Ястребы востока

Говард Роберт Ирвин

– Проходи и сядь на тахту рядом со мной, Кормак, – приветствовал Скол. – Я поговорю с тобой. Пес! Наполни кубок лорда франка и поспеши, пока я не вырвал тебе другой глаз.

– Сегодня я больше не пью, – проворчал Кормак, отталкивая кубок, который Скол протянул ему. – И отправь прочь этого раба. Он обольет тебя вином в своей слепоте.

С мгновение Скол пристально смотрел на Кормака, а затем, внезапно рассмеявшись, махнул мучимому болью рабу рукой в сторону двери. Человек поспешно вышел, поскуливая в агонии.

– Видишь, –

сказал Скол, – я удовлетворил твой каприз. Но это было не обязательно. Я бы свернул ему шею после нашего разговора, чтобы он никому не смог его пересказать.

Кормак пожал плечами. Не стоило трудов объяснять Сколу, что он отослал этого раба из жалости, а не с намерением сохранить в тайне их разговор.

– Что ты думаешь о моем царстве – Баб-эль-Шайтане? – спросил Скол вдруг.

– Его будет трудно взять штурмом, – ответил норманн.

Скол дико засмеялся и осушил бокал.

– И сельджуки уже как-то в этом убедились, – икнул он. – Я же несколько лет назад обманом отнял его у турка, который им тогда владел. До турков здесь правили арабы, а до них – черт знает, кто. Он старый – фундамент его был заложен давным-давно Искандером Акбаром – Александром Великим. Потом столетия спустя пришли Руми – римляне, – которые расширили его. Парфяне, персы, курды, арабы, турки – все проливали кровь на этих стенах. Теперь он мой, и покуда я жив, моим он и останется! Я знаю его секреты – и этих секретов, – он бросил на франка хитрый и злой взгляд, полный зловещего смысла, – гораздо больше, чем считают люди, – даже те идиоты Надир Тус и ди Строцца, которые перерезали бы мне горло, если бы осмелились.

– Как же ты удерживаешь главенство над этими волками? – спросил Кормак без обиняков.

Скол расхохотался и выпил еще.

– У меня есть кое-что, что всем хотелось бы иметь. Они ненавидят друг друга, и я настраиваю их друг против друга. У меня – ключи ко всему. Они же недостаточно доверяют друг другу, чтобы пойти против меня. Я – Скол Абдур! Мужчины – лишь куклы, танцующие на веревках, я ими управляю. А женщины, – странный блеск появился в его глазах, – женщины – это пища для богов, – туманно добавил он.

– Многие мужчины служат мне, – продолжил Скол Абдур, – эмиры, генералы, вожди, ты сам видел. Что привело их сюда, в Баб-эль-Шайтан, на край мира? Честолюбие – интриги – женщины – зависть – ненависть – теперь они служат Мяснику. А что же привело сюда тебя, брат мой? То, что ты изгнанник, я знаю – твой народ лишил тебя права на жизнь, потому что ты убил одного эмира франков, некоего Конрада фон Гонлера. Но люди едут в Баб-эль-Шайтан, только когда умирает последняя надежда. Баб-эль-Шайтан – это край мира.

– Ну, – проворчал Кормак, – человек не может грабить караваны в одиночку. Мой друг сэр Руперт де Виль, Сенешаль Антиохии, попал в плен к Али Бахадуру, турецкому вождю, и турок отказывается обменять его на

предложенное золото. Ты со своими людьми ездишь далеко и грабишь караваны, которые перевозят сокровища Хинда и Катая. С твоей помощью я сумею раздобыть сокровище столь редкое, что турок согласится принять его в качестве выкупа. Если же нет, то на свою долю награбленного я смогу нанять достаточно храбрых негодяев, чтобы выручить сэра Руперта.

Скол пожал плечами.

– Франки все сумасшедшие, – сказал он, – но независимо от причины я рад, что ты приехал сюда. Я слышал, что ты верен своему господину, и мне нужен такой человек, как ты. Нынче я не доверяю никому, кроме Абдуллы, чернокожего немого, который охраняет мою комнату.

Кормаку было очевидно, что Скол очень быстро пьянел. Вдруг он дико засмеялся.

– Ты спрашивал, что держит моих волков в узде? Любой из них мечтает перерезать мне глотку. Но – гляди, как я тебе доверяю – я покажу тебе, почему они не делают этого!

Он сунул руку за пояс и вытащил огромный драгоценный камень, который искрился в его большой ладони, словно маленькое озерцо крови. Даже Кормак прищурил свои глаза от его блеска.

– Дьявол! – пробормотал он. – Это же не что иное, как рубин, именуемый…

– Кровь Валтасара! – воскликнул Скол Абдур. – Да, это тот самый камень, который Кир Персидский вырвал из вспоротой мечом груди великого царя той кровавой ночью, когда Вавилон пал! Это самый древний и дорогой драгоценный камень в мире. Его не купишь даже за десять тысяч полновесных золотых монет.

– Слушай, франк, – Скол снова осушил бокал. – Я расскажу тебе легенду о Крови Валтасара. Видишь, какая странная у него огранка?

Он поднял его, и свет вспыхнул красными лучами на его многочисленных гранях. Кормак озадаченно покачал головой.

Огранка и в самом деле была диковинной, подобной он никогда не встречал ни на востоке, ни на западе. Замысел древнего резчика казался совершенно неведомым, далеким современному гранильному искусству. Отличие было существенным, но в чем именно оно заключалось, Кормак не мог определить.

– Этот камень огранял не смертный муж, – сказал Скол, – а джинн морской! Однажды давным-давно, в самом начале всех событий, великий царь, сам Валтасар, вышел из своего дворца, и, жаждая развлечений, направился к Зеленому Морю – Персидскому заливу. Он поднялся на борт золотоносой царской галеры, приводимой в движение сотней гребцов-рабов. И был там тогда некий Нака, ловец жемчуга, который, желая почтить своего повелителя, попросил царского дозволения обыскать дно морское, чтобы добыть царю редкие жемчужины. Валтасар дал свое дозволение, и Нака нырнул. Вдохновленный, он опустился на глубину, какой не достигал еще ни один ныряльщик, и через некоторое время всплыл на поверхность, держа в руке рубин редкой красоты, – да, вот этот камень.