Яшмовая долина
Шрифт:
Я был гребаным идиотом, думая, что это будет легко. Мы с Элоизой были в таком же дерьме, как и то дерьмо, что было у меня в духовке.
Запах ударил мне в ноздри, поэтому я шагнул к ближайшему окну, но обнаружил, что оно уже открыто. Затем бросил взгляд в заднюю часть дома на раздвижную дверь, тоже открытую.
Моя жена сидела на веранде.
Я заскочил в прачечную, достал маленький вентилятор, спрятанный на верхней полке шкафчика для хранения вещей. Выставив его на кухонное окно
Веранда возвышалась над землей всего на тридцать сантиметров. Элоиза сидела на краю, скрестив ноги, и смотрела на деревья. В её руке было что-то черное, очень похожее на хоккейную шайбу.
— Я испекла печенье.
Хоккейная шайба. Источник дыма и запаха.
— Хочешь? — она подняла ее в воздух, повернувшись так, чтобы я мог видеть ее лицо.
От взгляда этих голубых глаз у меня защемило в груди. На ее щеках были дорожки от слез. Черные разводы от потёкшей туши, которую она пыталась стереть. Или, может быть, это было от печенья.
— С шоколадной крошкой? — спросил я, взяв подгоревшее печенье.
— Да.
— Я не люблю печенье с шоколадной крошкой.
Раскрутив его, как фрисби, я бросил печенье как можно дальше, так что оно пролетело по воздуху и врезалось в ствол дерева. Затем вытер руки, смахивая угольную пыль, прежде чем сесть рядом с Элоизой.
— Ты не любишь печенье с шоколадной крошкой? — спросила она.
— Нет.
— А какое твоё любимое печенье?
— Я не очень люблю печенье. Но если бы мне пришлось выбирать, то овсяное с изюмом.
— Овсяное с изюмом? Боже мой, я вышла замуж за чудовище.
Уголок моего рта приподнялся. Я впервые за неделю улыбнулся.
— Извини, что я провоняла весь дом, — сказала она.
— Выветрится.
— Глупая Элоиза, — пробормотала она.
— Еще раз назовешь себя глупой, я перекину тебя через своё колено.
Она ахнула, её глаза расширились.
— Ты не глупая, — я знал, что это было одно из тех резких, самоуничижительных замечаний, но мне все равно оно не понравилось. Если я услышу его ещё раз, то отшлепаю её прекрасную задницу, пока она не покраснеет. — Так что не говори так.
— Хорошо, — прошептала она, пробежав взглядом по моей футболке и шортам. — Ты был в спортзале?
— Сегодня утром. Потом прогулялся. Ты сегодня работала?
— Нет, я взяла выходной.
На этой неделе Элоиза каждый день проводила в отеле. То ли чтобы избежать встречи со мной, то ли потому, что была занята. Возможно, и то, и другое. Обычно, когда я просыпался каждое утро около шести, она уже уходила, оставляя в ванной свой землисто-цветочный аромат ванили.
Только вот сегодня утром никаких аромата парфюма не было. Когда я спустился со второго этажа, она спала на диване, её веки трепетали, словно ей что-то снилось.
Так что настала моя
Этим утром Фостер пригласил меня позаниматься в его спортзале.
Сегодня мы впервые увидели друг друга после того, как были в кафе на прошлых выходных. Мы пару раз разговаривали по телефону, но это были короткие, обрывистые разговоры. Не то чтобы наша сегодняшняя встреча лицом к лицу сильно отличалась. Мы почти не разговаривали до того, как вышли на ринг для спарринга.
За канатами в словах не было необходимости. Фостер позволил своим кулакам говорить за себя.
Взгляд Элоизы остановился на свежей ранке на моей нижней губе. Она протянула руку, чтобы дотронуться до неё, но остановилась, не успев коснуться. Затем грусть в ее глазах усилилась.
У меня защемило в груди.
— Как там Фостер? — спросила она.
Зол. Очень, бляьь, зол.
— Отлично.
Он был зол, что я не рассказал ему об Элоизе. Злился, что я целый месяц скрывал правду. Но по большей части, я думаю, ему было больно, потому что он знал, что я все еще что-то скрываю.
Возможно, мне следовало признаться. Возможно, следовало выложить все начистоту, объяснив, что наш брак был фиктивным. Что мы с Элоизой пытались всё уладить, чтобы у нее был шанс заполучить отель, а мне не пришлось бы появляться на свадьбе Сэм в одиночестве.
Но я держал язык за зубами. Моя награда? Мне надрали задницу.
Фостер нанес мне удар ногой в живот, от которого у меня перехватило дыхание. Затем ударил меня в рот, и кожа мгновенно лопнула.
Во время моего дневной прогулки из неё то и дело текла кровь. Какая бы кровь ни была на рукаве моей черной рубашки, её было не видно.
— Ты ведь не рассказал ему о нашей договоренности. Не так ли? — спросила она.
Я покачал головой.
— Нет.
— Спасибо, — она вздохнула.
Еще больше секретов. Но по какой-то причине сокрытие наших мотивов от Фостера беспокоило меня не так сильно, как то, что я скрывал этот брак с Элоизой.
Почему? Понятия, блять, не имею. Я пытался разобраться в этом во время своей прогулки. Потратил пару часов, пытаясь разобраться в своих чувствах. Прочистить мозги. Это не помогло. Я всё ещё чувствовал себя... не в своей тарелке.
Может, я просто устал. Всю неделю дерьмово спал.
— Где ходил? — спросила она.
— По тропе к Соболиной Вершине.
Даже после изнурительной тренировки с Фостером в моих жилах текла неугомонная энергия. Поэтому я поискал местные тропы и отправился в горы.
Расстояние составляло около десяти километров. Мои ноги не слушались, и завтра я расплачусь за перенапряжение. И только малая толика той энергии угасла.
— Это всегда была любимая тропа Матео, — Элоиза подтянула колени, прижав их к груди. — Может быть, мне стоило пойти с тобой, а не терпеть очередную кухонную неудачу.