You Would Never Know
Шрифт:
– Гермиона? Что ты здесь делаешь?
– спросил запыхавшийся и весь мокрый Гарри.
– Я же велел вам уйти!
– сквозь зубы прошипел Северус, а Гермиона вздрогнула, ведь эти несколько секунд молчания её мозг подавал ей сигналы, которые она отталкивала, о том, что скорее всего Снейп мёртв.
Он зло смотрел на неё сквозь волосы, прилипшие к лицу. Из горла вырывались хрипы. Было ощущение, что он захлебывается. Гермиона медленно перевела взгляд с его глаз на руку, которую он прижимал к себе. Даже в темноте она видела, что на пол капает кровь.
– Поттер, проваливай, - прорычал Северус, пытаясь оттолкнуть его, чтобы дойти до дивана.
– Профессор,
– Гарри не отпустил и сам помог ему дойти на дивана.
Гермиона мгновенно откинула волшебную палочку прочь и расстелила на диване приготовленную простынь. Она старалась унять дрожь в руках, потому что подозревала, что ещё не увидела самого худшего.
– Возвращайся и помоги Биллу, - приказывал Снейп, - Ты понял меня, Поттер?
Гарри помог ему опуститься на диван, а затем улечься на нём.
– Гарри, что случилось?
– спросила постепенно приходящая в себя Гермиона, опустившись на колени рядом с Северусом.
– Пожиратели…
– Поттер, ты слышишь меня?!
– Северус собрал все оставшиеся силы, чтобы наорать на Поттера.
– Гермиона, его рука… я не знаю… - Гарри указал на левую руку Северуса, которую он сжимал правой.
– Господи, он потерял очень много крови!
– Гермиона пожалела, что откинула палочку в неизвестном направлении, ведь теперь она ей очень нужна, - Гарри, скажи как это случилось?
– Что? О чем ты…
– Что с его рукой?!
– заорала Гермиона, - Это заклинание, или расщепление при трансгрессии, или что?!
– Заклинание отскочило и…
– Поттер, возвращайся и помоги!
– заорал Северус из последних сил.
– Иди, я справлюсь.
Гарри кивнул и трансгрессировал. Гермионе всё ещё было сложно соображать. Находясь в состоянии шока, она не могла придумать, что сделать, как помочь ему. Для начала надо найти палочку. Главное не паниковать, иначе потратит ещё больше времени впустую. Она бросилась к креслу и, опустившись на колени, начала искать палочку. Надо зажечь свет, ей нужен свет. Вот и палочка. Она взмахнула ею, и люстра загорелась ярким светом.
– Я же просил вас уйти, - прошептал Северус, когда Гермиона снова опустилась рядом с ним на колени.
– Неужели вы думали, что я уйду?
– заплетающимся языком проговорила она.
– Я надеялся, - он выдавил полуулыбку.
Гермиона отняла его правую руку от левой и медленно начала опускать её на подложенную подушку, покрытую полотенцем. Северус шипел от боли, но он держался. Его лицо было в сотни раз бледнее обычного, сам он выглядел практически мёртвым, но она старалась не думать об этом. Слишком страшно. Наконец, она увидела рану. Рукава мантии и рубашки разодраны и насквозь пропитаны кровью, которая продолжала сочиться из глубокой раны, проходящей от плеча и примерно сантиметров восемь ниже его. Гермионе на секунду показалось, что ещё мгновение, и рука просто отвалится - такое сильное было ранение.
– Вулнера Санентур, - четко проговорила она, направляя палочку на его плечо.
Её рука предательски дрожала, зубы крепко закусили губу, чтобы подавлять крик отчаяния рвущийся наружу. Кровь на глазах возвращалась обратно в рану, размер которой ни капли не уменьшился.
– Мисс Грейнджер, - прошептал Северус, протянув к ней правую ладонь.
Она подняла свободную от палочки руку и коснулась его пальцев. Он слабо сжал её руку в своей ладони. У него не было сил на то, чтобы сжать её крепче.
– Мисс Грейнджер, поцелуйте меня, - из горла вырывались хрипы, глаза были полузакрыты.
Гермиона не выдержала и зарыдала.
– Прошу, поцелуйте, - повторил он.
– Нет, - твёрдо проговорила она.
Она достала свою руку из его ладони, а затем мановением палочки избавила его торс от одежды. Заставляя себя не думать о том, что он прекрасно сложен, она схватила бадьян, который дал ей Слизнорт, и обильно полила им рану. Северус дернулся, но не проронил ни звука. Гермиона отставила баночку на стол. Затем взяла тюбик с заживляющей мазью, который нашла у Северуса в лаборатории, нанесла толстый слой на бинт и накрыла им рану. Затем она пододвинула тазик с водой ближе к себе, волшебной палочкой чуть нагрела воду и, окунув в неё маленькое полотенце, начала протирать его руку от запекшейся крови.
– Мисс Грейнджер, - ему должно было стать лучше, но голос всё слабел, - прошу вас, поцелуйте меня.
– Нет, - снова повторила она, - Вы не умрете.
Слезы снова потекли по лицу. Северус улыбнулся и с трудом протянул здоровую руку к её лицу. Она была черная от грязи, но Гермионе было всё равно. Она опустила свою руку на его пальцы, подтолкнула его ладонь к губам и поцеловала её. Он вытирал большим пальцем её слезы.
– Если я не умру, почему вы плачете?
– спросил он.
Она не ответила, а просто покачала головой. Через несколько секунд его рука начала опускаться вниз и упала на живот. Северус потерял сознание. Его дыхание было медленным и обрывистым. Гермиона смочила полотенце и обмыла его правую руку. Затем лицо, грудь и живот. Она заглянула под бинт. Рана слишком глубокая. Придётся всю ночь каждый час поливать её бадьяном и менять бинты, если не чаще.
Гермиона бросила полотенце в тазик и, выдохнув, осела на пол, облокотившись о диван. Она откинула голову назад, и её затылок оказался в ладони Северуса.
Почему всё это случилось именно с ним? Почему на его душу выпало столько испытаний? Неужели Господь не может оставить его в покое хотя бы теперь? Когда война закончилась, Волдеморт умер, и всё должно было быть хорошо?
Гермиона сидела и рыдала. От страха, от боли, от отчаяния. Как обычно, её терзали мысли вроде: “а что если”. Что было бы, если бы Гарри не увидел, как в Северуса отскочило заклинание и не помог бы ему? Что было бы, если бы она, Гермиона, не успела бы, и Северус потерял бы ещё больше крови? Что было бы, если бы он умер прямо там, сражаясь с Пожирателями?
Она должна была заставить его остаться. Пусть это эгоистично, пусть это могло бы стоить других жизней. А ведь она даже не знает, все ли живы. Гермиона почувствовала укол совести, что не успела спросить Гарри, в порядке ли Рон и остальные. Но тогда, как и сейчас, её волновала только жизнь Северуса. Она поняла, что если бы он остался жив, а все умерли, ей было бы плохо, но она бы пережила это. А вот если бы выжили все, а Северус - нет, она отправилась бы вслед за ним. Когда её простая любовь успела перерасти в такую сильную и глубокую? Стала практически наваждением? Почему она упустила этот момент? Может, это было за одним из разговоров в его гостиной по вечерам? Или после поцелуя? В принципе, это неважно. Важно лишь то, что он хоть и слаб, но жив. Рана заживёт, и всё будет хорошо. Но если бы она заставила его остаться, они могли сейчас бы спать в обнимку в его огромной кровати. Поговорили бы о чём-нибудь перед сном, она бы посмеялась, улыбнулась, коснулась бы губами его шеи, а он - её щеки. И они уснули бы. И он никуда бы её не перенёс, потому что уже каникулы, да и он просто не стал бы, она знала.