Ярый Рай
Шрифт:
— Так нечестно, — всхлипнула она. — Рай ненастоящий. Временный. Мнимый и злой.
— Ну а что я могу с этим поделать? Ваш мир такой, — вздохнул котенок.
— Но это же все по твоей вине. Ты все испортил. Ты сделал плохо всем. Из-за тебя мы пострадаем. И мы, и ты.
— Я сделал плохо всем? — котенок исчез. На его месте появился Ярый. — А что плохого я вам сделал?
— Как это, что? Ты собрал нас здесь. И прочно привязал друг к другу. Ты ждал, когда я в Рональда влюблюсь. Ты направлял меня. Сокращал сроки. А что в итоге? Ничего! Четыре сломанные жизни!
— Ты все еще думать не умеешь, — он холодно посмотрел
— Ничего, — девушка отвернулась. Горячие слезы жгли лицо.
— Ш-ш-ш, девочка, не плачь. Мне так трудно удерживать тебя.
— Я не могу. Я не могу не плакать. Как ты себе это представляешь?
— Не надо. Девочка. Все. Хватит, — Ярый взял себя в руки, сел позади Лизы и прижал ее к себе. — Я забываю. Что ты совсем юна. И слишком много хочу. Это неправильно. Мне жаль, что так все вышло. Поверь, я очень сожалею. Мне грустно будет без тебя. Вы все во мне видите почти что божество, а я не бог, я обычная живая тварь, которая мечтает сдохнуть, только и всего. Я тороплюсь. Упускаю важные моменты. Гоню события вперед, теряю бдительность. Да, я виноват. Я очень часто ошибаюсь. Возможно, что-то упустил опять. Не знаю. Я ничего уже не знаю. И просчитывать иные варианты не вижу смысла, да и не хочу. Быть можешь, ты найдешь выход и будет все не так плохо, как я тебе сказал.
— Не будет. Наш мир… да ты и сам ведь понимаешь, — вздохнула Лиза и откинула голову назад, на его плечо. — Лекарь берет все на себя. Он стар. Мы все зависим от него. Он наша связь с внешним миром. Я в теле женщины игрушка. Рональд там полное ничто. Ты умираешь, тебя боятся все и никто больше не поможет. Всё плохо. Плохо, очень.
— Увы, но так.
Лиза крепко сомкнула веки. Гнетущее чувство безысходности сковало девушку, ей больше всего на свете хотелось сказать «Я хочу выйти» — в первый раз отсюда, и второй раз — из того мира, который начинался снаружи, чтобы попасть в другое место.
Хорошее.
Которого, увы, не существовало.
Глава 21
Он не может — я могу
Открыть глаза. Подняться. Встать.
Не смотреть на Ярого. Ни в коем случае. Нельзя смотреть.
— Лиза, с тобой все хорошо? — сдавил руку Рональд, поднимаясь следом за ней.
— Все хорошо, — улыбнуться. Не поворачиваться к Котику. Идти к двери. Там яркий свет.
— Точно?
— Рональд, идем. Идем, быстрее.
Лиза быстро выбралась наружу и торопливо пошла вперед. Если бы она хоть мельком посмотрела на Кота, то не смогла бы продолжить делать вид, что с ней все хорошо. Горький ком стоял у горла.
Не разреветься. Не смотреть. Уйти, подальше.
— Он что-то сделал? Лиза, что с тобой?
— Все хорошо. Я же сказала. Не спрашивай, не надо, — стараясь говорить нормально, бесцветно попросила
— Нет, Лиза. Нет, не хорошо, — Рональд остановился. Девушка была вынуждена обернуться. Позади виднелся лесной дом.
Там он. Но думать о нем пока нельзя. Надо успокоиться. Собраться. Понять, что жизнь в который раз взяла крутой вираж и никогда не будет прежней; девушка до сих пор не могла этого принять.
— Лиза!
— А? — всмотрелась в синие, обеспокоенные глаза. Чуть-чуть пришла в себя. Услышала шелест листвы и крики птиц. Заметила зеленые деревья. И Рона. Целого.
Которого пока еще никто обратно не ломал.
Который мог быть собой и делать то, что хочет. Без разрешения, не по приказу. Выращивать прекрасные цветы, заботиться о Грэгоре, о ней, чесать рога у Биззи, играть в карты, радоваться, срываться, плакать и не бояться, что его не так поймут или поднимут на смех.
Волосы зачесаны назад, шевелятся от ветра. Он нервничал, наверно, пока она спала, и по привычке пропускал пряди через пальцы. Нереальные глаза со звездочкой вокруг зрачка смотрели на девушку и не моргали. Щека, гладкая, он же вчера побрился, старался, для нее. Брови. Темнее волос на голове, густые, ровные. Красивое, прекрасное, любимое лицо. Покрытое ровным загаром. Небольшой нос, с широкими ноздрями. Рот, с прикушенной нижней губой.
Когда он волновался, то всегда ее кусал. И… Конечно. Как раньше можно было не заметить?!
— Рон… Рональд, что с тобой? — у Лизы расширились глаза. Она сомкнула веки, распахнула, всмотрелась в Рональда опять.
— Нет, Лиза. Что с тобой? — переспросил, тоном выделяя последнее слово.
Девушка протянула к нему руку. Провела пальцем, с нажимом, по щеке. Невероятно, но… метка исчезла. Осталось чистое лицо.
«Я хочу смотреть глазами», — посмотрела на Рональда опять. Хищная паутина, как прежде, тянула нити от виска и захватывала в плен владельца.
«Нет, не хочу. Хочу видеть душой», — метка исчезла.
— Лиза, да скажи хоть что-нибудь!
— А? Нет, Солнце, все в порядке. В порядке. Правда. Просто… я же ни разу тебе еще не говорила. А я тебя люблю. Ужасно. Очень сильно. Ты постоянно мне об этом говоришь, а я ни разу, но я хочу, чтобы ты знал — ты самый лучший на земле, и я тебя люблю сильнее всех на свете, — потоком хлынули слова. — Солнце, скорее, обними меня.
— Я знаю, я же вижу все, — он незамедлительно исполнил просьбу. Обнял. Глупая птица вылетела из-под куста и, каркая, шумно взлетела; Лиза не видела ее, предательские слезы сочились сквозь ресницы, стекали, падали на рукав Рона и впитывались, оставляя мокрые следы. Как можно рассказать ему всю правду? «Рон, Солнышко мое, мы все обречены?!».
— И я тебя люблю, — продолжил Рональд. — Ведь ты же тоже знаешь? Пожалуйста, не плачь. Скажи, что надо сделать? Как сделать так, чтобы та тварь отстала от тебя, оставила в покое, Лиза, я больше не могу. Что ему нужно?
— Нет, все в порядке. В порядке. Идем, скорей, — отпрянула она и потянула Рона к дому.
Смахнула слезы. Шла молча, пока вдали не показался дом, и девушка замедлила шаги.
— Рональд, а три-четыре года — это много?
— К чему такой вопрос?
— Да просто так. Рональд, а если, предположим, это не значит, что будет так, а просто, если вдруг я, например, вдруг не смогу ходить, ну просто так случится, заболею, например, стану беспомощной, ты…