великий город, юноша. Центр мира. А теперь мне, пожалуй, стоит заняться собственной раной. Так скажи, кому я обязан жизнью.
– Я Коннавар.
– Гат? Остро?
– Риганте.
– Ах да, племя, живущее за морем. Слышал о них. Говорят, гордые люди. Вы поклоняетесь деревьям и чему-то еще.
– Мы не поклоняемся деревьям, – объяснил Конн, пока они шли в зал. – Мы поклоняемся богам воздуха и воды, духам земли.
– Есть только один Бог. И Он в Каменном Городе. – Валанус замер на пороге зала. – Скажи мне, Коннавар, почему ты спас мою жизнь?
– Почему бы и нет? – резонно спросил юноша. Тургонец устало улыбнулся.
– Голова болит слишком сильно, чтобы с тобой спорить. Я у тебя в долгу, риганте.
Он отвернулся и вошел в зал.
Гаршон был невысоким, сутулым, лысым человеком почти шестидесяти лет. Правую глазницу прикрывала полоска красной ткани. Запястья украшали золотые браслеты, а пальцы унизывали безвкусные перстни. Единственный глаз был бледно-голубой, и он смотрел либо свирепо, либо очень внимательно. Гаршон не признавал полумер. С того самого ужасного дня сорок четыре года назад в лесу Дока, когда ему выжгли правый глаз.