Яйца раздора
Шрифт:
Сердце у меня бухнуло и упало куда-то вниз. Отец-то чего, на ночь глядя, поперся к этой аспиранточке? Ему-то что там надо было? Впрочем, зная его наклонности, я вполне могла предположить, что ему там надо было. А старая сплетница меж тем, забыв в пылу рассказа, что перед ней стоит дочь того самого «главного институтского бабника Самсонова», продолжала вещать дальше.
— В общем, увидев, что плацдарм занят более молодым соперником, Самсонов удалился.
— А Кутузов? — спросил Димка.
— Тот, разумеется,
«Ну конечно, — подумала я, — у тебя-то с кожей и особенно с рожей все, разумеется, в полном порядке».
— И что потом? — снова спросил Димка.
Профессорша закатила глазки.
— То самое! — Она выразительно повела бровями. — Сами понимаете. Вот уж кто действительно спать не давал, так эти двое. Пришлось даже двойную порцию снотворного пить, чтобы хоть как-то уснуть. — Евгения Матвеевна передернула могучими плечами. — Какое падение нравов!
Димка полностью был с ней согласен. Он, как китайский болванчик, послушно кивал головой и поддакивал. Мне же после всего услышанного Евгения Матвеевна стала еще менее симпатична и до чертиков захотелось сказать ей какую-нибудь гадость, но, как назло, ничего умного не приходило в голову.
— А снотворное после алкоголя, — не придумав ничего лучшего, сказала я, — пить нельзя. Это может привести к летальному исходу.
Я решила, что если не могу быстро придумать никакой гадости, то хотя бы напутаю противную тетку. Но результат оказался противоположным.
— Спасибо за заботу, — откликнулась Евгения Матвевна, — но я крепкая.
Я окинула стокилограммовую фигуру профессорши и мысленно с ней согласилась. Да, действительно: такую не убьешь, сама она не умрет. Это уж точно.
— И больше вы ничего не слышали? — спросил Димка.
— Ничего. А почему вас это так интересует?
Евгения Матвеевна почуяла, что неспроста мы задаем ей столько вопросов, и глазки ее загорелись любопытством.
«Ну вот, — испугалась я, — кажется, мы доспрашивались. Теперь эта заполошная корова заподозрит что-то неладное и будет с удвоенным рвением вынюхивать, что же произошло».
Надо было спешно что-то придумать, чтобы усыпить бдительность старой сплетницы.
— Ну что вы, Евгения Матвеевна, — вступила я в разговор, — ничего не произошло. Просто Дмитрию показалось, что господин Кутузов заходил не к Аллочке Переверзевой, а ко мне.
Я быстро дернула Димку сзади за рубашку и, изобразив оскорбленную невинность, смущенно потупилась. Пусть профессорша думает, что у нас с Димкой роман — впрочем, она это уже подумала — и он приревновал меня к Кутузову и устроил сцену ревности.
Я сознательно вызывала огонь на себя, и это сработало.
— Ах, вот оно что, — пропела Евгения Матвеевна, окинув нас с Димкой понимающим взглядом. — Теперь все ясно.
— Где? — в один голос спросили мы с Димкой.
— Ну в вашей каюте, естественно. Где же еще? Ведь это же вы ругались?
Судя по всему, Евгения Матвеевна слышала отголоски кондраковского скандала. И после этого она будет еще утверждать, что у нее нет слуха! Да у нее просто абсолютный слух, не уши, а радары!
— И что мы долго... в смысле сильно шумели? — спросил Димка.
Профессорша кокетливо махнула рукой.
— Ну не очень. Собственно и слышно-то ничего не было — только «жу-жу-жу» да «бу-бу-бу». Но вот когда вы уходили, — профессорша бросила на Димку укоризненный взгляд, — вы слишком громко хлопнули дверью. Но потом, слава богу, наступила тишина. Даже Кутузов с Аллочкой угомонились. И я наконец уснула.
Профессорша еще что-то бубнила про свое снотворное, но я уже ее не слушала.
Судя по ее словам, поругавшись с женой, Кондраков действительно покинул каюту, и, как он сам утверждает, не было его больше часа. В принципе за этот час Веронику можно было при желании убить пять раз, а то и больше. Времени для этого было предостаточно.
Но кто же это мог сделать? Кондраков?
Но примерно в это же самое время он находился в каюте своей бывшей жены, и я сама слышала, как они ругались.
Тетя Марго?
Тоже нет.
Если Кондраков ругался с ней, то она соответственно в это же самое время ругалась с ним и никак не могла незаметно сбегать вниз и убить Веронику, и значит, у нее тоже алиби.
Впрочем, стоп! А какое, собственно, «это самое время» имеется в виду?
Кондраков сказал, что после скандала с Вероникой он пошел к Марго, а потом, уйдя от нее, не вернулся сразу в каюту, а долго еще ходил по палубе и курил. А когда вернулся, то обнаружил там уже мертвую Веронику. Так вот за это время, пока он ходил и курил, тетя Марго теоретически могла сбегать вниз и убить Веронику. В конце концов она же обещала это сделать.
Впрочем, нет, все было не так.
Она угрожала самому Кондракову, кричала, что убьет его, если он что-то там не сделает для ее ненаглядного сыночка. Так кажется?
Но кто может подтвердить, что Кондраков ходил по палубе и курил? Никто. Может, он придумал все это для отвода глаз.
И вообще, что нам дает то, что Кондраков действительно уходил из каюты? Да, в сущности, ничего. Значит ли это, что Кондраков не убивал Веронику? Да, но только в том случае, если он не сделал этого еще до своего ухода. Убил, к примеру, жену и для отвода глаз пошел погулять. А потом возвратился и начал кричать, что, пока он там гулял, кто-то убил его драгоценную жену. Такое возможно? В принципе возможно. Почему нет? Вот если бы кто-нибудь видел Веронику живой после его ухода...