Язык небес
Шрифт:
Странно, но этот вопрос задел ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы ненавидим друг друга, даже если находимся на большом расстоянии, и это чувство не ослабевает.
И все же Доротея не понимала, зачем они приехали сюда.
— Возможно, Георг сейчас слушает нас и хочет знать твои мысли.
Ее возмутило это давление. Она не смогла сдержаться и выпалила:
— Мой сын одобрил бы все, что я делаю.
— Неужели? Одобрил бы он то, что ты сделала вчера? Ты убила двух человек.
— А как ты об этом узнал?
— Ульрих Хенн подчищал за тобой.
Доротея
— В этот раз ты не сможешь сбежать.
Волна беспокойства захлестнула ее. Доротея уже не смогла справиться с гневом. Она ненавидела Вернера. Он осквернил могилу Георга.
— Отойди немедленно, — процедила она сквозь зубы.
— Ты хоть понимаешь, что творишь?
— Иди к черту, Вернер.
Тот остался абсолютно спокоен и невозмутим. Выражение его лица ничего не выражало. Поэтому она полюбопытствовала:
— Ты хочешь, чтобы я проиграла Кристл?
Он смягчился.
— Я не знал, что это соревнование. Я думал, это скорее задание. Вот почему я здесь, чтобы помочь тебе.
Доротее необходимо было узнать, что ему известно и откуда, но она смогла заставить себя произнести только:
— Мертвый ребенок не делает брак. — Ее взгляд остановился на его лице. — Мне не нужна твоя помощь. Никогда больше.
— Ты ошибаешься.
— Я хочу уйти, — сказала Доротея. — Немедленно пропусти меня.
Ее муж оставался все таким же бесстрастным, и на мгновение она испугалась. Вернер всегда был подвержен эмоциям, за ними он спасался от всех жизненных невзгод. Он был хорош в начале схватки, но никогда не мог выдержать ее напряжения и становился мягким как воск. Поэтому, когда он все же отступил от двери, она не удивилась и прошла мимо него.
— Есть кое-что, что ты должна увидеть, — сказал Вернер.
Доротея остановилась, повернулась и разглядела в его взгляде кое-что еще, чего она не видела или не замечала долгое время. Уверенность. Страх снова овладел ею.
Вернер вышел из часовни и зашагал к машине. Она последовала за ним. Он вытащил ключ и открыл багажник. Слабый свет падал на искаженное мертвое лицо Стерлинга Вилкерсона, в центре его лба зияло пулевое отверстие.
Она почувствовала, что ей не хватает воздуха.
— Это довольно серьезно, Доротея.
— Почему? — выдавила она. — Почему ты это сделал?
Вернер спокойно пожал плечами.
— Ты использовала его, как и он использовал тебя. Вот в чем дело. Он мертв. Я — нет.
Глава 40
Вашингтон, округ Колумбия
14.40
Рэмси вошел в гостиную адмирала Раймонда Дайлза-младшего. Военно-морской флот США, четыре звезды, на пенсии. Девяносточетырехлетний уроженец штата Миссури. Он воевал на Второй мировой войне, в Корее и во Вьетнаме, а затем в начале 80-х ушел на пенсию. В 1971 году, когда исчезла «НР-1А», Дайлз был главой военно-морских операций. Именно он поставил
Лэнгфорд Рэмси был обязан этому старику всем. И он знал, что Дайлз все еще сохранил некоторое влияние. Он был самым старым из ныне живущих адмиралов. Президенты консультировались с ним, и нынешний не был исключением. Считалось, что его суждение все еще имело вес. Пресса была с ним невероятно обходительна, а сенаторы обычно считали за честь посетить комнату, куда сейчас направлялся Рэмси.
Легенда военно-морского флота сидел перед ярким пламенем, его длинные тонкие ноги были укутаны в плед, а на коленях лежал пушистый кот. Недаром ему дали прозвище Зимний Ястреб, [40] которое, как было известно Рэмси, Дайлзу очень нравилось.
40
Имя индейского вождя в одноименном фильме 1975 года.
Глаза из-под полуопущенных век быстро сверкнули, как только Рэмси вошел в комнату.
— Мне всегда нравится, когда ты заходишь в гости, — произнес он.
Рэмси почтительно стоял перед своим наставником, пока его не пригласили занять соседнее кресло.
— Я был уверен, что скоро тебя здесь увижу, — сказал Дайлз. — Этим утром я узнал новости о Сильвиане. Он одно время работал у меня в штате. Хороший помощник, но слишком уж он был негибкий. Впрочем, кажется, он все всегда делал правильно. Весь день не показывают ничего, кроме восторженных репортажей о его жизни.
Рэмси решил, что пора перейти к цели своего визита.
— Я хочу получить его должность, — прямо сказал он.
Меланхоличные глаза адмирала засветились одобрением:
— Член Объединенного комитета начальников штабов. Я никогда не поднимался так высоко.
— Но вы могли бы.
Старик отрицательно покачал головой:
— Мы не поладили с Рейганом. У него были свои любимчики, или, по крайней мере, у его помощников были свои любимчики, а я не входил в этот список избранных. Кроме того, мне пора было выходить на пенсию.
— А что у вас с Дэниелсом? В его список любимчиков вы входите?
Рэмси обратил внимание на строгое и непреклонное выражение лица Дайлза.
— Лэнгфорд, — сказал он, — ты же знаешь, что президент не дружит с нашим братом. Он слишком строго относится к военным. Бюджеты сокращаются, программы сворачиваются… Дэниелс уверен, что лучше вообще распустить этот комитет.
— Он ошибается.
— Может быть. Но он президент, и он популярен. Как Рейган в свое время, просто он исповедует другую философию.