Языческий лорд
Шрифт:
Я наклонился к своему пленнику и снял с него перевязь, бросил ее Ролле, затем приказал мужчине встать.
— Как тебя зовут? — спросил я его.
— Ценвал, — пробормотал он.
— Громче!
— Ценвал, — ответил тот.
Дождь зарядил сильнее, тот злой дождь, что пришел с бурного моря. И внезапно я засмеялся. Это было смешно. Маленькая группа вымокших отчаянных людей против самой мрачной крепости Британии? Я ткнул Вздохом Змея, так что Ценвалу
— Сколько в Беббанбурге воинов? — спросил я.
— Достаточно, чтобы убить тебя раз десять, — прорычал он.
— Так много? И сколько же именно?
Он не желал отвечать, а потом решил, что может меня обмануть.
— Тридцать восемь, — сказал он.
Я махнул рукой, так что острие Вздоха Змея разорвало кожу его шеи. На ней показались бусинки крови, закапавшей на кольчугу.
— А теперь попробуй сказать правду, — предложил я.
Он приложил руку к струйке крови.
— Сорок восемь, — угрюмо произнес он.
— Включая тебя и этих людей?
— Включая нас.
Я рассудил, что он говорит правду. Мой отец держал гарнизон в пятьдесят-шестьдесят человек, и Элфрик вряд ли имел больше, потому что каждого воина в крепости нужно было вооружить, одеть в кольчугу и платить ему.
Если бы Элфрика предупредили о приближении настоящей опасности, он мог бы вызвать больше людей с земель, которые находились под управлением Беббанбурга, но для этого требовалось время. Итак, нас превосходили числом вдвое, но меньшего я и не ожидал.
До нас добрался Осферт со своими людьми, они вели пять лошадей и несли одежду, кольчуги, шлемы и оружие тех людей, что убили.
— Ты заметил, кто на какой лошади сидел?
— Конечно, господин, — отозвался Осферт, повернувшись, чтобы взглянуть на своих воинов и захваченных лошадей, — коричневый плащ на пегом жеребце, синий — на вороном мерине, кожаная безрукавка — на… — он поколебался.
— На пегой кобыле, — вступил в разговор мой сын, — а черный плащ — на маленьком вороном жеребце и…
— Тогда переодевайтесь, — прервал я их и снова обернулся к Ценвалу. — А ты раздевайся.
— Раздеться? — уставился он на меня.
— Можешь снять одежду, — сказал я, — или мы разденем твой труп. Выбор за тобой.
Всадников было семеро, так что стража у ворот Беббанбурга должна увидеть, как семеро возвращаются. Стража наверняка хорошо знакома с этой семеркой, они видели их и их лошадей день ото дня, и когда мы подъезжали к крепости, стражники должны были увидеть именно то, что ожидали.
Если полосатый бело-коричневый плащ Ценвала будет покрывать круп не
Мы переоделись. Ценвал, оставшийся в шерстяной рубахе, свисающей до ягодиц, дрожал на холодном ветру. Он уставился на меня, наблюдая, как я накидывал голубой плащ незнакомца поверх кольчуги.
Он заметил, как я затолкал молот Тора под кольчугу, чтобы спрятать его. Он слышал, как Осферт называет меня господином, и начал медленно осознавать, кто я такой.
— Ты… — начал он, а потом запнулся. — Ты, — снова начал он.
— Я — Утред Утредсон, — рявкнул я, — законный лорд Беббанбургский. Хочешь присягнуть мне в верности? Я повесил тяжелый серебряный крест мертвеца себе на шею.
Его шлем был мне не по размеру, слишком мал, и я оставил свой, но у плаща был капюшон, который я натянул поверх серебряного волка, что венчал мой шлем. Вокруг пояса я обернул собственную перевязь. Ее скрывал плащ, а я желал, чтобы моим спутником стал Вздох Змея.
— Ты Утред Предатель, — без всякого выражения заявил Ценвал.
— Так он меня называет?
— Так и даже хуже, — ответил Ценвал.
Я взял у Роллы меч Ценвала и вытащил его из ножен. Это был добрый клинок, в хорошем состоянии и острый.
— Мой дядя жив? — спросил я Ценвала.
— Жив.
— Господин, — рявкнул Осферт на Цинвала, — ты должен называть его «господин».
— Элфрик, должно быть, стар, — произнес я, — и говорят, что он болен?
— Он жив, — ответил Ценвал, упрямо отказываясь называть меня господином.
— И хворает?
— Обычными для старика хворями, — признал Ценвал.
— А его сыновья? — поинтересовался я.
— Всем командует лорд Утред, — ответил Ценвал. Он имел в виду моего кузена, сына Элфрика и отца еще одного Утреда.
— Расскажи мне о сыне Элфрика, — приказал я.
— Он похож на тебя, — отозвался Ценвал, что прозвучало так, как будто ему не повезло.
— И чего он от тебя ожидает? — спросил я.
— Ожидает от меня?
— Он послал семерых. Зачем?
Он нахмурился, не понимая вопроса, а потом вздрогнул, когда я поднес клинок к его лицу. Он посмотрел на Радугу, на которую по-прежнему накатывались буруны, пока прилив тащил ее дальше по пляжу.
— Мы пришли взглянуть на судно, — мрачно сообщил он.
— А вместо этого нашли нас, — заявил я, — но что вы сделали бы, не окажись тут нас?