Ящик водки
Шрифт:
Прилетели мы в Ереван, поселились в гостинице. Вышли на улицу: надо же перекусить, долмы с шашлыком поесть, водки попить тутовой. Ан нет! Все закрыто. И огни почти все потушены. Ничего себе, Кавказ… Вернулись мы в отель, спрашиваем у дежурной, в чем дело – может, мы чего не поняли. Та дает нам три куска черствого хлеба и наливает воды. И мы понимаем, что шутки кончились. И вот с полными карманами денег, которые, как выяснилось, нельзя есть, мы сидели в номере и жевали черный хлеб, запивая его водой.
На другой день мы в местном МВД взяли милицейскую машину, чтоб съездить в горы, где как раз и шли странные военные действия. С бензином тогда и там были просто
Приехали мы в эти горы, к некоему селу – забыл название. Но в само село попасть не удалось: оно было окружено, как потом стали выражаться, федералами. Нас не пустили. А у милицейского шофера, который нас вез, военные забрали казенный пистолет. Он страшно волновался, показывал свою ксиву, размахивал разрешением на ношение оружия, требовал составить акт изъятия, дать ему расписку – его никто не слушал. Послали человека, и все. Я спросил у нашего офицера, в чем дело. Он объяснил, что этот армянин – боевик, и они тут все такие. Я после опубликовал номер изъятого пистолета. Тогда то и дело в газетах печатали списки изъятого у якобы боевиков оружия. Скорей всего там промелькнул и «наш» пистолет. Но, даже если и нет, армянин мог хоть чем-то оправдать потерю ствола.
Мы заняли позицию на скале и стали наблюдать. Хорошо было видно село в низине и советские боевые вертолеты, которые пикировали на дома и стреляли из пушек. Правда, поверх крыш. Танки, которые стояли вокруг, крутили башнями и целились в дома. У меня было чувство, что вот сейчас они поцелятся, пристреляются – и разбомбят все к такой-то матери. А что еще я мог думать? Смысл же происходящего мне не был понятен.
Что касается жителей деревни, то они, слыша этот рев и эту стрельбу, конечно, были уверены в скорейшей погибели (что потом и подтвердилось в беседах с ними).
Пару часов продолжалось это безобразие. В какой-то момент стрельба как по команде (почему – как?) прекратилась, вертолеты разом улетели и танки тоже уползли. Оцепление снялось и уехало, так что мы смогли наконец войти в село. Там на площади у сельсовета уже галдели местные – им же надо было выкричаться. Местное население дало мне такие показания: военные потребовали сдать все оружие. Им отдали сколько-то там дробовиков. Показалось мало: а пулеметы где? Чтоб добиться их выдачи, постреляли. Не добившись, уехали.
Вскоре подъехало местное руководство: начальник милиции, главный кагэбэшник и секретарь райкома партии. Тут же на улицу вынесли множество столов, сдвинули, нанесли продовольствия – и начался веселый и шумный праздник освобождения села от Советской армии. Соленья, копченья, чача, тутовая водка – мы наконец-то поверили, что очутились на Кавказе… А то сухие корочки жрать… Я там выпивал со счастливыми армянами и думал про Советский Союз, про то, насколько он нужен этим вот кавказцам. Может, в тот момент армянам показали какое-то неправильное, нелицензионное, пиратское лицо СССР, но где им было увидеть другое?
На обратном пути в темноте и от волнения наш шофер заблудился. Это стало ясно в тот момент, когда после некоторого грохота на близком расстоянии от нашей машины лег снаряд. «Танковое орудие. Стало быть, на азербайджанскую территорию заехали», – определил наш боевой шофер, ветеран Карабаха. Он выключил бортовые огни и скомандовал нам выскочить из машины и залечь в поле. Что мы и сделали, причем весьма торопливо. Лежим… И тут – второй
Наутро – проблемы с билетами: челноки раскупили все. Я еще в Москве обратил внимание: почти каждый пассажир тащит в самолет ящик сливочного масла. Вот они сдали то масло оптом и летели теперь за новой партией. Откуда ж билеты при такой постановке вопроса? Я пошел к начальнику аэропорта и объяснил ему, что судьбы Армении – в его руках. Он проникся, пошел с нами и собственноручно вытащил из очереди к стойке регистрации двух челноков. И произнес короткую речь: «Стыдно вам, братья-армяне, что вместо вас русские ездят на вашу войну! В то время как вы спекулируете маслом!» После в самолете летчики, которых проинформировали о нашей миссии, позвали нас в кабину и там поили кофе и коньяком и настаивали, чтоб я сел за штурвал. Я все-таки отказался, чем их страшно обидел.
Вообще та ситуация полна была выразительных деталей. Смотрите, сколько тут всего намешано! Голод и нехватка бензина. Военные действия и контрабанда продовольствия. Бестолковое поведение Советской армии. «Дружба народов». Единение разных слоев населения внутри одного народа (за исключением русских) в трудные времена. Ну и чего ж было ожидать? В общем, Советский Союз таки был обречен…
– А еще по тому году у меня было такое тонкое финансовое переживание. С осени 89-го до весны 91-го доллар подорожал в сорок раз – если по официальному курсу. А на черном рынке – только в два раза. С 13 рублей (или соответственно 62 копеек) до 25 рублей.
– Ха-ха-ха! Красиво.
– А что все-таки происходило с долларом?
– Я думаю, он просто искал точку равновесия. И нашел.
– Ты-то что чувствовал, когда развалился Союз? Когда поезд приплыл?
– Мне абсолютно не жалко было Советского Союза.
– Тебе было в кайф, что демократия и все такое прочее? А ты осознавал, что геополитически Россия становится хрен знает чем? А не великой державой?
– А я никаких личных дивидендов не получал от того, что Россия – великая держава. Мне от этого только херовее было. Я очень явственно себе представлял, как изо рта моих детей вытаскивается кусок и кладется в Мозамбик. Мне это не очень нравилось, это был удар по моему непосредственному карману.
– То есть ты именно в таких терминах тогда рассуждал.
– А глупо рассуждать в иных терминах.
– А я тогда это воспринимал как явление природы.
– Нет… Ну вот как тебе объяснить… Если едешь из Тольятти в Москву на машине, то по дороге будет Сызрань. Там стоят качалки, качают нефть. Они стоят до горизонта – качают, качают… Я своими глазами это видел. И потому у меня злоба была, во-первых, на космос, а во-вторых, на это помогание. И это накладывается на разговоры об Эмиратах и Саудовской Аравии. И я думал – ну почему ж мы-то так живем? Нам отвечают – а зато мы летаем в космос и помогаем всему миру… Это все детские впечатления, мне было лет пятнадцать тогда.