Ястреб и голубка
Шрифт:
— Если хочешь, душечка, чтобы я не сболтнул лишнего, так у тебя есть один надежный способ заставить меня помалкивать!
— Иди домой, к жене! — холодно откликнулась девушка.
— Моей женой должна была стать ты, Сара. Сначала я просил твоей руки.
— Ну и что? Ты тут же ухватился за Маргарет, стоило тебе выяснить, что у меня ни гроша за душой, а у нее денег куры не клюют.
— Да ведь это родители наши обо всем столковались: меня, можно сказать, и не спросили. Будь со мной поласковей, Сабля, ты знаешь, что разбила
— Уж лучше бы я голову тебе разбила, бабник противный! — вскричала Сара.
— Я плыву к тебе. — Джон блудливо ухмыльнулся и нагнулся, чтобы снять башмаки.
У Сары дух занялся от страха, но он не должен был этого заметить.
— Эй, Джон Тэтчер, я-то помалкивать не стану, если сделаешь еще хоть шаг ко мне!
Джон поколебался лишь мгновение.
— Тебе не поздоровится, если преподобный узнает, что ты разгуливаешь по лесу нагишом.
— А что он может сделать со мной? Выпороть? Так сегодня я уже получила порцию горячих, — отважно парировала Сара.
Джон покончил с раздеванием и плюхнулся в озеро. Сара быстро нырнула и проплыла под водой, не показываясь на поверхности, футов тридцать, пока не коснулась поросшего травой берега. Быстро натянув нижнюю юбку и платье, она взлетела в седло за мгновение до того, как услышала крик незадачливого преследователя:
— Сабелька, помоги! У меня ноги запутались в водорослях! — воззвал он с явным беспокойством.
Девушка рассмеялась и ударом пяток послала Черную Субботу вперед.
— Надеюсь, ты не выпутаешься во веки веков!
Прошло три дня, а карающая длань Всевышнего все еще не обрушилась на нее; Сара решила, что легко отделалась. Она воспользовалась первой же возможностью поехать в Глостер, чтобы забрать почту для церкви и для преподобного. Такая возможность представилась, когда мать вместе с новоиспеченной невестой Бет отправились в Глостер, чтобы купить полотно для постельного белья и развезти свадебные приглашения тетушкам, дядюшкам и кузинам: в результате трех своих браков миссис Бишоп обзавелась многочисленной родней.
Почтовой станцией, куда кареты доставляли депеши из Лондона, служил постоялый двор «Лебедь». Сара быстро перебрала бумаги, адресованные в дом приходского священника и в церковь, и сердце ее замерло от волнения: она держала в руках долгожданный ответ из Лондона от леди Кэтрин Эшфорд.
Девушка сунула письмо за вырез платья и расправила под корсетом: там вожделенное послание было в безопасности, хотя Сара чувствовала, что оно прожигает ей грудь. Затем она собрала остальные письма и в карете передала их матери.
Сердце ее пело от радости, столь сильной, что даже ужасное время, проведенное в обществе кузин, не могло отравить ее счастья. Она попросту не слушала нескончаемую болтовню о свадьбах.
На Бет было надето светло-синее шелковое платье с прелестной мантильей того же оттенка. Синие атласные башмачки удачно дополняли туалет.
Мысли Сары отвлеклись от письма, когда одна из кузин произнесла:
— Это темно-красное платье не идет к необычному цвету твоих волос. Сабля. На Маргарет оно смотрелось куда лучше… до того как перешло к тебе.
Бет и кузины дружно захихикали.
— Зато на мне его лиф совсем не висит мешком, вам не кажется? — медоточиво ответила Сара, окинув взглядом невзрачные бюсты девиц. Игра называлась: «кто-кого-больней-укусит», — и следующий ход был за кузиной.
— Должно быть, тебя очень огорчило, что Бет выходит замуж. Не успеем оглянуться, просватают и Эми, а ты останешься старой девой.
Господи, как она их всех ненавидела! Щеки Сары вспыхнули, и она высокомерно промолвила:
— Ничуть это меня не огорчает. Дело в том, что, весьма вероятно, я в скором времени отбуду ко двору.
Как только эти слова слетели у нее с языка, она сразу пожалела, что они были сказаны.
Она готова была язык себе откусить! Ох, водилась за ней эта дурная привычка — выпаливать первое, что придет в голову! В результате она вечно попадает из огня да в полымя.
— Ну, Сабля, ты уже совсем завралась, — со смехом отозвалась Бет.
Кузина, в которой от одного предположения, что в похвальбе Сары могла бы содержаться крупица правды, немедленно взыграла зависть, обратилась к Бет.
— Боюсь, у Сабли мания величия. В Глостерском приюте для умалишенных многие страдальцы поражены этим ужасным недугом.
— А что, у тебя привычка такая — посещать приют для умалишенных? Странно, что врачи еще не приняли тебя за свою пациентку и не засадили тебя… по ошибке, конечно… под замок, — небрежно отбила атаку Сара.
— Если ты не придержишь язык. Сабля Уайлд, я скажу папе, чтобы он еще раз задал тебе трепку, — пригрозила Бет.
— Трепку? — Кузина чуть не задохнулась от любопытства.
— Мы придерживали Саблю на столе, пока папа охаживал ее тростью по мягкому месту.
Никто не мог бы сказать, как это вышло, но чашка с чаем выскользнула из пальцев Сары, и безвозвратно испорчен был не только светлый шелковый наряд Бет, но и весь послеполуденный визит. Любой наблюдатель мог бы поклясться, что то была чистая случайность, которая, тем не менее, никого не обманула.
Бет разрыдалась, что-то бессвязно восклицая сквозь слезы, затем впала в истерику, и миссис Бишоп была вынуждена подхватить двух своих дочурок и поспешно отбыть домой, рассыпаясь в извинениях перед хозяевами.
Мэри Бишоп откинула голову на бархатный валик кареты и закрыла глаза. Сара чувствовала себя виноватой: всем было известно, что мать не отличается крепким здоровьем.
Бет продолжала свои нелепые причитания, так что Саре не оставалось ничего другого, как быстро навести порядок: