Языческий лорд
Шрифт:
— Теперь ты единственный, кто принимает решения, — произнес я.
Он молчал. По-прежнему дул ветер и хлестал дождь, а люди моего кузена уставились на тело, и я знал, что мир внезапно стал другим. Все они всю свою жизнь находились под командованием Элфрика, и внезапно Элфрика не стало. Его смерть их потрясла.
— Ну? — спросил я кузена. — Ты выкупишь жизнь сына?
Он уставился на меня и ничего не ответил.
— Отвечай, мелкий выпердыш. Ты обменяешь Беббанбург на сына?
— Я
— Он был вором, — ответил я, — и я всю жизнь мечтал, что убью его.
— Он был стар! — снова возразил он.
— Ему повезло, — рявкнул я, — повезло умереть быстро. Я мечтал, что убью его медленно. Но быстро или медленно, он отправился в упокойный зал подземного мира, и если ты не отдашь мне Беббанбург, я пошлю туда и твоего сына.
— Я дам тебе золото, — предложил он, — много золота.
— Я знаю свою цену, — заявил я, указывая окровавленным клинком Вздоха Змея в сторону его сына. Розовая дождевая вода стекала с его острия. Я передвинул клинок ближе к мальчишке, и Ингульфрид заголосила.
Я уже был нерешительным и задумчивым, теперь настал черед моего кузена. Я мог прочесть нерешительность на его лице. Действительно ли Беббанбург стоил жизни его сына? Ингульфрид умоляла его.
Она обняла сына, ее лицо заливали слезы. Мой кузен поморщился, когда она закричала на него, но потом удивил меня, развернувшись и приказав своим людям отправиться обратно к Верхним воротам.
— Я дам тебе время на размышления, — сказал он, — но знай.
Я не отдам тебе Беббанбург. Итак, этот день ты можешь закончить с мертвым мальчишкой или с целым состоянием в золоте. Сообщи мне свое желание до наступления ночи.
— Господин! — взывала Ингульфрид к своему мужу.
Он развернулся, но заговорил со мной, а не с ней.
— Ты отпустишь мою жену, — потребовал он.
— Она не пленница, — сказал я, — и вольна делать всё, что захочет, но мальчишку я оставлю.
Ингульфрид по-прежнему сжимала плечи сына.
— Я останусь с сыном, — яростно выпалила она.
— Ты пойдешь со мной, женщина, — рявкнул кузен.
— Ты здесь не командуешь, — возразил я. — Твоя жена может делать то, что пожелает.
Он взглянул на меня, как будто я обезумел.
— Что пожелает? — он даже не произнес эти слова, а изумленно пробормотал их одними губами, а потом помотал головой, как будто не веря свои ушам, и снова отвернулся. Он увел своих воинов, предоставив нам контролировать внешний двор.
Финан забрал мальчика у матери и отдал его Осферту.
—
Он подождал, пока последний человек скроется за воротами и они снова с грохотом захлопнутся.
— Он заплатит много золота за этого мальчишку, — тихо произнес Финан.
— Золото — это неплохо, — заявил я с намеренной беспечностью. Я услышал, как встал на место засов Верхних ворот.
— А мертвый мальчишка ничего не стоит, — продолжал Финан более напористо.
— Знаю.
— А ты все равно не собираешься его убивать, — сказал Финан. Он по-прежнему говорил тихо, так что лишь я мог его расслышать.
— Разве?
— Ты не детоубийца.
— Может, пришло время начать.
— Ты не станешь его убивать, — повторил Финан, — так что возьми золото, — он подождал, пока я что-нибудь отвечу, но я хранил молчание. — Воинам нужна награда.
И это была правда. Я был их хлафордом, дающим золото, но за последние недели я лишь привел их к этой неудаче. Финан намекал, что некоторые из моих людей могут уйти.
Они принесли клятву, но по правде говоря, мы одобряем такие клятвы с важными обещанием только потому, что их легко нарушить. Если кто-то решит, что он сможет обрести богатство и славу с другим господином, то он меня покинет, а у меня и так осталось немного людей. Я улыбнулся ему.
— Ты мне веришь?
— Ты знаешь, что да.
— Тогда скажи людям, что я сделаю их богатыми. Скажи, что их имена запишут в хрониках. Скажи, что их будут прославлять. Скажи, что они завоюют славу.
Финан криво ухмыльнулся.
— И как ты всего этого добьешься?
— Не знаю, — ответил я, — но добьюсь, — я отошел туда, где стояла Ингульфрид, наблюдая за сыном. — А чем твой муж расплатится за тебя? — спросил я.
Она не ответила, и я подозревал, что ответ был бы унизительным для нее. Кузен обращался с женой с небрежным презрением, и я подумал, что в качестве заложницы она почти ничего не стоит. Но мальчишка стоил целого состояния.
И инстинкт велел мне отказаться от этого состояния, по крайней мере, в тот день. Я посмотрел на него. Он выглядел дерзким и смелым, но вот-вот был готов разразиться слезами. Я снова взвесил шансы, взять ли золото или довериться своему инстинкту?
Я понятия не имел, что готовит будущее, и удерживать мальчишку было глупостью, но инстинкт подсказывал сделать этот менее привлекательный выбор. Об этом говорили мне боги. Чем еще может быть инстинкт?
— Финан, — я резко повернулся и указал на навес, под которым спали две собаки. — Вытащи все сено и разбросай вдоль частокола. И немного у ворот.