Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья
Шрифт:
В центре внимания этнографов и историков находились конфессиональные проблемы: происхождение урумов рассматривалось сквозь призму противопоставления христиан и мусульман. В работах подчеркивается связь двуязычия и преследований по религиозному признаку: «Жизнь христиан крымских была… плачевна, ибо уже в начале XVIII столетия многие тысячи христиан не говорили на языке родном. Истребляя язык греков, мусульмане стремились к истреблению веры их» [Серафимов, 1998 (1862), с. 71]. Позднейшие исследования показали, что представление о том, что «крымские христиане претерпевали все ужасы мусульманского фанатизма» [Серафимов, 1998 (1862), с. 69], несколько преувеличено (см.: [Викторова, 2006, с. 52–53]), однако сложившийся дискурс о мариупольских греках как о жертвах мусульманского окружения оказался необычайно устойчивым.
Жизнь в Крыму и взаимоотношения с татарами описывались как подавление греков, приведшее к искажению и ухудшению их культуры. И. Э. Александрович писал
Тюркский язык греческой группы вызывал у историков и этнографов стремление дать объяснение подобному положению: и в XIX, и в XX вв. авторы большинства работ одной из главных задач изучения сообщества видели в интерпретации этногенеза урумов. Вопрос об этногенезе группы был признан наиболее существенным и исследователями позднейшего времени. Современные авторы обращаются к проблемам, сформулированным в работах Брауна, Серафимова и Бертье-Делагарда о мариупольских греках (см.: [Браун, 1890; Серафимов, 1998 (1862); Бертье-Делагард, 1920]): единство происхождения урумов и румеев или полигенетичность сообщества, двуязычие греков Приазовья и контакты между группами.
В современном научном дискурсе вопросы этнической истории греков Приазовья традиционно интерпретируются как проблема происхождения урумов и обстоятельств жизни группы в Крыму, которые сформировали сегодняшнее соотношение языка и этнической самоидентификации группы (этногенез румеев представляется, по умолчанию, однозначным). Наиболее распространена в современных работах трактовка происхождения урумов как греков, перешедших на татарский язык. У данного подхода есть и противники, однако они также не выходят за пределы примордиалистского понимания этничности и, отвергнув концепцию «отатаривания» греков, анализируют другие возможности происхождения урумов. И. С. Пономарева пишет: «В настоящее время удивительно просто решается вопрос о двуязычии греческих переселенцев: урумы, живущие по соседству с татарами, переняли их язык и обычаи; в румейских селениях, находившихся в недоступных горных районах, сохранились и греческий язык, и элементы культуры. Версия о разделении греков на урумов и румеев под влиянием татар не имеет под собой источниковой базы» [Пономарева, 2002, с. 60], однако в других работах тот же автор [Пономарьова, 2002; Пономарева, 2003], опираясь на мнения Ф. А. Брауна и И. А. Яли [Браун, 1890; Ялi, 1931], обсуждает готское, аланское или смешанное происхождение урумов. Таким образом, исследователи стремятся показать иную перспективу анализа двуязычия группы и освободиться от подразумеваемого в большинстве работ выбора между греческим или татарским происхождением урумов, но не от понятия этногенеза группы как основы антропологического анализа.
Научный дискурс о происхождении урумов, сложившийся в XIX в. и частично сохранившийся в советской и постсоветской этнографии, на ранних этапах существования чрезвычайно близок публицистическому дискурсу (ср. приведенные выше цитаты из работ И. Э. Александровича и СА. Серафимова). В данной главе под греческой публицистикой понимаются в основном тексты XIX – первой половины XX в., созданные, как правило, выходцами из мариупольских греков; современный же публицистический дискурс рассматривается в главе 31 «Греки Приазовья и греческий мир: становление самосознания диаспоры». Подобное разделение вызвано особенностями материала: публицистический дискурс о мариупольских греках в ранние периоды тесно связан с зарождающимся научным дискурсом и государственной категоризацией, тогда как обширная современная публицистика, создаваемая элитой группы, ориентирована на стереотипы панэллинизма и связи с современной Грецией.
Нередко исторические работы о мариупольских греках создавали просветители из числа образованных мариупольских греков. Наиболее яркий пример такого рода – Феоктист Авраамович Хартахай, публицист, румейский просветитель и историк. Начало его деятельности на посту директора основанной им
В XIX в. тексты публицистического дискурса сравнительно немногочисленны: лишь единицы мариупольских греков получили образование и вошли в число признанных исследователей греческого мира. Безусловно, существовала элита сообщества, противопоставляющая себя остальной части мариупольских греков и обладающая собственным видением ситуации, однако тексты этой группы практически неизвестны (исключением можно считать отдельные сохранившиеся протоколы земских собраний и заседаний Городской думы в Мариуполе в начале 1900-х гг. [Журнал очередных и чрезвычайных заседаний… 1909].
Система номинаций мариупольских греков в официальных документах складывалась, по-видимому, постепенно. В документах, регулирующих положение новых подданных России, то есть созданных непосредственно перед переселением из Крыма в Приазовье и в первые годы жизни на новых территориях, члены сообщества именуются крымскими христианами, греками или, функционально, – переселенцами, колонистами. Главный документ этого периода – «Жалованная грамота христианам Греческого закона, вышедшим из Крыма в Азовскую губернию на поселение (21 мая 1779 г.)» – выделяет конфессиональную, а не этническую принадлежность сообщества – христиане Греческого закона [Жалованная грамота… 1830].
Вероисповедание в Российской империи было важнее других признаков группы. Номинация «крымские христиане», или «христиане Греческого закона», относилась ко всем переселенцам, незначительная часть которых была записана и считала себя грузинами или валахами; они переехали вместе с греками и основали село Игнатьевку (ныне – Староигнатьевка Тельмановского района Донецкой области) [12] . Таким образом, понятие «христиане Греческого закона» может включать в себя перечисление: «греки, грузины, валахи» и др. [Жалованная грамота… 1830, с. 824), однако в качестве синонима понятия «христиане Греческого закона» в документах может быть использована номинация «греки». Номинация «крымские христиане» встречается наряду с этнонимом «греки» вплоть до середины XIX в., однако постепенно в документах нейтральным названием группы становится именно термин «греки», объединяющий греческое (урумское и румейское), грузинское и валахское население Приазовья.
12
Исследователи отмечают, что на момент переселения жители Игнатьевки говорили по-урумски, но помнили, что некогда использовали другой язык. На сегодняшний день они считают себя греками и о грузинском происхождении знают лишь из греческой публицистики.
В документах конца XVIII–XIX вв. язык группы иногда (сравнительно редко) не упоминается. Отдельные протоколы греческого суда фиксируют высказывания о том, какими языками (для проведения допроса) владеет обвиняемый или свидетель. В протоколе допроса священника урумского села Бешева от 11 июня 1792 г. язык урумов назван турецким диалектом (обвиняемый показывает: «Языков, кроме турецкого диалекта, не знаю, писать и читать умею греческими буквами» [ЦГИАУ 5]. Более века спустя в материалах Первой всеобщей переписи Российской империи 1897 г. язык урумов назван татарским и турецким. Таблица «Распределение населения по вероисповеданиям и родному языку» в материалах переписи показывает, что в Мариупольском уезде проживало 15 328 жителей обоего пола православного вероисповедания с родным языком татарским и 5281 человек православного вероисповедания с родным языком турецким, итого 20 609 православных носителей турецко-татарских языков, то есть урумов [Первая всеобщая перепись… 1904, с. 76–77]. Сложно сказать, почему большая часть урумов выбрала лингвоним татарский и меньшая часть группы назвала свой язык турецким [13] .
13
По-видимому, еще часть урумов указаны в числе православных с родным языком русским (такой выбор могли сделать ассимилировавшиеся жители города Мариуполь); некоторые урумы могли быть записаны и православными с греческим языком, указанным как родной для 49 290 человек обоего пола в Мариупольском уезде (основная часть этой группы – румеи). Иначе не объяснить малую численность урумов по материалам Первой всеобщей переписи (ранее, по спискам на момент переселения, и позднее, по данным советских переписей, численность урумов и румеев примерно одинакова).