Ят
Шрифт:
Глава 16. Третий день на Ярмарке
Вчера мы всего обойти не успели, и поэтому с утра продолжили обход Ярмарки – в надежде отыскать продаваемый где-то здесь похищенный у Тома смысл жизни, – едва ли не с того места, где закончили вчера. Обход и осмотр.
Но ещё по пути к торговым рядам нам встретился человек, идущий с ярмарки. Оказывается, есть на свете люди, которые просыпаются раньше нас!
Он нёс под мышками парочку эвфемизмов – как мягкие большие голубые ластики.
– А что ими
– Скрывают нехорошие, неблагозвучные определения.
– Ты смотри, совсем как у нас! – удивился Том.
– Почти. Только у вас вместо, а у нас вместе. Или совсем ими стереть можно.
– Совсем?
– Начисто. Без следа.
– Интересно. Нам бы такое тоже не помешало.
– Будет когда-нибудь и у вас, подождите!
В самом начале торговых рядов мы заметили парня, недоумённо чесавшего затылок. Мы, разумеется, не могли пройти мимо, не поинтересовавшись причиной столь интенсивного чесания, хотя оно вполне могло оказаться блистательно описанной Остапом Вишней обычной утренней чесоткой, каковой страдает 99 % населения – с утра нам хотелось узнать всего побольше. Это к вечеру накапливалась усталость, а пока…
– Вы что-то продаёте? – поинтересовались мы. Парень находился на своём торговом месте, и вопрос мог бы показаться ему излишним или вообще издевательским. Да он и выглядывал из ряда лишних – откровенно торчал из него. Вот если бы мы спросили прямо: что вы продаёте? – тогда он прозвучал бы более естественно. Но зато безобразно он не выглядел во всех смыслах! Образ у него был, да ещё какой!
– Да напарник мой… Вообще-то мы торгуем разными разностями. Он снабжает, я продаю. Иногда меняемся. Но сегодня… Он принёс мне глубокое разочарование, – в руках парень держал нечто вроде деревянной дубовой кадушки, стянутой железными обручами, чуть тронутыми ржавчиной. – И куда я его дену? Проблема…
Я заглянул внутрь. Разве это глубоко? Я был разочарован. Но потом, вглядываясь в глубину кадушки, внезапно понял, что дна у неё нет: вместо него темнела чернота космоса. Как же получается? Действительно, глубоко! Снаружи и не скажешь. Вот что значит рассмотреть всю глубину проблемы.
Я повертел кадушку в руках, заглянул с другой стороны – увидел такое же дубовое дно, как и клёпки боков – и вернул парню-продавцу. Пусть он заполнит её недоумением. Его у него предостаточно.
– А как же с очарованием? – спросил Том.
– О! Это не у нас, это в другом месте.
– Всегда так! Как что-то хорошее, так все говорят, что не у них, а в другом месте, – раздражился Том.
– А чем вы ещё торгуете? – решил продолжить я. – Что у вас имеесться в наличии?
– Обычно мы торгуем ими, – продавец указал на прилавок, где располагались упругие пружины – факты. Причём самого разного размера и материала.
Гид взял один с прилавка и попытался сильно сжать между руками. Пружина не сжималась.
– Факты – упрямая вещь! –
– А что же мы ели? – испугался Том.
– Здесь другие факты, – успокоил его Гид. – Как детские куличи из песка, несъедобные.
– А-а, – успокоился Том. – А я думал, их специально готовят… Отбивают, например. По рёбрам.
– Да, готовят. Сырые факты плохо действуют на некоторые мозги.
– На сырые мозги? – поинтересовался Том.
– Как вы догадались? – поразился Гид.
– По аналогии.
У прилавка стояла большая опасная бритва, внушающая уважение одним видом. В человеческий рост, не меньше.
– Какой резон, а? – похвалился парень
– Острый, – поёжился Том.
Сосед парня принимал товар: ставил рекорды. Он ставил их один на другой, а в стороне громоздились выгруженные из тележки, но недорассортированные рекорды.
– Настоящие? – спросил Том, пнув один ногой.
– А какие же? – обиделся парень. – Самые что ни на есть настоящие. Все экологически чистые, без допингов.
– Как вам удалось достичь таких результатов?
– Рекорды зависят от режима.
– Вот как… – задумался Том.
– Давайте пойдём и поищем режим, – предложил Гид.
– Специально не надо. Если что по пути встретится, – отказались мы.
– Кстати, я сейчас, – извинился Гид, что-то вспомнив, и скрылся в толпе.
Рядышком тоже продавались рекорды – как обычно происходит на ярмарках, когда однотипные товары собираются в одном месте, чтобы ему не делалось скучно, и при случае можно было поговорить с соседями относительно собственных достоинств и недостатков, а также достоинств и недостатков своих продавцов.
Но соседские рекорды выглядели каккими-то уж очень специфическими, судя чисто по внешнему виду. Мы остановились в недоумении – маленькой промоине перед прилавком, где будто в землю уходила вода и оставила след. Может, кто-то недоумывался и потому получилось недоумение? Не умеючи умывался, недостаточно умело.
– Желаете что-нибудь выбрать? – продавец протянул толстенную книгу. – Или подобрать? Можете ознакомиться с каталогом.
«Книга рекордов Гнилостных» – прочитали мы на обложке, и наши рукки синхронно оттолкнули её, а губы произнесли в унисон, вернув традиционно исконную форму слову «спасибо»:
– Нет, спаси Бог.
Видя наше недоумение (а оно продолжало углубляться, и мы опускались всё ниже и ниже, хотя сами и не замечали того; лишь последняя фраза и жест позволили нам задержаться на поверхности), к нам обратился проходящий разносчик:
– Вам помощь не нужна?
– Нужна! – выкрикнули мы хором, протягивая руки.
– Берите, – он протянул нам ветхую тряпочку, с которой слегка ссыпылился песок.
– Это? – удивлённо спросил Том, вертя тряпочку в руке и рассматривая меня сквозь её дыры. – Кому такая нужна?