Юбер аллес (бета-версия)

Нестеренко Юрий Леонидович

– 'I`a C`a"i`a"aa `e 'aac `o^i~a^i "i^i"a'i"y"e`a~n"u `e~n`oad`e^e`a ^a^i^ed'o~a ^i:ada"a'i^i~a^i "'oc'i`e^e`a ~n^i^aa~n`o`e", `a `I^i~nth^e, ~n`a`i c'i`aao"u, "eth'a`e`o "iad`e^i"a`e:a~n^e`e c`a`e~ad^u^a`a`o"u ~n `A`iad`e^e^i'e...

– ^A^i`o `e`ia'i'i^i :`o^i ^a~na d`a^a'i^i "i^i"a'i"y"e`a~n"u. `O`a^e `e 'ia:a~a^i 'a^u"e^i "id`e"a`a^a`a`o"u 'y`o^i`i'o c'i`a:a'i`ea. `E 'oae `oa`i 'a^i"eaa 'ia:a~a^i 'a^u"e^i ^a^u"i'o~n^e`a`o"u a~a^i "i^i`o^i`i, :`o^i, ^e^i'ia:'i^i aea, `a`o"e`a'i`o`e~n`o^u ^i'a'u"y^a`e"e`e ~n^a^ia'e "i^i'aa"a^i'e. "A~n"e`e ^i'i ^i"i`a~n'i^u'e "i~n`e~o, `o^i "i^i:a`i'o ^a^u a~a^i ^a^u"i'o~n`o`e"e`e, `a a~n"e`e 'ia "i~n`e~o, "i^i:a`i'o "aadae`a"e`e?" `E 'y`o^i ~a^i^a^id"y`o `oa, ^e`o^i da~a'o"e"yd'i^i ^a^u"i'o~n^e`aa`o `ec ~n^a^i`e~o "i~n`e~o'ooa^e "ia"a^i^o`e"e^i^a `e `i`a'i"u"y^e^i^a "i^i~n"ea 'ia~n^e^i"e"u^e`e~o "ea`o 'aa~n"i^i"eac'i^i~a^i ""ea:a'i`e"y"! ^A"id^i:a`i, "e`a"a'i^i. "I^i ^ed`a'e'ia'e `iada, ^i'i 'a^i"e"uoa 'ia "id^i'a"ea`i`a D`a'e~o~nd`a'o`i`a, "i'o~n`o"u `oa"iad"u 'o:`e`o a~n`o"u "aad"u`i^i `a`iad`e^e`a'i~n^e`e~o ~n`o'o"aa'i`o^i^a. `A ^ac`a`ia'i ^od`a'i"o'oc^u ^i`o"i'o~n`o`e"e`e `ec ~n^a^ia'e `othd"u`i^u AE`a'i`a-`I`ad`e "Ea "Ia'i`a, `e 'y`o^i ~a"e`a^a'i^u'e "i"eth~n ^a^i ^a~na'e 'y`o^i'e `e~n`o^id`e`e.

Повсюду

наши флаги

Будут реять скоро,

Неволе длиться

Долго не дано!

– c`a^e^i'i:`e"e ~n^i"e`e~n`o "i^i~n"ea"a'i`e'e ^e'o"i"ea`o. ^A^i^i'a`ua-`o^i ^a ^e`a'i^i'i`e:a~n^e^i'e ^aad~n`e`e a~n`o"u a`ua :a`o^aad`o^u'e, 'i^i ^i'i - "i^i^a`o^ida'i`ea "iad^a^i~a^i, `e ^a D^i~n~n`e`e, `a ^a "i^i~n"ea"a'iaa ^ada`i"y `e ^a D`a'e~oa, a~a^i ^i'a^u:'i^i 'ia "ia"e`e. ^Od`e"ad`e~o "a^i~a`a"a^u^a`a"e~n"y, "i^i:a`i'o 'a^u"e ^a^u'ad`a'i d'o~n~n^e`e'e ^a`ad`e`a'i`o "Песни ~O^id~n`o`a ^Aa~n~na"e"y". 'Ia `ec-c`a :a`o^aad`o^i~a^i ^e'o"i"ea`o`a, `a `ec-c`a `oda`o"ua~a^i. ^A ^i^o`e"o`e`a"e"u'i^i`i d'o~n~n^e^i`i "iada^a^i"aa ^a`ad`e`a'i`o "'i`ao`e ^o"e`a~a`e" - a"a`e'i~n`o^aa'i'i^i ^a^ic`i^iae'i^u'e "i^i "id`e:`e'ia ~n`o`e~o^i`o^a^id'i^i~a^i d`ac`iad`a. ^A ^id`e~a`e'i`a"ea aea ^a 'y`o^i`i `ia~n`oa `ec'i`a:`a"e"u'i^i 'a^u"e^i "Hitlerfahnen". Через некоторое время после Сентябрьских убийств, когда имя Хитлера стало как-то постепенно исчезать из обихода, возник второй вариант, аналогичный появившемуся позже русскому - "uns're Fahnen" - а после Второго Чревычайного Съезда он стал единственным. Потом, при Шуке, когда не только об ошибках, но и о заслугах первого лидера Райха снова стали говорить вслух и, в конце концов, во всех официальных учреждениях появились Три Портрета, партийный гимн опять начали исполнять в старом варианте, но и новый полностью отменен не был. Понятно, что вариант с "флагами Хитлера" стал атрибутом правого крыла, а с "нашими флагами" - символом новообновленцев - и, соответственно, исполнение на официальном мероприятии в Москве любого из них могло быть воспринято как соответствующий намек. Так что выбор не имеющей вариантов русской версии, вдобавок еще ублажающей русофилов в ПНВР, был мудрым решением.

– "A`a, "Ea "Ia'i - ^i"a`e'i `ec ^i:a'i"u 'ia`i'i^i~a`e~o ~n^i^ada`ia'i'i^u~o ^od`a'i"o'oc^i^a, ^a'i'oo`ath`u`e~o 'o^a`aaea'i`ea, - ~n^i~a"e`a~n`e"e~n"y 'Y'aad"e`e'i~a.
– `A 'o d'o~n~n^e`e~o "i^i 'y`o^i`i'o "i^i^a^i"a'o :`a~n`o'oo^e`a "i^i"y^a`e"e`a~n"u, - `e ^i'i "id^i"o`e`o`ed^i^a`a"e, ~n`o`ad`a`oa"e"u'i^i ^a^u~a^i^a`ad`e^a`a"y d'o~n~n^e`ea d'o~a`a`oa"e"u~n`o^a`a:

Состоялся акт обмена

Говноеда на Ле Пена.

Где б найти нам мудака,

Чтоб сменять на Мосюка?

– Стилизация, и не слишком умелая, - заметил Власов.
– Простой русский народ так не говорит - "состоялся акт обмена".

– Возможно, выражение из газеты, - пожал плечами Эберлинг.
– Не хочешь же ты сказать, что и эту частушку в ЦРУ придумали?

– Нет, конечно. Придумали на какой-нибудь московской кухне все те же русские интеллигенты. Которые как полтораста лет назад изобрели себе комплекс вины перед народом, так до сих пор и страдают от своей с ним разделенности. И преодолевают таковую, стараясь не поднять народ до своего уровня культуры, а самим опуститься до его бескультурья. В чем, надо отдать им должное, немало преуспели - взять хотя бы эту нынешнюю моду на мат среди этой публики. Во времена Достоевского хотя бы такого не было...
– Фридрих брезгливо скривился.

"Так громче, музыка, играй победу!" - надрывались динамики.

– Между прочим, могу рассказать одну весьма поучительную историю, - произнес Хайнц.
– По поводу американцев и подрывной деятельности. Год назад я случайно наткнулся в архиве на один крайне любопытный старый документ. Правда, формально с него гриф так и не снят, но я не думаю, что будет большой вред, если я...

– Начал, так уж рассказывай, - подбодрил Власов.

– Так вот. Это докладная записка, поданная руководству Управления неким аналитиком. Там он обозначен, как Клюге, хотя это, понятно, не настоящая фамилия...

– Само собой.

– Фактически в своем меморандуме Клюге излагает план крупномасштабной диверсии против США и их союзников.

– Диверсии? Мы ведь не...

– Да, не применяем их со времени Фолшпиля. Разумеется, речь шла об идеологической диверсии. Клюге предлагал через агентов влияния в атлантистских СМИ, университетской и богемной среде, а также, разумеется, через правозащитные организации внедрить в США следующие идеи. Во-первых, внушить американцам комплекс коллективной вины перед всеми, кто когда-либо подвергался хоть какой-то дискриминации, неважно, когда, в какой мере и по какой причине, и даже не подвергался сам, а хотя бы принадлежит к группе, которая когда-либо подвергалась... или хотя бы отдельные ее представители подвергались... или, по крайней мере, имеют достаточно нахальства, чтобы это утверждать. Или, в крайнем случае, просто живут плохо, в то время как сытые и богатые американцы имеют наглость жить хорошо - опять же, независимо от причин такого положения дел. То есть перед неграми, перед индейцами, перед юде, перед мусульманами и так далее. Мужчины - перед женщинами, этому посвящен отдельный раздел меморандума: как превратить маргинальное прежде движение феминисток в, как это там называется, mainstream, чтобы каждый мужчина считался насильником и грубым животным, виновным перед всеми женщинами скопом и каждой в отдельности уже просто в силу своей половой принадлежности. Второе: провозгласить, что цивилизованное демократическое государство не имеет права никому навязывать представления о норме. То есть что нормой является все: гомосексуализм и прочие половые извращения, не говоря уж об обычном разврате, любые, самые дикие и агрессивные, религиозные культы, самые варварские

национальные обычаи, любые формы морального, физического и психического уродства, включая умственную отсталость, и так далее. И более того - что все это не только нормально, но и прекрасно. Социум утрачивает иммунитет, теряет способность защищаться от разрушительных воздействий снаружи и, в особенности, изнутри. Третье, вытекающее из первых двух: раз есть вина, должно быть и искупление. Обратная дискриминация - создание особых привилегий всем перечисленным "жертвам несправедливости", яростная защита любых маргинальных меньшинств в ущерб большинству. Причем защита не только моральная, но и юридическая. Клюге убедительно обосновывал, что армия американских адвокатов, предвкушающих огромные барыши от бесчисленных дел о дискриминации и диффамации, станет могучим союзником такой программы. Общество начинает само работать на свое разрушение. Четвертое, прямо вытекающее из предыдущего: обществу, уже потерявшему моральные ориентиры, внушается, что если какие-то меньшинства не достигают достаточных успехов, то виноваты не они, а общество, которое их дискриминирует. Если кто-то пострадал от собственной глупости, виноват не он, а общество, которое это допустило. И, соответственно, общественные правила должны быть изменены таким образом, чтобы уравнять отстающих с лидерами - что возможно лишь путем опускания последних. Страна, таким образом, начинает ориентироваться не на лучших, а на худших, с понятными последствиями. Пятое: из всего этого культа терпимости делается одно важное исключение - а именно, провозглашается полная нетерпимость к его противникам. Всякий, кто выразит хотя бы сомнение в том, что ранее перечисленное - это единственный цивилизованный и правильный подход, должен клеймиться как замшелый нацист и подвергаться беспощадной травле. Американцы, как известно, вот уже полвека больше всего боятся прослыть нацистами, и Клюге настаивал, что их антинацистскую истерию в рамках его проекта следует только усиливать, тогда они точно не догадаются, кто на самом деле стоит за разрушением их страны... Шестое: для нейтрализации тех, кого не испугает даже пункт пять, под предлогом защиты меньшинств вводится особая форма политической цензуры. Все, что может показаться обидным для какого-нибудь умственно отсталого негра-педераста или исламского фанатика, запрещается. Запрещаются высказывания, отдельные слова и даже факты. Нельзя, к примеру, публиковать результаты научных исследований, подтверждающих правоту расовой теории, и даже просто исторические сведения, выставляющие в негативном свете представителя той или иной маргинальной группы. Официально, разумеется, это не называется цензурой, это даже не оформляется в виде законов и подается просто как "цивилизованная" форма вежливости - нарушители которой, однако, становятся изгоями в собственной стране. Клюге придумал неологизм для этой концепции - "политикет". Термина "политкорректность" он не употреблял.

– Так, значит, весь этот маразм американцам на самом деле навязали мы?!

– Разумеется, я тоже так подумал. И был удивлен этим открытием не меньше, чем ты. Но куда больше я был удивлен, когда добрался до резолюции на меморандум Клюге. Проект был отвергнут на самом высоком уровне, однозначно и категорически. Как видно, кое-кто еще помнит уроки кайзеровской разведки, на свою голову выкормившей Ленина и его банду. Непредсказуемые последствия морально-политической дестабилизации вражеской сверхдержавы могут оказаться куда хуже, чем продолжение привычной уже холодной войны. Особенно когда при этом создается деструктивная идеология, которая может выплеснуться за пределы границ противника... Ты понимаешь, в чем дело, Фридрих? Никто потом не пересматривал это решение, документу так и не был дан ход. То, что враги Америки замыслили и так и не решились применить для ее разрушения, американцы придумали и воплотили в жизнь сами, по собственной воле. Инициаторами были те самые группы, на которые указал Клюге - левые университетские профессора, богемные круги, прямо заинтересованные в пропаганде гомосексуализма и наркотиков, независимые ни от чего, включая здравый смысл, СМИ, бесчисленные правозащитники и кормящиеся за их счет адвокаты... но не потому, что их подталкивали внедренные в их среду агенты. Сами, все сами.

– Да уж... И ты полагаешь, что сейчас русская интеллигенция готовит нечто подобное в России?

– Если бы только русская и только в России... В СЛС каждый первый сочувствует тем же идеям. Еще бы, для них ведь таковые освящены авторитетом "цивилизованного мира", то есть Америки...

– Ну да. Плюс тупая логика "от противного". Просто поразительно, насколько глупо рассуждают люди, считающие себя интеллектуалами! Если нацисты говорят, что убийц надо казнить - мы будем говорить, что не надо. Если говорят, что негры глупее белых - мы сперва скажем, что не глупее, а потом - что, пожалуй, и умнее... Цифры и факты при этом никакого значения не имеют. Если действительность противоречит либеральному мифу, тем хуже для действительности.

– И опять-таки - если бы только либеральному, - вздохнул Хайнц.
– Увы, наши правые точно так же смотрят на реальность исключительно через призму собственных мифов. Вообще, людьми с убеждениями принято восхищаться. Но ведь чем тверже убеждения, тем меньше человек склонен воспринимать объективную реальность. И чем он при этом умнее, тем искуснее будет убеждать себя и других, что верить надо мифу, а не собственным глазам. И тем катастрофичнее, соответственно, будут последствия...

– Ну и что ты хочешь этим сказать? Да здравствует безыдейность?

– Да нет, конечно. Просто в любой идее надо уметь вычленять главное. А все прочее выводить логически, а не воспринимать, как набор священных догматов. И если выводы противоречат догматам, неверны догматы, а не выводы. Разве ты не согласен?

– Согласен, разумеется. Иначе я работал бы не у нас, а в Министерстве Пропаганды, - усмехнулся Фридрих.

Хайнц хотел что-то ответить, но тут из динамиков полилась новая мелодия, и Власов предостерегающе поднял руку:

– О, погоди. Моя любимая.