Йормунганд
Шрифт:
— Эй, — позвал Брагни, — я спросить хотел… поговорить.
— Я зайду еще, попозже.
И не дожидаясь прощаний, Йормунганд вышел за дверь. В замке провернулся ключ, грохнул засов. Бьярне опять остался один, только сон к нему больше не шел.
Спускаясь по длинной винтовой лестнице, Йормунганд насвистывал. Он и не думал выполнять добрую половину поручений Раннвейг. Кто-нибудь обязательно украдет ценную вещь во время пира. Если пропажу заметят, он либо найдет ее, либо вору повезло. Но слух о том, что на каждом кубке
Когда Йормунганд вышел на залитый солнечным светом двор, уже начали собираться гости. Неприкаянно ходил туда-сюда по каменистой дорожке господин Лейф Дидериксен. У Лейфа пышная темная шевелюра, благодаря которой он выделялся как черный баран в овечьем стаде. Нрав он имел вспыльчивый, и Йормунганда откровенно недолюбливал.
— Айе! — сказал Йормунганд проходя мимо и чуть наклонил голову в знак приветствия.
— Айе! — ответил Дидериксен. — Йормун, мои люди заглянули под каждый куст, ребятишек нигде нет.
— Каких ребятишек?
— Детей госпожи.
— А да. верно, — Йормунганд вздохнул. Дидериксен упер руки в бока, на этот раз отступать он не намеревался. Йормунганд прикинул еще несколько неотложных дел: нанять нового расторопного слугу, не такого пронырливого как прошлый. Библиотека серьезно пострадала, так что придется заказать переписчикам несколько книг для коллекции. В руках он все еще держал подарок цверга.
— Меня подрядили на поиски малышей, — сказал Дидериксен, — а вы, вроде как. Должны нам в этом помочь.
— Вроде как, — повторил Йормунганд. — Думаешь, у меня сейчас других дел нет?
— Важнее этого нет.
— Хорошо, идем.
Первое время Йормунганд считал странным, что солдаты не боятся его. С его точки зрения он должен был быть в их глазах чудовищем наподобие того, что он создал. Или даже страшнее, потому что гидра могла лишь убить, а Йормунганд давал «вторую жизнь», которую сложно было принять. Или, размышлял Йормунганд, слухи просто не распространились. Обычно хватало намека, даже полунамека, чтобы пожар домыслов разгорелся в сухостое ежедневной скуки. Но не теперь.
Никто даже не сокрушался о смерти Гарриетта, будто он всего лишь отправился в очередной поход и вот-вот вернется. Дидериксен занял его место так легко, будто только для него оно предназначалось.
Дидериксен рассказал, что организовал три отряда, которые прочесывали местность вокруг замка. В замке детей уже искали. Заглядывали в чуланы и чердаки, под лестницы, в самые тайные уголки. Но и следа их там не было. То есть след- то нашелся.
Йормунганд повертел в пальцах деревянную свистульку. Такими играли деревенские дети. Наверное, кто-то из слуг дал ее маленькому Хельмуту. Ногтем он нацарапал на деревянном боку игрушки руну поиска, сжал ее в ладонях и прислушался. Тишина.
— Надо подождать дождей, — сказал Йормунганд.
— Чего? — спросил Дидериксен.
— Надо подождать дождей, — повторил Йормунганд. — Едва пойдет дождь, дети
Дидериксен побледнел, потом его лицо стало покрываться красными пятнами.
— Если мы не найдем их… — начал он.
Йормунганд кивнул.
— Скорее всего, — сказал он тихо, — уже поздно.
— Это не повод, то есть, это не значит, что мы должны…
— Прекращать поиски, — закончил Йормунганд. — Верно. Я могу ошибаться. Я же, мать вашу, не Богиня.
В памяти всплыло воспоминание о громадной голове и низком голосе дракона. Мужского тот дракон пола или женского? Или драконы бесполы? А может быть, гермафродиты?
— Эй, — окликнул его Дидериксен, — Йормун, что с тобой?
— А?
— Ты как вернулся ходишь как в воду опущенный. Как будто… потускнел что ли. Хандришь, что ли? Ты скорее завязывай с этим. Нам надо ребятишек найти. Если на тебя сверху воды налить — поможет?
— Вряд ли. Но давай попробуем, — сказал Йормунганд натянуто бодро.
Уже скоро Йормунганд сидел в замковом саду и любовался на пыльный каменный забор. Волшебник разделся до пояса и сидел, подвернув под себя ступни. Ноги уже начали затекать, когда Дидериксен вместе со слугами притащил еще четыре бадьи с водой. Рядом с Йормунгандом уже стояла батарея из наполненных водой бочек.
Слух о затеянном лесным пожаром разошелся по замку. За кустами с хихиканьем сновали служанки, им не терпелось посмотреть как на бледное, но симпатичное тело Йормунганда из Ирмунсуля польется вода и он начнет колдовать. Йормунганд больше догадывался, чем слышал, о чем они говорят. У него начнется трясучка, как у северных шаманов. Нет, он врастет в землю, опутается травами. Нет, нет, все не то, он обратиться в кого-то другого, воспарит и увидит все окрестности волшебным взором, ничего от него не скроется.
В саду цвели глицинии. Знатоки и путешественники говорили, что на землях южнее этот цветок по-настоящему прекрасен, здесь же он тень от тени собственного великолепия. Однажды князь едва не приказал ее вырубить. Редкие бледно-голубые соцветия только-только набрали силу, их печальные кисточки свешивались то тут, то там, к радости садовника. Он планировал высадить их вокруг беседки в следующем году, рьяно защищал любимые «вьюнки» от вредителей да непогоды, а сам умер от чахотки зимой.
Хороший был человек, думал Йормунганд, преданный своему делу. Глициния осталась только у стены, опутала подгнившие подпорки и цвела все теми же редкими светло-голубыми кисточками.
Хорошо бы посмотреть разок, как она должна цвести на самом деле. Подумал Йормунганд, когда на него обрушился поток воды и больно ударил по затылку.
— Холера! — заорал Йормунганд пригибаясь к земле.
— Сработало? — спросил Дидериксен.
— Что сработало?! Что это было вообще? — Йормунганд злобно уставился на него, сидя в большой лужи. С подбородка капало.
Дидериксен почесал затылок.
— Ты вроде в транс вошел, — сказал он, — уставился перед собой пустыми глазами, вот я и решил, что пора.