ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА
Шрифт:
Как и все действия, поцелуи имеют и свою градацию в зависимости от баланса силы, красоты и интеллекта. Сильные целуются сильно и долго, особенно когда их любят, они как бы хотят «съесть», объект своего эротического возбуждения — верное выражение звериного инстинкта. Наверное они, как стоящие ближе всего к животным, сохранили в наиболее первозданном виде тот детский сосательный инстинкт. Финал долгоиграющих поцелуев с сильными — красные распухшие губы.
Поцелуи имеющих не только силу, но и красоту, отличаются наибольшей страстью, хотя по продолжительности уступают поцелуям тех кто имеет исключительно силу, что, впрочем, окупается их значительно большим эмоциональным напряжением. Как уже говорилось, именно эта группа способна получать самое безграничное наслаждение от контактов с противоположным полом, и здесь даже не играет роли степень атавизма сосательного инстинкта. Эти созданы для наслаждений и в случае отсутствия явных соматических и психических нарушений умеют их извлекать по полной программе. Смотришь как они
У тех кто сочетает красоту и интеллект, при отсутствии силы, поцелуи со стороны может и не выглядят столь мощно как у первых двух групп, но по степени достижения взаимной гармонии они их далеко опережают. Влюбленные могут часами стоять или сидеть обнявшись и шептать друг-другу бессмысленные слова, иногда едва соприкасаясь губами. Словесная информация как бы передается из уст в уста, минуя воздушный «эфир», но интеллектуалы, как отстоящие максимально далеко от животного мира, все же уступают по силе своей чувствительности предыдущей группе, а у чистых интеллектуалов роль поцелуев вообще занижена, не говоря про случаи их полного отсутствия.
Носители как чистой красоты, так и чистого интеллекта, в свою очередь уступают тем кто имеет две составляющие совершенства. Их поцелуи эмоционально более пусты, приятен даже не сам поцелуй, а действия к нему ведущие. Такие люди часто оказываются довольно эгоистичны (в чем нет ничего плохого), им важны они сами и зачастую они оказываются не готовы к равному эмоциональному обмену. Они хотят получить больше чем дают сами, что вызвано выпадением одной из эволюционных ступеней, в данном случае — силы.
Как уже говорилось, в эпоху когда среди белых отсутствовали всякие формы дегенерации, не существовало того традиционного понимания Бога, характерного для нынешней упадочной эпохи. Люди априорно знали: бог — это то что внутри, а не вне их. По мере ухудшения качества расы, богами объявлялись представители прошедших эпох сублимированные в знакомые нам имена языческих богов. Рукотворных храмов, понятное дело, тогда тоже не было, ибо таковым являлся сам человек. Его храм — его тело. Поэтому и представление о Боге, как о некой высшей и непостижимой субстанции, базировались на безграничной вере в свои собственные силы, в свои возможности. В переложении на современные условия, можно сказать, что высшим достижением к которому нужно стремиться будет расклад при котором каждый совершенный индивид будет сам себе богом, а степень его «божественности» будет определяться степенью его расовой чистоты, а также уровнем развития силы, красоты и интеллекта. Такая цель не имеет ничего общего с видением человека любой из современных религий. Здесь же можно ввести понятие греха, а он всегда один — грех ведущий к ослаблению расы и как частный случай — понижение собственного статуса в рамках расы. Никаких других грехов мы не знаем и знать не хотим, ибо они суть бред генерируемый воспаленными мозгами клерикалов.
Возвращаясь к разговору о теле, заметим, что подавляющее большинство современных людей имеют весьма однозначное убеждение что физическая сила обратно пропорциональна интеллектуальному статусу. И действительно, смотришь на тела с переразвитой мускулатурой, способные вырывать уличные фонари забетонированные в землю или переворачивать автомобили, вглядываешься в их лица, анализируешь действия и задаешься вопросом: а есть ли у них хоть зачатки интеллекта? С другой стороны, наблюдаешь «чистых» интеллектуалов, с жуткими антропометрическими параметрами, дискредитирующих (пусть и таким образом) оболочку в которую помещен их интеллект, и действительно, — убеждение масс подтверждается. Вспомним нашу старую формулу, что из двух индивидов лучше тот у кого выше интеллект, но прав все-таки тот кто сильнее. Я лично никогда не встречал экземпляры в которых высокий интеллект совмещался бы с адекватной физической силой и достойными соматическими параметрами, хотя умозрительно допустить их существование в наше время возможно. Ныне торжествуют другие, совмещающие предельно низкие мозговые задатки с еще более низким уровнем силы. Что же касается античных времен, то там кажется все было на своем месте. Возьмем их лучших представителей — Сократа, Платона, Аристотеля, Августа, Марка Аврелия, Юлиана Философа, — все они достойный пример здорового интеллекта в здоровом теле. Средние века здесь смотрятся совсем черной дырой, а из персонажей эпохи Ренессанса можно выделить только Леонардо.
Анализируя множество крепышей и интеллектуалов (брались только тех кто рожден от здоровых родителей) я пришел к выводу, что во-первых важную роль играет родительский возраст в момент их зачатья. 90 % физически крепких индивидов рождены от родителей моложе 23 лет. Об этом мы уже говорили в первой части. Не случайно ведь всегда ценились именно первые дети. Но здесь проблему нужно рассмотреть еще и на физиологическом уровне и состоит она в следующем. Известно, что умственный труд требует ресурсов организма не меньше, а иногда и больше чем физический. В организме основным потребителем кислорода являются мышцы и головной мозг, т. е. те органы обеспечивающие физическую силу и интеллект. Но производят кислород легкие, а они одни, и производительность их невозможно радикально улучшить тренировками. Мускулатура
О третьей важной составляющей — питании и его взаимосвязи с силой — мы поговорим в предпоследней главе, сейчас же сделаем вывод о наличии т. н. "рабочих органов" человека по разному эксплуатируемых в зависимости от вида его деятельности. Итак, для чистых интеллектуалов — это головной мозг, для лиц обладающих силой — мускулатура. Впрочем, варианты чистых составляющих нас мало интересуют. И возникает вопрос: а какой именно орган «контролирует» красоту? Чтоб ответить на этот вопрос необходимо продолжить нашу логическую цепочку и сделать предварительный вывод: то что интенсивнее эксплуатируется — быстрее изнашивается. Четкая связь между интеллектом и помешательством (т. е. расстройством работы мозга) была однозначно выявлена еще в XIX веке, а в народном фольклоре муссируется с незапамятных времен. Факт что физически крепкие люди, спортсмены и т. д., испытывают проблемы с мышечной системой и печенью как органом связанным с фильтрацией громадных объемов крови ее обеспечивающей, также общеизвестна. Красота имеет своей оборотной стороной расстройство сердечно-сосудистой деятельности. Сейчас практически нет красивых у которых с сердцем было бы все в порядке, даже если они ведут самый здоровый образ жизни. Речь идет даже не о врожденных хронических патологиях, а о незначительных расстройствах приобретаемых в пубертатном возрасте, когда значительное большинство таких индивидов испытывают первые серьезные эмоциональные перегрузки. Неслучайно ведь Аполлон поражал влюбленных в сердца. И вообще, вместе могут биться только два сердца, но никак не две головы.
Здесь особый интерес представляют люди наделенные красотой и интеллектом, при отсутствующей силе. Мы уже говорили, что среди них в основном сосредоточены все великие люди искусства и не стоит удивляться что все они были поражены в органы подвергавшиеся наиболее сильному напряжению во время творческого процесса. Композиторы здесь — самый блестящий пример.
Фредерик Шопен оставил нам произведения полные такого изысканного изящества при одновременной простоте, что в своем амплуа он остался явлением уникальным. Ницше предполагал что под его музыку"… сами боги в долгие летние вечера не отказались бы лежать в челноке и наслаждаться ею". Она — самая воздушная из тех что мы когда либо знали. Легкий бриз сменяется ураганом, северный ветер — южным, а красно-желто-белая тональность мелодий создает иллюзию остановки времени. «Воздушный» Шопен был поражен в легкие, в орган дыхания, в возрасте 38 лет. Он умер от туберкулеза. Зная примерный срок смерти, он заранее подготовил музыкальное сопровождение собственной похоронной процессии, один из фрагментов которого известен нам как "Похоронный марш".
В голову были поражены композиторы пытавшиеся вложить в свои произведения не столько чувства, сколько мысль. Речь прежде всего идет о Роберте Шумане и Джоаккино Россини. Россини было тяжело. Он творил в эпоху когда в моде были только легкие оперы. Никакого «Фауста» или «Тристана» вначале XIX века никто бы не смотрел. Но Россини в них, точнее в музыку к ним вкладывал смысл далеко выходивший за рамки сверхпримитивных комических сюжетов. Справедливости ради скажем, Россини начал медленно сходить с ума уже после написания им всех знаменитых опер. Шуман, могущий конкурировать по силе мыслей выраженных в мотиве только с Вагнером, обнаружил первые признаки умопомешательства в 24 года. Еще через двадцать лет он бросился в Рейн, но его спасут, после чего он проживет еще два года и умрет в психбольнице. Посмертный диагноз — атрофия мозга.
Музыка Брамса — это прежде всего высочайший гуманизм и совершенно неестественная для немца теплота. У него инструменты никогда не давят, а напротив, как бы плавно выходят один за одним. В ней никогда не встречается крик, даже в ранних произведениях, но только спокойное пение. Теплота его музыки — это не всеуничтожающая огненная стихия как у Вагнера, но правильно сложенный камин оказывающийся в любом случае лучше самых технологичных радиаторов и кондиционеров. Брамс любил тех, кто любил его произведения — случай не частый среди композиторов. А самый теплый орган у человека — печень. Стоит ли удивляться, что Брамс был поражен именно туда: в возрасте 64 лет он скончался от рака печени. В печень был поражен и самый выдающийся композитор всех времен и народов — Людвиг ван Бетховен, — кстати, любимый композитор Брамса. Бетховенские произведения излучали не просто теплоту, а огненные шары, горячую плазму, и что очень важно они имели «центр». В 57 лет Бетховен умер от цирроза. Говорят что он много пил, но такой довод ничего не объясняет, ибо алкоголизм способен породить множество опасных заболеваний, а цирроз — только одно из них. Да и склонность к алкоголизму может говорить только о неспособности интеллекта управляться со своим организмом, то есть опять-таки об отсутствии силы.