Ясный Огонь
Шрифт:
Последние полтора дня до дня отъезда провел со своей Ларисой. Снова, как когда-то старался каждую минуту подарить любимой. Только бы улыбалась, только бы не плакала от близкой разлуки. Время не остановить, настал день отъезда. Начались хлопоты отправки авиатехники. Кучу бумаг подпиши, крепление на платформе и охрану секретной техники проверь. С НКВД режим движения по пятому разу подтверди. Всю дорогу нервничал, ждал какой-нибудь хреновины - не дождался. Все три машины доехали без малейшего урона, и попали в ангары секретной ракетной бригады без номера в системе ВВС РККА. В кабинете генерал-лейтенанта Филина, Василий доложил о выполненном задании, и попросил разрешения полетать на новых машинах со стажерами.
– - Василий Иванович у нас же тут своих испытателей полно. Да и из Харькова с вами двое приехали. А сами вы на реактивных-то давно ведь не летали. Если 'тюльпаны' французские не считать...
– - Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Летал я, и на 'Дугласе', и на 'Граче' с нашими 'Кальмарами'. Да и вот на этой 'обновке' в Харькове тоже довелось. Даже пострелять па полигоне успел. Разрешите хотя бы с опытным испытателем несколько полетов сделать.
– - Успели, говорите? А, ладно! Сам с вами несколько раз слетаю. Вас все равно в нашу реактивную бригаду стажироваться прислали. Вот и будет вам стажировка в звене перехватчиков, а уже потом сами нас поучите современному бою. Тем более, есть нам тут на ком тренироваться.
Последнюю
– - Товарищ генерал-майор, приказываю вам вступить во временное командование первым учебным реактивным полком, и подготовиться к ведению в течение недели боевых действий против авиабазы противника вооруженного мото-реактивной техникой.
– - Слушаюсь. Только разрешите уточнить, насчет условного противника.
– - Нет никакого условного противника, Василий Иванович. Противник настоящий.
– - То есть как! В Европе или прямо тут?
– - Прямо тут. Хотя не совсем здесь. Расстояние до авиабазы 'Цветущий сад' около трехсот километров. Ваша боевая задача - поджечь врагу склады ГСМ, сбросить с неба их воздушные патрули и постараться не потерять технику и личный состав от огня средств ПВО и от атак воздушного противника. Подробности вам доведет полковник Грицевец.
Знакомый еще по Тамцаг-Булаку Сергей Грицевец приказ начальства выполнил, и в курс дела бывшего и нынешнего командира ввел. И узнал тогда Петровский, что оказывается, уже с мая 1940 года глубоко в пустыне начала действовать полоса с твердым покрытием и другие объекты самой настоящей, хотя и небольшой авиабазы. И развевался на флагштоке этого объекта настоящий флаг японских ВВС. И все было там всерьез. Бетонные укрытия и единственный колодец с водой. И стоящие в готовности открыть огонь 'зенитные пушки Лендера', снабженные большим количеством еще царских трехдюймовых шрапнельных снарядов, и спаренные зенитные итальянские пулеметы калибра 12,7-мм. И даже одиннадцать боевых американских истребителей 'Брюстер Буфало', оснащенные бронированными кабинами и советскими моторами М-62, с парой ускорителей 'Тюльпан-5', а также с настоящими авиапушками ШВАК. Правда снаряды к пушкам снаряжались только дымным порохом, и взрыватели их срабатывали через раз. За то, воевали эти пленные японские вояки изобретательно и с огоньком. Настоящих пилотов японской выучки там было всего трое. Василий узнал, что за попытки побега оставили их всех навечно в нашем плену. В августе 1939 при заключении с японцами мира в Монголии, объявили погибшими около полусотни на самом деле живых японцев из разных родов войск. Чуть позже устроили для пленных авиашколу и школу зенитчиков. Опытные японские летчики сумели подготовить полтора десятка пилотов из бывших кавалеристов и пехотинцев. Ну, а пулеметчики и артиллеристы освоили премудрости наземной ПВО. И теперь несколько раз в месяц над этим уголком пустыни происходили самые настоящие воздушные бои. И проходили они отнюдь не бескровно. В июне 1940 года двух пилотов 'Грачей', сбитых точным японским огнем, пришлось взаправду хоронить. Да и японцы потеряли четверых в сгоревших машинах. Поначалу бои там шли очень ожесточенно. Но, больше полугода назад, договорились по рации, что японцы стараются не бить по кабинам советских реактивных самолетов, и за это русские, не бомбят их казарму, над которой развевается японский флаг. Вот такая 'договорная война' теперь шла в этой среднеазиатской глуши. Японцы защищали свой 'анклав', советские летчики периодически наносили им визиты. Но совсем уж до щебенки не бомбили, и даже сбрасывали на малой высоте и скорости еду и запчасти, упакованные в амортизирующие многослойные брезентовые мешки натянутые на проволочный каркас. Ближняя связь все время поддерживалось по радио, но сообщить о себе на свою родину японцы не могли. Всего километров на пятнадцать работали две их радиостанции. Улететь или сбежать иным способом никто из японцев не смог бы. В пустыне вокруг базы их ждали несколько охранных рот с бронеавтомобилями и радиоуловителем. Да и воды в 'Цветущем саду' едва хватало для ежедневного утоления жажды, и ни верблюдов, ни наземной техники для передвижения по пустыне у японцев не было. Название базы звучало насмешкой, никакой растительности там не росло. Личный состав реактивного полка предполагался постоянный. А вот аппараты им выдали не новые и с урезанной огневой мощью, вместо авиапушек стояли на них 'роторные пулеметы Блюма РТБ-4М' с вращающимся четырехствольным блоком стволов, пригодным для стрельбы винтовочными патронами калибра 7,62мм на дальность до 900м. Такими 'трещотками', только краску царапать на толстокожих бортах добронированных американских истребителей, пилотируемых японцами. За то, у советских пилотов всегда было подавляющее преимущество в запасе топлива и во времени полета их 'Грачей'. А, вот, у 'Брюстеров' японцев специально уменьшенные бензобаки не давали держаться в воздухе больше, чем в течение десяти-двенадцати минут. Поэтому и сидели самураи в своем 'оазисе' спокойно, даже не пытаясь сбежать с этого 'пустынного острова'. Вот против такого противника Василий и повел свой сводный полк на реактивных 'Грачах'. Снова ему было страшно за мальчишек, но понимал, что иначе не выучить из них настоящих реактивных пилотов. Смог себя пересилить, как во Франции его переубедил Пашка, что прошедшие такую школу молодые летчики получат шансы дожить до победы.
Летали на разведку. Дрались четыре на четыре с японцами, пока другая группа, выполнив противозенитный маневр, бомбила имитированный склад ГСМ. Старался не мешать молодым комэскам руководить боем подчиненных, лишь изредка поправляя их команды. Да и комэски-то были очень знакомые. Именно с этих орденоносных засранцев на авиабазе под Парижем он 'снимал стружку' за их амурные похождения, самоволки и прочие нарушения дисциплины. А сейчас слышал в эфире уверенные команды - '- Шило, у тебя пара косых на хвосте, отрывайся на форсаже!
– Понял, ухожу!
– Клин, два других вниз пошли, это твои.
– Принял, командир.
– Серый не спи! Косой на петле!'. Случались у них и ошибки. Первый раз вообще в зенитную засаду дали себя заманить. Возвращались "Грачи" порой на одном моторе. Потом техники показывали им раскуроченный ТРД со снятыми капотами. На одной машине покореженные снарядами ШВАК турбинные венцы, на другом выломанные
***
Переданные 'Кантонцем' в ноябре 1939 года сведения, удалось надежно проверить лишь к лету 1940. Слабоуправляемый 'крылатый анархист', отбывая после плена через океан, в своем разведдонесении смог лишь наметить примерные контуры поиска подтверждений по этой серьезной теме. Даже лучший агент ГУ ГБ в РСХА 'Брайтенбах' не мог найти нужной информации, а главное документов по этому делу. И никто из других агентов НКВД также не был запросто вхож в кабинет 'наци N4' рейхсфюрера СС Генриха Гиммера. Поэтому проверки были развернуты сразу на нескольких территориях, упомянутых 'Кантонцем', как отправные пункты имперской политики переселения, и шли эти проверки в основном по косвенным данным. И вот в июле 1940 прямо из канцелярии наместника Вартеланда гауляйтора Артура Грайзера, расположенной в Позене (главном городе наместничества), поступили первые ответы. Прихваченный месяцем ранее на небрежном хранении у себя дома секретных документов и черновиков приказов, а также на пылкой страсти к замужним дамам (которых он любил снимать на фото в неглиже), двадцатисемилетний служащий канцелярии, был поставлен перед суровым выбором. Несколько доносов его начальству и в гестапо, о моральном облике ловеласа, и о потере им секретных бумаг из отдела, и обеспечены последующие долгие годы нужды и телесных страданий, а то и вовсе фронтовой окоп где-нибудь под Парижем, и скорая безымянная могила. Альтернативой было - продолжение карьеры с возможным повышением, и небольшими премиями дополнительно к окладу. А за 'правильный' выбор от этого 'архивного червя' Ёргена, получившего псевдоним 'Таубе' требовалось немногое. Всего лишь две расписки в получении денег от британской разведслужбы, да 'дружеские рассказы' (скорее письменные доклады) куратору о документах, поступивших в отдел (не только в руки самого новоиспеченного агента, но и на соседние столы его коллег). Для начала требовались лишь названия бумаг, с грифами секретности, регистрационными номерами и датами, краткими аннотациями и со списками информирования... И, только если куратор заинтересуется, и уже за отдельную плату, могло потребоваться уточнение по персоналиям авторов и адресатов, а иногда и фотографирование документа (благо фотодело было хобби молодого служащего). Канцелярист не захотел расставаться с любимой работой, и приятной жизнью в тылу (а сообщи он обо всем в гестапо, одним выговором бы точно не отделался). Через месяц с небольшим после вербовки, в очередном докладе "Таубе", был обнаружен документ с интересным названием - 'Вопрос об обращении с населением бывших польских земель с расово-политической точки зрения'. Речь в нем шла о 'депортации' поляков и евреев в 'оставшиеся свободными земли'. Судя по дате передачи меморандума в секретариат РСХА в Берлине, сам документ был прошлогодним. А вот, обратно в Позен он вернулся с фельд-курьером, который, помимо помеченного комментариями меморандума, доставил и приказ рейхсфюрера СС Гиммера с очень секретным грифом в запечатанном конверте. Адресованы были оба документа доктору юриспруденции Эрхарду Ветцелю уполномоченному по расово-политическим вопросам при начальнике гражданского управления в Позене группенфюрере СС Артуре Грайзере. Авторство прошлогоднего меморандума принадлежало тому же Ветцелю, который по случайному стечению обстоятельств, как раз перед приездом фельд-курьера отбыл в Кёнигсберг, и должен был вернуться лишь через пару недель. Куратор, недолго думая, выдал своему агенту пятьсот марок и сказал, что тот получит еще столько же, если спешно сфотографирует оба хранящихся в канцелярии документа, а после вернет им первозданный вид, и положит на место. Агенту 'Таубе' даже провели занятие по правильной перлюстрации запечатанных писем. Вскоре фотокопии документа благополучно сменили владельца, а 'ценный крот' получил свою обещанную оплату. Через пять дней фотокопии лежали на столе комиссара третьего ранга Фитина, часом позже уже на столе наркома Лаврентия Берии. А еще через три часа оба руководителя оказались на ковре у Самого. Такие решения принимались в стране только совместно высшими руководителями.
– - Значит, товарищ Фитин, все подтверждается? Получается немцы, действительно, собираются депортировать поляков и евреев, а их земли заселить немецкими колонистами?
– - Так точно, товарищ Сталин. И судя по собственноручным комментариям Гиммера, ссылающимся на главы 'Майн Кампф' их фюрера, 'прочим славянам и унтерменшам' он готовит такую же участь.
– - М-да. Что-то хотите добавить?
– - Обратите внимание, что значительную часть населения они считают 'ненужным сбродом' и планируют просто ликвидировать. Да и полная конфискация имущества всех поляков, ни в какие ворота не лезет. С целыми народами такого в мире никто еще не делал.
– - Вот же, гады!!! Мы тут договора о ненападении с ними заключаем, а они нас всех уже в расход определили! Да за такое..
– - Товарищ Буденный! Не нужно сейчас эмоций. Клим, что скажешь?
– - Мммм. Немцам поляки в Польше нужны только как рабочий скот (по сути холопы). Вон 'лимит лиц, обслуживающих колонистов' не зря придумали. Это-то понятно. Но зачем расстреливать миллионы?!
– - А тут их сволочная германская прагматика наружу-то и выпирает! Кого они расстреливать собираются?! Стариков! Инвалидов! Евреев и 'лиц, чей облик оскорбляет взор истинного арийца!'. То есть тех, кого они не хотят ассимилировать, а также тех, кто не может работать с прибылью для новых хозяев.
– - Тут вы, пожалуй, правы, товарищ Буденный. Но нам-то что с этим делать?
– - А может найти повод и вместе с поляками, как...
– - А потом во всех газетах назовут СССР агрессором, как в прошлом году Гитлера!
– - Товарищ Молотов?
– - Хм. С политической точки зрения, выгоднее спровоцировать немцев. НКВД, вот, предлагает предъявить эту информацию полякам, в момент, когда те будут стоять перед выбором - или депортация с расстрелами, или попроситься в состав СССР.
– - Народный комиссар внутренних дел на а этом настаивает?