Языки Пао
Шрифт:
Еще одна тема вызывала у студентов болезненное любопытство, хотя и не обсуждалась открыто — а именно процесс старения с возрастом и его неизбежное завершение, смерть. Говорить о старости и смерти было не принято — особенно в присутствии наставника — ибо на Расколе никто не умирал от болезней или в результате физической деградации организма. Чародеи странствовали по Вселенной; какое-то их число погибало насильственной смертью, несмотря на встроенные средства защиты и оружие. По большей части, однако, наставники проводили многие годы на Расколе, практически не меняясь — хотя опытный взгляд мог различить в долгожителях некоторую костлявую угловатость фигуры. А затем наставник неизбежно приближался
Беран, испытывавший робость и недостаточно свободно владевший раскольным языком, поначалу сторонился каких-либо обсуждений. По мере того, как он учился выражать свои мысли точнее и быстрее, Беран стал время от времени присоединяться к разговорам и, получив несколько раз полемическую трепку, обнаружил, что способен более или менее успешно защищаться. Эта способность позволила ему ощутить приятное удовлетворение — впервые с тех пор, как он прибыл на Раскол.
Взаимоотношения студентов носили формальный характер — их нельзя было назвать ни дружескими, ни враждебными. Пристальный интерес у молодых раскольников вызывали всевозможные аспекты процесса воспроизведения потомства. Беран, воспитанный в паонезских традициях скромности и умеренности, сперва был несколько подавлен этим обстоятельством, но привычка сделала свое дело, и он перестал смущаться по этому поводу. Он обнаружил, что престиж на Расколе зависел не только от интеллектуальных достижений, но и от числа особей женского пола в дортуаре раскольника, от числа его сыновей, сдавших вступительные экзамены, от степени внешнего и умственного сходства сыновей с их родителем, а также от собственных достижений сыновей. Некоторые наставники заслужили большое уважение в этом отношении, причем чаще других, пожалуй, упоминалось имя лорда Палафокса.
К тому времени, когда Берану исполнилось пятнадцать лет, Палафокс состязался в престиже с самим лордом Каролленом Вампельте, верховным наставником Института. Беран не мог удержаться от того, чтобы в какой-то степени отождествляться со своим покровителем и испытывать гордость по этому поводу.
Через пару лет после достижения половозрелого возраста студент мог ожидать, что покровитель предоставит в его распоряжение девушку. На этой стадии развития Беран стал молодым человеком приятной внешности, стройным, почти хрупким. У него были темно-коричневые волосы, большие серые глаза и задумчивое выражение лица. В связи с его экзотическим происхождением и некоторым отчуждением между ним и коренными раскольниками, Берана редко приглашали участвовать в тех рудиментарных групповых занятиях и развлечениях, какие устраивались студентами. Когда он наконец почувствовал гормональное оживление в крови и стал размышлять о девушке, которую он мог получить в дар от Палафокса, Беран совершил одинокую прогулку в космический порт.
Беран выбрал тот день, когда должен был прибыть корабль, совершавший регулярные рейсы с Узловой планеты, и зашел в здание терминала сразу после приземления лихтера, стыковавшегося с кораблем на орбите. Многолюдность космического вокзала привела его в замешательство. С одной стороны молчаливой, почти апатичной вереницей стояли женщины, отбывшие срок службы, вместе с дочерьми и теми сыновьями, которые не сдали отборочные экзамены. Женщинам этим было от двадцати пяти до тридцати пяти лет; теперь они возвращались на родные планеты, получив крупные суммы денег — остаток их жизни был полностью
У платформы под навесом вокзала появился нос космического челнока. Двери раздвинулись — из челнока гурьбой высыпали молодые женщины, с любопытством поглядывая по сторонам и пританцовывая от порывов холодного ветра. В отличие от женщин, отбывших срок, новенькие нервничали и капризничали, демонстрируя вызывающее пренебрежение и скрывая тревожные предчувствия. Они рыскали глазами в толпе, торопясь узнать, кто окажется тем мужчиной, которому им суждено было принадлежать.
Беран смотрел на них, как завороженный.
Вожатый отдал краткий приказ; прибывшие племенные самки выстроились в длинную очередь, пересекавшую зал ожидания, чтобы пройти регистрацию и получить квитанции. Беран подошел поближе и встал около одной из самых юных девушек. Она взглянула на него большими, широко расставленными глазами цвета морской волны, после чего внезапно отвернулась. Беран хотел заговорить с ней — но придержал язык и отошел на пару шагов. Эти женщины вызывали у него странное ощущение. В них было что-то знакомое, что-то напоминавшее о приятном прошлом. Женщины разговаривали — Беран прислушался. Он прекрасно понимал их язык.
Беран снова подошел к девушке, взиравшей на него довольно-таки недружелюбно.
«Вы прилетели с Пао? — удивленно спросил Беран. — Что паонезские женщины делают на Расколе?»
«То же, что и все остальные».
«Но раньше здесь не было паонов!»
«Какое тебе дело до паонов?» — ожесточенно спросила девушка.
«Мне интересно, я сам родился на Пао!»
«Тогда ты должен знать, что делается на Пао».
Беран покачал головой: «Меня увезли оттуда сразу после смерти панарха Айелло».
Девушка тихо произнесла, глядя куда-то вдаль: «Тебе повезло, дела идут плохо. Бустамонте обезумел».
«Он посылает женщин на Раскол?» — тоже понизив голос, напряженно спросил Беран.
«Примерно сотню в месяц — тех, кого продали родители и тех, кто осиротел из-за переселений и смуты».
Беран не мог найти слов. Он хотел задать вопрос, но от волнения у него перехватило дыхание. Девушка начала отходить — Беран поспешил за ней. «Подожди! — выдавил он. — О какой смуте ты говоришь?»
«Мне нельзя задерживаться, — с горечью сказала девушка. — Меня отдали в услужение, я должна делать то, что мне приказывают».
«Куда тебя назначили? В дортуар какого лорда?»
«Я в услужении у лорда Палафокса».
«Как тебя зовут? — требовал Беран. — Скажи мне, как тебя зовут?»
Испуганная и смущенная, девушка молчала. Еще десять шагов — и ее увезли бы, она исчезла бы, безымянная, в застенке гарема: «Скажи, как тебя зовут!»
Оглянувшись, девушка быстро произнесла: «Гитана Нецко!» — после чего торопливо вышла из космического вокзала и забралась в автофургон. Машина отъехала от обочины, покачнувшись от ветра, быстро двинулась вниз по склону и скрылась среди корпусов.
Беран медленно спустился к городку — маленькая фигура, пригнувшаяся и спотыкающаяся под безжалостным ветром на уступе гигантского утеса. Пройдя по извилистой дороге между домами, он приблизился к усадьбе Палафокса.
У входной двери он нерешительно задержался, представив себе грозную высокую фигуру наставника. Собравшись с духом и сосредоточившись, он прикоснулся к вделанному в стену сенсорному щитку. Дверь открылась, и он вошел.
В это время дня Палафокс обычно находился в нижнем кабинете. Беран спустился по знакомым ступеням, мимо знакомых помещений с полированными каменными стенами и мебелью из драгоценного твердого дерева, произраставшего на Расколе. Когда-то этот дом казался ему мрачным и суровым; теперь он замечал в нем утонченную элегантность, идеально подходившую к условиям планеты.