Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках
Шрифт:
Диогу Лопиш уже выгрузил часть своих товаров на берег, когда султан Махмуд-шах собрал высших чиновников на государственный совет, чтобы решить, как поступить с португальцами. На совете мнения разделились. Тун Мутахир считал, что надо немедленно захватить португальскую эскадру и перебить португальцев. Его поддержал султан, а вслед за ним большинство участников совета. Только лаксамана Ходжа Хасан — недавний победитель Сиама, наиболее компетентный военный специалист, сумевший оценить боевую мощь кораблей европейского типа, решительно выступил против этого проекта. Он призывал не провоцировать войну с Португалией, а оттянуть ее, чтобы успеть подготовиться к обороне. К нему присоединился только начальник полиции. Тун Мутахир обвинил Ходжу Хасана в трусости и сам вызвался исполнять его обязанности. Султан Махмуд-шах принял это предложение и распорядился посадить лаксаману под домашний арест [229, т. II, с. 256–257].
Сразу же начались энергичные приготовления к одновременному нападению на португальцев на суше и на море. Согласно
Тун Мутахир, по-видимому, считал, что навсегда избавился от португальцев. Вместо того чтобы укреплять оборону города, он стал готовить почву для свержения султана, чтобы самому занять его место. Он уже присвоил себе и своей семье отдельные знаки султанского достоинства. Однако он не вовремя оскорбил влиятельного члена своей фракции, богатейшего тамильского купца Раджу Муделяра и тот через лаксаману Ходжу Хасана, открытого врага бендахары, донес султану о готовящемся заговоре. Слабохарактерный Махмуд-шах, всегда поддакивавший могущественному дяде, на этот раз стал действовать стремительно и беспощадно. В 1510 г. Тун Мутахир был казнен вместе со всей своей тамильской родней. Имущество, конфискованное у них, составило 50 квинталов золота, не считая других драгоценностей. К власти вновь пришла малайская фракция феодальной знати. Бендахарой был назначен престарелый сын Тун Перака Падука Туан [209, с. 139; 229, т II с. 258–259; 280, с. 60].
Между тем в Малакке стало известно о захвате португальцами Гоа (25 ноября 1510 г.). Бендахара [65] отреагировал на это известие освобождением пленных португальцев из-под стражи. Более того, он вернул им их товары, чтобы они могли прокормиться, продавая их, до прибытия за ними соотечественников. Одновременно были приняты спешные меры к обороне города [280, с. 59].
Но все эти мероприятия уже не могли предотвратить неизбежного. 20 апреля 1511 г. Афонсу д'Албукерки отплыл из Гоа с сильным флотом из 19 судов, в составе которого, кроме португальских солдат, находились и индийские наемники. 1 июля 1511 г. его флот появился перед Малаккой. Д'Албукерки потребовал выдачи пленных и разрешения построить в городе португальский форт. Султан согласился вернуть пленных, но на второе требование ответил решительным отказом [54, с. 55; 209, с. 159; 280, с. 90].
65
Португальские источники ошибочно отождествляют его с Тун Мутахиром. Судя по всему, это был уже Падука Туан, поскольку известие не могло достигнуть Малакки раньше февраля 1511 г.
Обе стороны стали готовиться к сражению. Между тем в малаккском обществе произошел решительный раскол. Немусульманская часть населения, особенно купцы-индуисты, которые подвергались дискриминации в последние годы правления Махмуд-шаха, была склонна придерживаться нейтралитета или открыто поддерживать португальцев. Во главе пропортугальской партии стоял богатый купец-индуист Ниначату, с самого начала оказывавший большую материальную поддержку пленным португальцам. Примирительную позицию по отношению к португальцам заняла даже значительная часть яванского купечества, в числе которых было много мусульман. Глава яванской общины в Малакке Утимураджа тайно послал д'Албукерки подарки и обещание поддержки. Яванские наемники, которым несколько месяцев не платили жалованья, тоже не хотели сражаться. Этот раскол значительно ослабил ряды защитников Малакки [54, с. 55; 280, с. 69].
Выждав несколько дней, д'Албукерки начал бомбардировку города и сжег все суда, находившиеся в порту, кроме тех, что принадлежали китайцам и индуистам [66] . Решимость Махмуд-шаха вновь заколебалась. Он прислал д'Албукерки пленных и согласился выделить португальцам участок земли для постройки крепости, а также возместить все убытки.
Но д'Албукерки разведал уже достаточно, чтобы принять решение об общем штурме города. Все подходы к городу были перекрыты прочными деревянными палисадами. Единственные более или менее удобные места находились по обеим сторонам моста через р. Малакку. 25 июля 1511 г. в день Св. Якова, которого д'Албукерки считал своим покровителем, португальский адмирал начал атаковать мост. Португальские суда приблизились к мосту за два часа до рассвета, но малаккцы были начеку и встретили их сильным артиллерийским огнем (в Малакке было довольно много пушек, отлитых в местных мастерских). Однако после нескольких часов жестокого боя португальцам удалось захватить оба конца моста. Поскольку ветер дул с моря, им легко удалось поджечь дома, прилегавшие к мосту. Огонь вскоре распространился вглубь. Большая
66
После этого китайцы предложили д'Албукерки свою помощь в осаде Малакки [280, с. 67].
Отбив первое нападение, малаккцы усилили укрепления моста. Они установили в нем пятьдесят бомбард, оградив края моста прочными палисадами. К северу и к югу от моста они воздвигли новые батареи на месте захваченных ранее португальцами. Время, однако, работало на д'Албукерки. Раскол среди населения города усиливался. Многие купцы, боясь за свои товары, предпочитали тайные переговоры с противником мобилизации всех сил сопротивления. 10 августа 1511 г. португальцы начали новый штурм Малакки. Д'Албукерки приказал переоборудовать крупную китайскую джонку в своего рода плавучую осадную башню. Малаккцы, видя, что это сооружение приближается к мосту, попытались поджечь ее, но безуспешно. В то время как португальский флот интенсивно обстреливал город, джонка пришвартовалась к мосту и португальцы сильным огнем с вершины башни буквально смели защитников моста. Теперь мост снова оказался в руках солдат д'Албукерки. Защитники Малакки отступили за баррикаду, расположенную между мостом и городской мечетью. Португальцы под командой капитана де Лимы овладели и этой баррикадой и стали продвигаться в глубь города. Тогда султан Махмуд-шах и его сын Ахмад лично возглавили контратаку. В авангарде малаккских сил двигалось 20 боевых слонов. Португальцы сумели ранить передового слона в глаз. Обезумевшее от боли животное повернуло назад и увлекло за собой остальных слонов. На узенькой улочке началась давка. Слоны растоптали многих малаккских воинов, оставшиеся в живых отступили [209, с. 167].
Осторожный д'Албукерки, однако, не стал развивать своего успеха, опасаясь, что португальцы в уличных боях понесут слишком большие потери. Он потратил еще две недели на переговоры с султаном, рассчитывая, что за это время дух большинства защитников будет окончательно подорван. Только 24 августа начался третий и последний штурм Малакки. На этот раз бой длился недолго. Кварталы, заселенные пегуанцами (монами), яванцами и индуистами, сдались противнику добровольно. Султан Махмуд-шах и его приверженцы бежали в глубь страны. После этого португальцы приступили к планомерному грабежу города. Добыча была огромной. Д'Албукерки разрешил своим солдатам в течение недели убивать всех мусульман, которые появятся на улице. Столица Малаккского султаната была навсегда разрушена, а сам султанат с этого времени получает название Джохорского, по району, в котором основал новую столицу султан Махмуд-шах [54, с. 59; 209, с. 168–169].
Глава 12
РАСЦВЕТ ИМПЕРИИ МАДЖАПАХИТ
Сложившаяся в начале 20-х годов XIV в. новая система феодальных отношений в Маджапахите, хотя и укрепила трон короля, все же не вполне устраивала правившего в тот момент монарха Джайянагару, поскольку его мать была суматранкой и не принадлежала к сингасарскому королевскому роду. Поэтому старшей в королевском роде была в настоящий момент другая жена Виджайи, вдовствующая королева Гайятри, дочь Кертанагары.
Таким образом, после смерти Джайянагары трон должен был перейти к Гайятри или ее потомству; она имела двух дочерей — Трибхувану и Дьях Виях Раджадеви, удельных княгинь двух важнейших княжеств — Кахурипана и Дахи (Кедири) [249, с. 60].
В 1328 г. Джайянагара решил обойти новые правила престолонаследия, женившись сразу на обеих своих единокровных сестрах, положив, таким образом, начало восстановлению своего единовластия. Но Гаджа Мада не мог допустить нарушения сбалансированной системы власти, которая уже оправдала себя в предшествовавшие годы. «Параратон» так повествует об этом конфликте: «…Джайянагара имел двух неродных сестер, которых он не хотел выдавать замуж, так как хотел сам жениться на них. Поэтому, когда замечали, что кто-то из кшатриев (членов королевского рода. — 3. Б.)заглядывался на них, его убивали. Ведь ему (королю, — Э. Б.)самому хотелось обладать сестрами. Кшатрии напугались. Жена Танги распространяла слухи, что прабху (король. — Э. Б.)обидел ее. Гаджа Мада привлек ее к суду. Случайно оказалось так, что у Джайянагары была опухоль, из-за чего он был вынужден находиться дома. Танга получил приказ вырезать ее, когда правитель был в постели. Он резал ее два раза, но безуспешно. Он попросил монарха снять с себя его доспех (кемитан). Тот сделал это и положил его возле постели. Танга резал еще раз, и все шло хорошо, но тут он проткнул прабху и тот умер. А сам он был тут же убит Гаджа Мадой. Между событиями Кути (восстанием Кути в 1319 г. — Э. Б.)и Танги прошло девять лет (т. е. убийство Джайянагары произошло в 1328 г. — Э. Б.).