Юг

Силлов Дмитрий Олегович

С полкилометра спутники шли молча. Гнетущее впечатление от мертвого леса, словно мечом рассеченного напополам широким полотном старой асфальтовой дороги, пропало, лишь когда они вышли к зданию, на удивление хорошо сохранившемуся со времен Последней Войны.

Тогда мощный взрыв начисто срезал верхнюю половину здания, как клинок хорошего меча сносит половину черепа взрослого нео. Но при этом шесть нижних этажей дома остались практически нетронутыми. Конечно, по его стенам вился вездесущий вьюн, понятно, что в черных проемах окон не было стекол, а в подъездах – дверей,

и вполне естественно, что облицовку фасада не пощадили кислотные дожди, ветры, снаряды и пули, оставившие на здании глубокие шрамы. Но в целом остатки когда-то многоэтажного дома выглядели гораздо лучше, чем бренные останки его разрушенных соседей, которые в большинстве своем стали холмами, поросшими травой, либо просто сравнялись с землей.

– Все, мужики, привал, – сказал Снайпер. – Иначе не дойдем.

– А далеко еще? – поинтересовался Данила, с облегчением снимая с плеча ремень пулемета.

– Не поверите – меньше полутора километров, – улыбнулся Снайпер.

– Так, может, дойдем? – спросил Фыф, несмотря на то что его слегка пошатывало от усталости.

– Э, нет, – покачал головой Снайпер. – Еще неизвестно, что нас впереди ждет. Поэтому отдыхаем до рассвета, а завтра – последний рывок.

– Завершающий, – поправил его Фыф. – «Последний» звучит слишком трагично. Как бы не сглазить.

– Пусть будет завершающий, – согласился Снайпер, первым входя в темный подъезд…

…Дом был пуст, как скорлупа съеденного ореха. Данила с товарищами обследовали его сверху донизу, но не нашли ни единой живой души – только кучи мусора и мертвые, высохшие побеги вьюна валялись на полу темных помещений, в которых когда-то давно жили люди.

Привал устроили в одной из квартир первого этажа. Сухой хворост из побегов ползучего растения, почему-то не прижившегося в этом месте, послужил отличным топливом для костра и подстилкой для лежанок, благо его здесь было просто немерено.

Снайпер поровну разделил между спутниками последние питательные таблетки и всю воду из единственной фляги.

– Так, может, воду-то побережем? – спросил Данила. – После твоей таблетки реально пить не хочется.

– Рухнешь от обезвоживания, – сказал Снайпер. – Так что пей. Если дойдем, то на складах всё должно быть. Если нет – то без разницы, есть у нас вода или нету ее…

– Я первый дежурю, – безапелляционно заявил Фыф после нехитрого ужина. – В плену у собакоголовых отоспался.

И, прихватив свой «Кедр», вышел наружу, чтоб свет от костра не мешал разглядеть гипотетического врага, приближающегося к месту привала.

Данила рухнул на свою импровизированную лежанку в полной уверенности, что как только его голова коснется скатанной в рулон куртки, то он сразу же провалится в сон. Но, как это всегда бывает по закону подлости, сон не шел. Вместо него пришли мысли, причем довольно странные. Данила даже удивился – с чего бы это такое лезет в голову, но извечное свойство человеческой натуры поделиться своими мыслями с кем-нибудь еще, заставило его тихонько позвать:

– Снайпер, слышь? Ты не спишь?

– Говори, – раздалось с той стороны костра.

Данила

погипнотизировал немного спину напарника, не соизволившего повернуться, но потом понял, что Снайпер просто не хочет лишний раз тревожить обожженную руку, и выдал то, что пришло в голову:

– Слушай, а как бы ты хотел умереть?

– Хммм…

Спина по ту сторону костра все-таки шевельнулась. Снайпер медленно повернулся к собеседнику. В отблесках костра на его усталом лице, заросшем трехдневной щетиной, особенно выразительно выделялись глаза – грустные и задумчивые. Таким Снайпера Данила еще не видел. Обычно его лицо было бесстрастным, а глаза холодными и ничего не выражающими. И вот поди ж ты…

«А он все-таки человек. Такой же, как я, и… о черт, о Фыфе я тоже уже думаю как о человеке. Хотя внешность ли определяет, человек твой спутник или законченный урод?»

– Не такого вопроса я ждал, – медленно проговорил Снайпер.

– А… какого?

– Думал, ты спросишь насчет конечной цели путешествия. Например, зачем она мне теперь, когда путь назад отрезан.

– Ну, это понятно, – сказал Данила. – Настоящий воин всегда идет к намеченной цели вне зависимости от обстоятельств. Если, конечно, у него не появится другой цели, более важной. В этом смысл жизни воина, и это отличает его от ремесленника или пахаря.

– Интересно, – хмыкнул Снайпер. – А тогда почему вы идете со мной? От обязательств истинных ли, придуманных ли ты свободен, так как мы столько раз спасали жизни друг друга, что я уже счет потерял. Ствол ты получил еще более крутой, чем тот, о котором мы говорили вначале…

– Ну, если это не предлог избавиться от нас с Фыфом, – немного обиженно перебил Снайпера Данила, – то я вот что скажу. У нас с ним сейчас нет достойной личной цели, и поэтому идти нам особо некуда. А твоя цель красивая и… настоящая. И давай на этом закончим.

Снайпер усмехнулся, слегка шевельнув дыханием языки костра.

– Да нет, парень, есть у тебя цель. Только не осознал ты ее пока.

– Это какая такая цель? – удивился Данила, аж на локте приподнялся.

– Своим помочь. Тем, что в Кремле остались. Как я понял, без помощи им долго не протянуть.

– Опять ты за своё, – буркнул Данила, ложась обратно. – Они от меня отказались. Нет у меня больше никого, кроме тебя, Фыфа и пулемета.

– Ошибаешься, – качнул головой Снайпер. – Это друг твой от тебя отказался и воины, которые ему в рот смотрели. Но не община.

– Они бы тоже отказались, – горько сказал Данила. – На кой им второй раз за неудачника выкуп платить?

– Это ты неудачник? – поднял брови Снайпер. – Ну, ты сказал, парень. На войне всякое бывает, и плен – это еще не крест на солдате. Тем более если он смог из него выбраться самостоятельно. А ты сделал это. Выходит, крест на себе поставил ты, но никак не твоя община.

– И… что мне теперь делать? – спросил разведчик, сбитый с толку словами напарника. – Назад идти?

– Пока назад идти рановато, – медленно ответил Снайпер. – И сам погибнешь, и своим не поможешь. Поэтому давай-ка сейчас поспим, а там видно будет.