Язык до Китежа доведет
Шрифт:
— То есть, получается, что оригинальная сказка заканчивалась довольно печально?
— Да. Но если копнуть глубже, вся эта история ещё более печальна. Это и попытался изложить студент во вступительной части к своей работе.
— А можно подробнее? Интересно! — Я взял чашку, бросил на тарелку пару печенек и приготовился слушать.
— На самом деле, волк никого не убивал, и уж тем более не съедал. Он только укусил старушку, заразив её своим проклятьем. Укусил и был таков. А бедная Красная Шапочка застала бабушку в момент обращения. Оттуда и странные вопросы о больших ушах, больших
— Но это же счастливый конец! Разве нет?
— Для девочки — да. А вот бабушка к утру скончалась. Кстати, оборотнем оказался дворянин, владелец тех земель. Бедняга никому не желал зла. Он всего лишь пытался спрятаться, чтобы сохранить свою ужасную тайну и переждать обращение подальше от людей. И никак не ожидал, что в ветхой развалюхе на опушке леса может кто-то жить…
— Ничего себе! Честно, никогда не смотрел на эту сказку с подобной точки зрения…
— Я тоже — до чтения этой курсовой работы. А теперь возвращаемся к вопросу: почему в славянском фольклоре нет аналога «Красной шапочки»?
— Может, на Руси не было оборотней?
— Именно! Точнее, были, но не те, образ которых навязан кинематографом и комиксами. Наши оборотни, или перекидыши, волкодлаки, от фаз Луны не зависили. Они могли превращаться по собственному желанию — благодаря специальному магическому ритуалу. При этом не теряли человеческий разум и не совершали кровавых безумств. А вот покусанные ими — те да, становились настоящими монстрами. Но повальных эпидемий оборотничества, как в Западной Европе, у нас не случалось.
— Да? А почему?
Муромский выдержал паузу и коротко ответил:
— Берендеи.
— А берендеи-то тут причём? — Не понял я.
— Как уже упоминалось, не все они ушли в пещеры. Часть осталась, создав закрытые общины в труднодоступных местах. Самая крупная возникла в Карпатах. Именно она и защитила Русь от волны европейских оборотней. Ведь берендеи — тоже перекидыши, но высшего порядка. У них иммунитет против укусов волкодлаков и созданных ими монстров. Вот потому у нас и нет страшных историй о кровожадных волках-оборотнях. Напротив, в песнях, былинах и народных преданиях зверем оборачивался положительный герой — князь Вольга, например, или запорожский атаман-характерник Иван Сирко.
Я заглянул в опустевшую чашку и поставил её на блюдце.
— Знаете, дядя Миша, на секундочку мне показалось, что мы обсуждаем не сказки, а реальность.
— Нет, что ты, — рассмеялся профессор. — Это всё сказки, легенды и версии. Среди них есть и довольно занятные. Например, ты знаешь, что по всем признакам, Беорн из «Хоббита» Толкиена — самый настоящий, классический берендей? В ранних черновиках автор даже дал ему имя «Medwed», но позже заменил близким по значению староанглийским. Помнишь, с какой лёгкостью он крушил оборотней-варгов в Битве Пяти Воинств?
— Да, когда-то это был один из любимейших моментов книги. И, наверное, самый любимый персонаж.
— У меня тоже. Кстати, я посоветовал тому студенту сменить тему курсовой.
— Почему? Интересно ведь!
— Интересно, не спорю. Но слишком уж фантастично.
— И он согласился?
— Согласился. Теперь с друзьями пишет фэнтезийный роман. Периодически присылает мне черновики на вычитку, потом выкладывает на каком-то литературном ресурсе в интернете. — Дядя Миша откинулся на стуле и культурно зевнул в кулак.
Я с трудом подавил ответный зевок и взглянул на часы.
— Ого, как время летит! Уже десять вечера! Что ж, погостил — пора и честь знать! Давайте помогу убрать со стола.
Вдвоём мы быстро справились с уборкой.
Поблагодарив доброго хозяина за гостеприимство и подарок, я отправился домой.
Глава 3
Стояла замечательная летняя ночь, тихая и тёплая. Несмотря на довольно поздний час, начало одиннадцатого, маршрутки ходили хорошо. До своего двора мне удалось добраться быстро и без приключений. Зато во дворе…
Пока я искал по карманам ключи от двери в подъезд, внимание моё привлёк жалобный собачий лай и злобные ругательства за домом.
Это меня насторожило. Не так давно в подвале нашей многоэтажки поселилась маленькая стайка бездомных собак. Чистых, стерилизованных и дружелюбных. Раньше бедные животные обитали на территории местного рыночка, но после нашествия коммунальных живодёров были вынуждены уйти. Наш подвал — сухой, тёплый и просторный, пришёлся им по вкусу. Здесь их никто не трогал, не обижал, а кое-кто (не буду показывать пальцем) даже подкармливал. Но, кажется, вездесущие догхантеры и сюда добрались. Надо бы проверить.
В тусклом свете уличного фонаря мне открылась неприятная картина: длинный нескладный субъект, размахивая толстой палкой, гонялся по палисаднику за несчастными псинами. Явно не с добром. Паре молодых кобельков уже досталось, и они с повизгиванием скакали на трёх лапах в стороне от побоища.
Я вообще противник беспричинной жестокости. А если у меня на глазах кто-то обижает беззащитное существо, тем более — собаку, могу и озвереть. Всё спокойствие и природное миролюбие как рукой снимает.
Собственно, именно это сейчас и произошло. Кипя от праведной ярости, я подскочил к обидчику и с силой вырвал у него палку. Тот сперва опешил, вытаращив на меня мутные гляделки, но тут же пришёл в себя. Оскалив зубы, выхватил откуда-то длинный нож и без лишних слов ударил. Точнее — попытался. К нашему обоюдному удивлению, я увернулся и от души врезал отобранной палкой по вооружённой руке. Нападавший взвыл, выронил нож и схватился за отбитые пальцы. Притихшие, было, собаки залились оглушительным лаем. Но злодей и не думал сдаваться. Ругнувшись, он упал на четвереньки и зашарил по земле в поисках своего оружия. В его раскосых глазах сверкнула такая злоба, что я даже отступил, но в следующий миг опомнился. Ударом ноги отбросил нож в сторону и с размаху сломал палку о тощий злодейский зад. Перехватив обломок на манер дубинки, приготовился к продолжению.