ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

Де Будион Майкл

Рихард Вагнер важнейшим органом организма считал сердце, в этом он проявил себя истинным арийцем. В своем главном произведении "Das Kunstwerk der Zukunft" он писал: "Без деятельности сердца деятельность мозга была бы только механическим фокусом, а деятельность внешних органов тела — также механическим, бесчувственным движением". Даже самое предварительное знакомство с его операми позволяет сделать однозначный вывод: они идут от сердца. Мыслей в них — множество, но впереди — пафос и эмоции. И как никогда отчетливо понимаешь, что может быть древние не слишком переоценивали сердце, считая его самым важным органом. В вагнеровских мелодиях мы находим первобытную грубость к которой даже мы, интеллектуалы, подсознательно тяготеем и в которою периодически скатываемся, но наталкиваемся и на ослепительный свет, но этот свет не греет! Так и сердце — оно всего лишь перегоняет теплую кровь, а количество ее определяется количеством впрыснутого адреналина. Вагнер был поражен в сердце. 12 февраля 1883 года, завтракая со своей женой Козимой в одном из венецианских отелей, он позволил себе «бестактные» (на взгляд Козимы) высказывания о музыке ее отца, Ференца Листа, а когда она попробовала ему возразить, он удалился в свою комнату где предался размышлениям о ничтожности женской природы. В этот момент с ним и случился сердечный удар.

Были композиторы являвшиеся образцом баланса чувств. Во всяком случае одного такого можно с уверенностью назвать — Джузеппе Верди. В его музыке было всё — и огонь, и ветер, и воздух, и свет, и тьма, но всё было просто и идеально

сбалансировано. Всё в меру, ровно столько сколько надо чтоб произведение стало гениальным. И хотя музыка Верди слабее чем у Вагнера, она все же не так выматывает слушателя, что тоже имеет свое объяснение. Верди был «садистом», Вагнер — мазохистом. Верди работал для души, Вагнер — на износ (в его случае на износ сердца). Поэтому-то Верди "ни от чего" не умер. Он, потеряв свою первую жену, а еще раньше и детей от нее рожденных, уже через год пишет великолепную и самую сильную свою оперу — «Набукко». Было ему 29 лет. Здесь опять-таки уместно сравнить его с Вагнером сумевшим закончить свое «Кольцо» только после нахождения своей идеальной женщины, сыгравшей роль Ариадны, помогшей Тесею выйти из запутанного лабиринта. Вот вам и "простые женщины" играющие, по оценке Ломброзо, ключевую роль в создании гениев. Пятнадцать лет Вагнер создавал первые две оперы «Кольца», а после женитьбы за пять лет создал еще две. И не было бы Козимы, ничего бы у него не получилось. А Верди, родившийся в один год с Вагнером, пережил всех. Работая на девятом десятке лет над своей последней оперой «Фальстафф», он выпил около 50 000 чашек кофе, причем в то время кофе был только натуральный,(в нем даже сахар не тонул), а значит — очень крепкий. И ничего. Он умер когда пришло время. Когда он сделал все что хотел сделать. Во многом аналогичный баланс чувств и внутреннюю гармонию являли Берлиоз и Бизе. Любимым же композитором Верди был Вольфганг Амадей Моцарт. Сейчас только отдельные исследователи продолжают считать что он был действительно отравлен Антонио Сальери, этим величайшим педагогом, дававшим уроки музыки Берлиозу, Бетховену и Листу. Конечно, Сальери не травил Моцарта. Моцарт, — крупнейший интеллектуал в музыке, — был поражен в голову и подобно Шопену знал что скоро ему предстоит уйти. И бессмертный «Реквием» написанный им по случаю своей предстоящей смерти — тому подтверждение.

К числу пораженных в голову можно отнести и Петра Ильича Чайковского. До сих пор остаются неизвестными обстоятельства его смерти, как обычно в таких случаях имеет место целая серия дешевых спекуляций, но видимо наиболее вероятной версией является самоубийство. А самоубийство у такого сильного и здорового человека, как уже говорилось, происходит только из-за конфликтов плоти и духа. В случае Чайковского дух не мог контролировать плоть, а потому предпочел ее уничтожить, даже ценой собственного самоуничтожения. Хотя мы Чайковского ни в чем не обвиняем. Гениям простительны куда большие странности.

4.

Обратим внимание на следующий факт. Роберт Шуман родился в 1809 году. Шопен в 1810-м, Лист в 1811-ом, Верди и Вагнер в 1813-ом. Мы не можем однозначно высказываться о предопределенности рождения пяти колоссальных гениев в музыке за неполные четыре года, но вспомним что это время — максимальный взлёт Наполеона, окончательно уничтожившего средневековье в Европе, а композиторы, как и Наполеон, — стали высшей элитой второго поколения, начавшего свою историю в эпоху Возрождения. Они — его Золото.

После них родятся только Брамс, Бизе и Чайковский. Больше не будет никого. Зато начнут входить в строй первые адепты третьего поколения, аккумулирующие масштабные знания, но лишенные всякого эстетического начала, и, что самое главное, — масса начнет им внимать, что поставит уже в наши дни вопрос о ее физическом выживании.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ПИГМЕИ И ВАНДАЛЫ

Фатальность дегенерации — Демонстрация Силы — Имидж Слабых — Павел и Маркс — Ненормальная Сила и Дурацкий ум — Христос в Экономике — Коммунистический Манифест и Нагорная Проповедь — Коммунистические Апостолы — Тотальное Равенство — Коммунистические Войны — Труд и Свобода — Повязанные Кровью

Дегенерация всегда фатальна, при любом раскладе она, как фактор, должна исчезнуть вместе со своими носителями — дегенератами. Все что исходит от дегенератов начинается и заканчивается одинаково, а именно — разочарованием, вырождением, смертью. Чтобы не обещали дегенераты, чтобы они не изрекали и в какие бы одежды не наряжались — конечным продуктом непременно остаются мусорные свалки и чем масштабней дегенерат тем большей оказывается гора мусора. Тот кто контактирует с дегенератом, неизбежно превращается в грязное животное. Дегенераты могут смеяться, плакать, исповедоваться, могут казаться серьезными или даже умными, могут пытаться изобразить благородный жест или совершить "высокий поступок", подчас они могут даже выглядеть сильными; но все их пути ведут в тупик, возврата из которого нет, ибо правильные пути им неведомы, а если его и указать, дегенерат всё равно пойдет своим, "особым".

В середине XIX века тупик уже был виден, точнее было совершенно очевидно что для дальнейшего поступательного развития человечества необходимо "переоценить ценности", на что никак не могли пойти ни апологеты Возрождения, ни те кто интеллектуально обеспечивал Реформацию и т. н. "просвещенный абсолютизм". Европа вступала в очередной закат. Лучшие люди нового времени так и не смогли преодолеть свой Рубикон, поэтому-то их и принято считать христианами. Христос когда вопрошал: "может ли сатана победить сатану?" и давая однозначно отрицательный ответ, был, в общем, не прав и его личный печальный пример тому доказательство. Сатана, если конечно мы будем отталкиваться представления принятого как в христианских так и в сатанистических доктринах, тем и уникален, что способен уничтожить себя самостоятельно, нужны только соответствующие условия нами обозначенные. Здесь ключ к объяснению древнего правила: подобное лечится подобным. От дегенератов лучше всего избавляться с помощью других дегенератов, ибо любой контакт нормального с дегенератом способен вызвать ту или иную форму идиосинкразии к высшим ценностям, что почти всегда также фатально.

1.

Иисус своей «добровольной» смертью продемонстрировал всем стремящимся к реальной власти одну незыблемую истину, которую как-то не замечают или делают вид что не замечают. А именно: в борьбе за власть почти всегда необходимо опереться на массы, но никогда не следует демонстрировать слабость или действие могущее быть расцененное массами как слабость. У Христа не нашлось достаточного количества последователей в Иудее только потому, что он дал себя распять, ибо время, как таковое, было вполне удачным. Но слабых тогда не любили нигде. Евреи ожидавшие мессию четыреста девяносто лет уничтожили первого кто себя им назвал. Почему? Да потому что ожидали совсем другого мессию. Уже тогдашние массы точно знали: слабость не идет от Бога. Вот удалось бы Иисусу тем или иным приемом сделать так, чтоб конвоировавшие его римские солдаты разлетелись бы на куски, а неожиданно грянувшая молния своим разрядом уничтожила бы сотню-другую "ни в чем неповинных" зрителей, будьте уверены: массовый культ был бы гарантирован. Но чуда не произошло и это поняли (правда не сразу) ближайшие сподвижники Иисуса, для чего, правда, потребовалось два десятилетия, изначальное молчание апостолов в первые годы после смерти Христа — тому подтверждение. Очень часто люди совершившие совместно неприличный поступок, после стараются никогда о нем не вспоминать и не делать ничего такого, что вызывало бы в памяти содеянное. То же произошло и с апостолами. Они уразумели на своем примитивном уровне, что Христос все-таки был слабым. Чем проще человек, тем лучше он это чувствует, а апостолы были исключительно просты. И наверное

было очень хорошо что он исчез. Живой «мессия» никому не был нужен, ибо был совершенно нетерпим и непредсказуем. Слабые лепят идеалы только из мертвецов, ибо их идеалы обретая реальные черты неизбежно перестают быть таковыми. Теперь же пришло время создания культа. Им тоже захотелось стать такими как Христос, но только сильными. Мы предельно мало знаем о первых годах после его распятья. Христос воскрес, «вознесся» и всё… С 33 по 51 год его последователи не предпринимали никаких вылазок. Но образ «мессии», с которым они поступили очень некрасиво, по-видимому не давал покоя бывшим ученикам, инстинктивно толкнув их принять единственное верное решение: «усилить» христианство, ведь его «сила» крылась в его слабости, правда те христиане еще полностью не осознавали насколько удачное время им выпало. Это также не было неким обдуманным решением принятом на каком-то совете, нет. Сработал очередной защитный механизм слабых. Еще раз напомним: слабые участвуя совместно в каком-либо грязном с их точки зрения деле, очень часто никогда не вспоминают содеянное, и стыдливо прячут глаза при случайном «тонком» намеке с чьей либо стороны. Поэтому слабых очень легко шантажировать. Ведь шантаж — это угроза предать гласности поступок индивида, который в «обществе» — т. е. в среде бессознательных масс, — может расценивается как слабый. Причем особый гнев проявляется в случае раскрытия деяния регулярно совершаемого большинством представителей массы, а когда на лицезрение масс выносится действо совершить которое способны единицы, то злоба масс мало чем ограничивается. Интересно, но здесь инстинкты массы срабатывают железно. Если взять наиболее нашумевшие истории, когда становились достоянием масс те или иные пикантные (читай — отвратные) моменты жизни известного буржуя или политикана, то легко увидеть, что все это были эпизоды где человек выглядел слабым. Масса здесь ничего не прощает, хотя подавляющее большинство индивидов ее составляющих наверняка само не раз и не два бывало в аналогичных ситуациях. Мышление качественной бессознательной массы всегда позитивно, в этом залог ее выживания, а потому ей хочется верить что ей руководят нормальные, т. е. сильные в ее представлении люди. А тут выпячивается тот или иной слабый поступок, тем более тот что бессознательный индивид либо сам совершает, либо видит как совершают другие. И всё. Вот почему главными кто зарабатывает на предвыборных кампаниях являются имиджмейкеры. Сейчас все без исключения претенденты на власть в белых странах прибегают к их услугам. Становится смешно, когда узнаешь что претендента на первую должность в развитой стране, обладающей ядерным оружием и высокими технологиями, обучают как правильно засовывать руки в карманы во время выступления, какую гримасу на лице изображать перед той или иной аудиторией; выдумывают обороты находящиеся на грани приличия, которые кандидат должен произнести в заранее подготовленный момент. Все это говорит о том, что у подавляющего большинства правителей отсутствует собственное внешнее содержание, а значит отсутствует и внутреннее. Стоит ли удивляться столь плачевному состоянию дел во всех областях при кажущемся внешнем блеске? Понятно, что сильному все это не нужно. Он понравится массе даже если выйдет перед ней в наряде библейского пророка-отшельника. Масса и это действие преобразует в положительный контекст. Я все время вспоминаю Москву 1990-91-ых годов, когда «народу» был явлен пьяный распухший урод-кандидат в очередные мессии, не умеющий не то что связать два слова чтобы между ними не вставить мат, но и толком произнести одно; почесывающий перед фотообъективами различные участки своего тела (включая гениталии), и выделывающий нарочито устрашающие мимические гримасы. Сколько блеска было в глазах бессознательных масс! Только умение быстро бегать спасло меня однажды от справедливого народного гнева, когда я очень осторожно позволил себе усомниться в достоинствах "единственно-правильного выбора россиян". Примерно тогда же я пришел к выводу, что все написанное в Евангелиях, в принципе, могло произойти на самом деле, ведь блестели же глаза московской биомассы и по ряду примет было ясно что большая часть толпы имеет не то что высшее образование, но и те или иные научные степени. Что же говорить про население тогдашней Иудеи? Имиджа не имел ни Христос, ни Ельцин, но в нем не было никакой необходимости. Массы в них видели (до определенного момента) то что ожидали увидеть. А посему можно заключить, что все доверяющие свой «имидж» кому-либо — слабые и бессмысленные существа по определению. И они не могут являться реальными лидерами своих стран. Они приходят во власть как продукты удачного имиджмейкерства, а находятся при ней как марионетки тех, кто с массами вообще не контактирует.

Человеком тонко прочувствовавшим подобные вещи стал учившийся на раввина юноша Савл. Невозможно дать точный анализ его чувств, приведших к одномоментному обращению в христианство в 37 году. Но мы знаем — Савл был римским гражданином, а это дает основание заключить что он был пусть ничтожной, но все же частью тогдашней сверхдержавы и, как это не странно для многих прозвучит, — носил в себе частицу ее духа. А дух этот к тридцать седьмому году был уже довольно гниловатый. Только что ликвидирован старец Тиберий, — сгусток жесткости и извращений. На престол садится 25-летний Калигула, который за 4 года своего правления перещеголяет Тиберия и по прошествии этого срока также будет уничтожен. Савл был продуктом Востока, а потому воспринимал столь частую смену императоров убиваемых своими телохранителями как верный признак внутреннего ослабления государства. Примером для него могла служить родная Иудея, бывшая максимально сильной именно в моменты когда царствующие особы находились у власти по 30–40 лет. Когда же государство слабело, цари менялись с завидной регулярностью и тут уже сложно определить где причины, а где следствия. Отдавая должное своему происхождению и начав проповеди с синагог, Павел довольно быстро понял, что Иудея не та страна где он сможет найти много почитателей, да и печальный пример Христа был достаточно свеж. В любом случае, для максимального успеха любой доктрины ей нужно «заразить» главную страну и лучше всего начать со столицы. Деградация любого государства начинается именно там, в главном городе. Это правило исключений не имеет. Тогда таковой столицей был Рим, а страной — созданная им Империя. Сейчас столица мира — Нью-Йорк. Выводы напрашиваются. И если Христос для воплощения своих чаяний считал необходимым покорить главный город Иудеи, то Павел бесспорно пошел дальше, решив покорить главный город главной Империи, благо город до этого созрел и в ближайшее время грозил сгнить и обвалиться.

История не оставила ярко выраженных типажей пророков странствующих по Империи, за исключением христианских, но не приходится сомневаться что таковых было много. Государственный характер римской религии не позволял, правда, никому из них зарываться и объявлять себя «богом» или "сыном бога", хотя массы были к этому уже полностью готовы, поколение упадка всегда стремится вознести на высший пьедестал любую заурядность, ибо оно само есть коллективная заурядность. И если объявление богом Августа, ведшего по словам Шпенглера "жизнь обычного частного лица", имело незначительный теоретический смысл, тем более что было сделано после смерти, то его последователи на императорском кресле будут объявлять себя богами в самом начале правления. Сам прецедент объявления богом здравствующего ничтожества стал прообразом современной "гражданской религии", так усердно насаждаемой в Соединенных Штатах, что означает реальную ее перспективу для остального мира. Массы предпочли видеть живых богов. И они появились, хотя и носили временный характер. Все остальные боги отодвигались на второй план. Главным был действующий император. Поэтому Савл предпочел действовать от "третьего лица", т. е. от имени Иисуса Христа назвавшего себя "божьим сыном", легко обойдя грубый, но простой римский закон и избрав для себя роль посредника, в его случае — практически беспроигрышную. Западная лапидарная простота стала сдавать позиции перед восточной изворотливостью и системой двойных стандартов необычайно развитой уже тогда. Европа в очередной раз столкнулась с угрозой проиграть Азии.