Ястребы востока
Шрифт:
– Я тоже хочу знать, где Муса! – ответил турок сердито.
– Я оставил его с тобой! – вскричал ди Строцца. Все остальные изумленно уставились на него, не понимая, что происходит.
– Но вы с ним планировали убить меня, – заявил Кай Шах.
– Ты сошел с ума! – рявкнул венецианец, полностью потеряв самообладание.
– Я? – прорычал турок. – Я искал этого пса по темным коридорам. Если ты и он действовали честно, почему вы не вернулись в комнату, когда, услышав, что Кадра Мухаммад идет по коридору, вышли ему навстречу? Я долго ждал, а потом шагнул к двери, высматривая вас, и когда повернулся, Муса бросился на меня
Ди Строцца с пеной на губах закричал:
– Ты безумен! Замолчи!
– Я увижу и тебя, и всех остальных в Геенне с перерезанными глотками, прежде чем позволю обмануть себя! – взревел турок, выхватывая свой ятаган. – Что ты сделал с Мусой?
– Ты чертов дурак, – бушевал ди Строцца. – Я был в этой комнате с тех пор, как покинул тебя! Ты знал, что сирийский пес будет играть с нами в ложь, если получит такую возможность и…
И в этот миг, когда воздух уже искрился от разлившегося вокруг напряжения, в комнату вбежал, спотыкаясь, полуголый перепуганный раб и повалился в ноги венецианцу, бормоча какую-то околесицу.
– Боги! – выл он. – Черные боги! А-а-а! Пещеры под полом и джинн в скале!
– Что ты несешь, пес? – взревел ди Строцца, откидывая раба на пол сильным пинком.
– Я видел запретную дверь, она открыта, – завизжал тот. – Лестница ведет вниз – к ужасной пещере с громадным алтарем, с него хмурятся гигантские демоны – и у подножия лестницы – господин Муса…
– Что! – глаза венецианца сверкнули, он схватил и тряхнул раба, как собака трясет крысу.
– Мертвый! – выдохнул несчастный сквозь стучащие зубы.
Изрыгая ужасные проклятия, ди Строцца бросился, расталкивая всех на своем пути, к двери, волоча за собой раба.
Кай Шах с мстительным воплем кинулся следом, рубя ятаганом направо и налево, чтобы расчистить себе дорогу. Разбойники, стараясь увернуться от его сверкающего клинка, завывали, когда острое лезвие находило цель.
Наконец, венецианец и его бывший товарищ вылетели наружу, а остальные, давая волю своей ярости, толпой помчались за ними. Ошарашенный происходящим Кормак выругался и, решив досмотреть безумную игру до конца, зашагал в том же направлении. Ди Строцца и на время забывшие разногласия разбойники дошли до конца извилистого коридора, а затем спустились вниз по широкой лестнице, которая вела к огромной, сейчас распахнутой, железной двери. Здесь движение остановилось.
– Это на самом деле запретная дверь, – пробормотал армянин. – Скол оставил след на моей спине только потому, что я однажды задержался возле нее.
– Да, – согласился перс. – Ее поставили и закрыли арабы много лет назад. Никто, кроме Скола, никогда не проходил через эту дверь – его, нубийца и пленных, которые уже не возвращались. Это логово дэвов.
Ди Строцца зарычал от отвращения и шагнул через дверной проем. В руке он сжимал горящий факел, который прихватил по пути. Широкие, вырезанные из скалы ступени вели вниз. Они были сейчас на нижнем этаже замка, ступени же уходили куда-то в недра земли. Когда венецианец зашагал дальше, волоча воющего раба, освещая факелом черные каменные ступени и разгоняя впереди длинные тени, он выглядел как Властелин тьмы, который тащит стенающую душу в ад.
Позади него шел Кай Шах с обнаженным ятаганом, затем – Надир Тус и Коджар Мирза. Разбойники с непривычной учтивостью расступились и пропустили следом лорда Кормака. Теперь они осторожно
Многие несли факелы, и когда их свет выхватывал что-то из темноты, издавали сдавленные крики: во мраке скрывались титанические фигуры и мерцали огромные злые глаза. Разбойники колебались, готовые в любой миг обратиться в паническое бегство, но ди Строцца неуклонно шагал вниз, поэтому остальные, призывая Аллаха и иных своих богов, медленно следовали за ним. Наконец показалась огромная пещера, в центре которой высился черный и мерзкий алтарь, весь в отвратительных пятнах; от него разбегались странные, подчиненные некой системе линии, выложенные из ухмыляющихся черепов. На твердом камне стен пещеры были вырезаны исполинские изображения – жуткие образы чуждых звериных, гигантских божеств, огромные глаза которых тускло блестели в свете факелов.
Кельтская кровь Кормака послала вдоль позвоночника холодную дрожь. Александр Великий заложил фундамент этой крепости? Ха! – среди греческих богов нет таких, как эти. Нет, эту мрачную пещеру окутывала аура неописуемой древности, как если бы запретная дверь была мистическим порталом, через который авантюрист шагнул в старший мир. Немудрено, что вывернутый мозг Скола Абдура порождал здесь безумные планы. Эти боги были зловещими напоминаниями о темной расе, более старой, чем римская или греческая – о народе, давно растворившемся во мраке времен. Фригийцы – лидийцы – хетты? Или еще более древний, более ужасный народ?
Рассвет эры Александра не был связан с этими жуткими изваяниями, но, несомненно, великий полководец поклонялся этим богам, как и многим другим, пока его смятенный рассудок не породил идею обозначить богом самого себя.
У подножия лестницы лежало изломанное тело – Муса бин Дауд. Его лицо было искажено ужасом. Послышался нестройный ропот:
– Джинн забрал жизнь сирийца! Давайте убираться отсюда! Это злое место!
– Заткнитесь, идиоты! – зарычал Надир Тус. – Мусу убило оружие смертного – видите, кто-то рубанул его по груди и рассек кости. Посмотрите, как он лежит. Кто-то прикончил его и сбросил труп вниз с лестницы…
Перс стал более внимательно осматривать тело мертвеца, и голос его стих. Левая рука Мусы была вытянута, а пальцы на ней отрезаны.
– Он что-то держал в этой руке, – прошептал Надир Тус. – Так сильно сжимал, что его убийца был вынужден отрезать ему пальцы, чтобы добыть это…
Люди зажгли факелы в нишах на стенах и придвинулись ближе, их суеверные страхи были забыты.
– Да! – воскликнул Кормак, кусочки головоломки сложились в его голове. – Это был драгоценный камень! Муса, Кай Шах и ди Строцца разделались со Сколом, и Муса забрал камень. Кровь была на мече Абдуллы, а у Кай Шаха сломана рука – повреждена ударом ятагана нубийца. Тот, кто убил Мусу, забрал и камень.
Ди Строцца дико зашипел, словно раненая пантера. Он потряс перепуганного раба.
– Пес, камень у тебя?
Тот в отчаянии начал говорить что-то, но голос его оборвался ужасным бульканьем, когда венецианец в приступе ярости выхватил свое оружие, перерезал несчастному горло и отбросил его окровавленное тело в сторону. Потом ди Строцца развернулся к Кай Шаху.
– Ты убил Мусу! – закричал он. – Ты последний, кто его видел живым! Ты забрал камень!
– Ты лжешь! – воскликнул турок, его темное лицо залила пепельная бледность. – Ты сам убил его…