Югуртинская война
Шрифт:
82. (1) Узнав о союзе между царями, полководец243 предусмотрительно не дает им возможности сразиться с ним, причем там, где придется, как он уже не раз поступал после частых побед над Югуртой. Вместо этого он поджидает царей в укрепленном лагере невдалеке от Цирты, решив, что для него будет лучше сначала познакомиться с маврами, новым для него врагом, и вступить с ними в битву в благоприятных для него условиях. (2) В это время из Рима приходит письмо, извещающее, что провинция Нумидия отдана Марию (о том, что Марий избран в консулы, он знал уже раньше). Потрясенный этим сильнее, чем допускали разум и достоинство, он не удержался от слез и наговорил лишнего; муж этот, выдающийся во многих отношениях, не справился со своим огорчением. (3) Одни приписывали это его гордости, другие - тому, что его чувство справедливости было оскорблено, многие - тому, что у него вырвали из рук уже достигнутую победу. Мне же совершенно ясно, что он мучился не столько из-за личной обиды, сколько из-за чести, оказанной Марию, и не огорчался бы так сильно, если бы отнятую у него провинцию отдали кому-нибудь еще, только не Марию.
83. (1) И вот, не в силах преодолеть эту душевную боль и не видя смысла радеть о чужом деле с риском для себя, Метелл шлет к Бокху послов с предложением не становиться без всяких оснований врагом римского народа ведь царь теперь имеет прекрасную возможность заключить с ним союз и дружбу, которые предпочтительнее войны, и как бы царь ни был уверен в своих силах, ему не следует определенное менять на неопределенное: всякую войну развязать легко, но очень трудно прекратить, ее начало и завершение - не во власти одного и того же человека; начать ее способен любой, даже трус, но кончится она - когда на это будет воля победителей. Поэтому пусть он подумает о себе и собственном царстве и не связывает своего превосходного положения с безнадежным положением Югурты. (2) Царь отвечает на это вполне
84. (1) Между тем Марий, как мы уже говорили244, избранный в консулы при величайшем расположении народа, после того как получил в управление Нумидию, уже и ранее враждебный знати, теперь нападал на нее часто и ожесточенно; он хулил знатных людей то порознь, то всех сообща, твердил, что консулат достался ему как военная добыча после его победы над ними, позволял себе и другие высказывания, возвеличивавшие его самого и для них оскорбительные. (2) Однако особое значение он придавал подготовке к войне: он требовал пополнения для легионов, привлекал вспомогательные отряды, набранные у народов, царей и союзников; кроме того, он созывал из Лация всех храбрейших солдат, большинство которых он знал по походам, а некоторых - по их доброй славе; встречаясь с теми, кто отслужил свой срок245, он уговаривал их выехать вместе с ним. (3) И сенат, хотя и был настроен против Мария, не решался отказать ему ни в чем, а пополнение предоставил даже с радостью, так как все считали, что народ не расположен к военной службе и что Марий лишится либо средств для ведения войны, либо расположения народа246. Но это были напрасные надежды, настолько сильным было желание большинства людей выступить вместе с ним. (4) Каждый надеялся разбогатеть благодаря добыче и вернуться домой победителем; были и другие соображения, которыми руководствовались люди; к тому же и Марий воодушевил их своей речью. (5) Когда после удовлетворения всех его требований Марий решил набирать солдат, то, чтобы убедить народ, а заодно, по обыкновению, обрушиться с нападками на знать, он созвал сходку. А затем произнес речь такого содержания:
85. (1) "Я прекрасно знаю, квириты, что многие, добиваясь от вас империя, выказывают одни качества, а достигнув и осуществляя его - другие: сперва они усердны, искательны, умеренны, а потом становятся праздными и заносчивыми. Я же считаю иначе: (2) насколько государственные дела в целом важнее, чем консулат или претура, настолько о первых следует заботиться больше, чем добиваться вторых. (3) И мне совершенно ясно, какую ответственность я беру на себя, принимая оказанную вами величайшую милость. Готовиться к войне и в то же время не истощать государственной казны, привлекать к военной службе людей, у которых не хочешь вызвать недовольства, иметь попечение обо всем внутри страны и за его рубежами и все это делать, когда тебя окружают зависть, помехи, козни, гораздо труднее, квириты, чем можно себе представить. (4) Кроме того, если оплошность допускали другие, то защитой им служили древнее происхождение, подвиги предков, влияние родичей и свойственников, многочисленные клиентелы. Все мои надежды - только на самого себя, и я должен оправдать их своей доблестью и неподкупностью, ибо прочие мои качества бессильны. (5) И еще одно понимаю я, квириты: взоры всех людей обращены на меня, справедливые и честные люди ко мне благоволят, так как мои услуги приносят пользу государству, знать же ищет случая напасть на меня. (б) Тем ревностнее должен я стараться, чтобы, с одной стороны, вы не были сбиты с толку, с другой - чтобы они потерпели неудачу. (7) С детства и до сего времени все труды и опасности я считал привычными для себя. (8) Получив награду, отказываться от того, что я прежде, до милости, оказанной мне вами247, совершал безвозмездно, я не намерен, квириты! (9) Быть сдержанным, когда ты облечен властью, трудно тому, кто, добиваясь ее, притворялся добропорядочным; у меня же, доблестно прожившего весь свой век, привычка поступать честно стала второй натурой (10) Вы поручили мне вести войну с Югуртой, и знать этим была крайне раздражена. Подумайте, пожалуйста, сами, не лучше ли вам будет переменить решение: не возложить ли выполнение этой или другой подобной задачи на кого-нибудь из круга знати, на человека древнего происхождения, имеющего множество изображений предков и никогда не воевавшего, - чтобы человек, не сведущий в столь важном деле, забеспокоился, заторопился и привлек какого-нибудь советчика из народа? (11) Так чаще всего и бывает: тот, кому вы повелеваете быть полководцем, ищет для себя в качестве полководца248 другого человека. (12) Я и сам знаю, квириты, таких, которые, став консулами, начинали читать постановления наших предков и воинские уставы греков. Странные люди - ведь если обязанности консула исполняют лишь после избрания, то обдумать свою задачу следует раньше, чем за нее браться. (13) С этими гордецами, квириты, сравните теперь меня, нового человека. То, о чем они обычно слышат или читают, я либо видел, либо совершил сам; чему они научились из книг, тому я - ведя войны. (14) Теперь сами решайте, что более ценно - действия или слова. Они презирают меня как нового человека, я их - как трусов; мне бросают в лицо мое происхождение, им - их подлости. (15) Впрочем, я полагаю, что все люди - одинакового происхождения, но все храбрейшие - они и самые благородные. (16) И если бы теперь можно было спросить у отцов Альбина или Бестии249, меня или их предпочли бы они породить, то что, по-вашему, ответили бы они, как не то, что хотели бы иметь как можно больше храбрых сыновей? (17) Если знатные люди презирают меня по праву, то пусть они поступают так же и по отношению к своим предкам, у которых, как и у меня, знатность порождена доблестью. (18) Они завидуют моему почету, так пусть завидуют моим трудам, бескорыстию и испытанным мной опасностям, ведь я достиг ее именно через все это. (19). Однако люди, обуреваемые гордостью, живут так, словно пренебрегают почестями, оказываемыми вами; они добиваются их так, будто всегда жили достойно. (20) Право, они заблуждаются, если одновременно ожидают вещей столь различных - наслаждения от праздности и награды за доблесть. (21) Более того, когда они выступают перед вами или в сенате, они и в речах превозносят своих предков, думая, что упоминание об их подвигах возвеличивает их самих. (22) Совсем наоборот - чем славнее жизнь предков, тем позорнее нерадивость потомков. (23) Дело обстоит, конечно, так: слава предков как бы светоч для потомков; она не оставляет во тьме ни их достоинств, ни их пороков250. (24) Именно ее мне недостает, признаюсь вам, квириты! Однако - и это намного более славно - я могу говорить о собственных деяниях. (25) Теперь смотрите, как они несправедливы: того, на что они притязают, пользуясь чужой доблестью251, они не дают мне на основании моей, очевидно, потому, что у меня нет изображений предков и знатность у меня новая, приобрести которую, во всяком случае, было лучше, чем опозорить полученную от других. (26) Я отлично понимаю, что, если они захотят ответить мне, их речь будет красна и складна. Но так как они после вашей величайшей милости, оказанной мне, по любому поводу терзают меня и вас своим злоречием, то я решил не молчать, дабы никто не расценил мою сдержанность как признание своей вины. (27) Мне-то, по моему глубокому убеждению, никакая речь повредить не может, ибо правдивая меня непременно превознесет, лживую моя жизнь и нравы опровергают. (28) Но раз осуждают решения, принятые вами, оказавшими мне высшую честь и поручившими мне важнейшее дело, то подумайте хорошенько, надо ли вам раскаиваться в этом. (29) Я не могу, ради вящего доверия к себе, похвастать изображениями предков, их триумфами или консулатами, но, если потребуется, покажу копья, флажок, фалеры252 и другие воинские награды253 и, кроме того, шрамы на груди. (30) Вот мои изображения, вот моя знатность, не по наследству мне доставшаяся, как им, но приобретенная бесчисленными трудами и опасностями. (31) Слова мои не надуманы: не придаю я значения этому. Доблесть достаточно говорит сама о себе; это им нужны искусные приемы, чтобы красноречием прикрывать позорные поступки. (32) Не знаю я греческой литературы, да и не нравилось мне изучать ее, ибо наставникам в ней она не помогла достичь доблести254. (33) Но тому, что гораздо важнее для государства, я обучен, а именно: поражать врага, нести сторожевую службу, ничего не бояться, кроме дурной славы, одинаково переносить холод и зной, спать на голой земле, переносить одновременно и голод и тяготы. (34) Так же я буду наставлять и своих солдат, но не обреку их на нужду, сам живя в довольстве, и не сделаю славу своим, а труды - их уделом. (35) Вот это - полезное, вот это - достойное гражданина командование. Ибо самому купаться в роскоши, а войско подвергать мучениям и значит быть властелином, а не полководцем. (36) Такими и подобными действиями предки ваши прославились сами и прославили государство. (37) Кичась своими предками, знать, отличающаяся совсем иными нравами, нас, соперников своих, презирает, а от вас требует всех магистратур не по своим заслугам, а будто это ваш долг. (38) Но в своем высокомерии эти люди глубоко заблуждаются. Их предки оставили им все то, что только можно: богатства, изображения, славную память о себе, но доблести они им не оставляли да и не могли оставить - лишь ее одну нельзя ни принести
86. (1) После этой речи Марий, увидев, что народ воспрял духом, поспешно грузит на корабли припасы, деньги для уплаты жалованья, оружие и все необходимое и приказывает легату Авлу Манлию отправиться в путь. (2) Сам он тем временем набирает солдат, но не по обычаю предков и не по разрядам, а всякого, кто пожелает, большей частью лично внесенных в списки. (3) Одни объясняли это недостатком порядочных граждан262, другие - честолюбием консула, ибо именно эти люди его прославили и возвысили, а для человека, стремящегося к господству, наиболее подходящие люди - самые нуждающиеся, которые не дорожат имуществом, поскольку у них ничего нет, и все, что им приносит доход, кажется им честным. (4) Итак, Марий, отправившись в Африку с подкреплением, намного более многочисленным, чем было определено, через несколько дней прибывает в Утику. (5) Войско ему передает легат Публий Рутилий263, так как Метелл избегал встречи с Марием, чтобы не видеть того, о чем не мог даже слышать.
87. (1) И вот консул, пополнив легионы и вспомогательные когорты, вступает в плодородную и богатую добычей страну; все, захваченное там, он отдает солдатам, затем подступает к укреплениям и городам, слабо защищенным природой, имеющим небольшие гарнизоны, завязывает в разных местах частые, но легкие сражения. (2) Новобранцы без страха участвовали в этих битвах: они видели, что беглецов либо берут в плен, либо убивают, что самым храбрым угрожает наименьшая опасность, что оружие защищает свободу, родину, родителей и все прочее и приносит им славу и богатство. (3) Так в короткий срок новые солдаты объединились со старыми и все сравнялись в доблести. (4) Цари же, узнав о прибытии Мария, отступили, каждый порознь, в труднодоступные местности. Так счел нужным сделать Югурта, надеявшийся, что вскоре можно будет нападать на рассредоточившихся врагов, что римляне, как и большинство других, избавившись от страха, будут вести себя более беспечно и распущенно.
88. (1) Тем временем Метелл, приехав в Рим, встречает там неожиданно для себя самый радостный прием264, ибо ненависть улеглась и народ оценил его так же, как отцы сенаторы. (2) Марий, однако, с неустанным и пристальным вниманием наблюдал за всем, что происходило у римлян и у их врагов, изучал их сильные и слабые стороны, следил за передвижениями царей, предупреждал их замыслы и козни, не допускал, чтобы у него ослабевала дисциплина и чтобы враги чувствовали себя в безопасности. (3) Так он, часто нападая в пути на гетулов и на Югурту, когда те свозили добычу, захваченную у наших союзников265, обращал их в бегство, а самого царя невдалеке от Цирты заставил бросить оружие266. (4) Однако, поняв, что это лишь приносит славу, но не ведет к окончанию войны, он решил захватить один за другим города, которые благодаря своим гарнизонам или местоположению могли быть использованы врагами и представляли для него опасность; тогда Югурта, по его мнению, либо лишится поддержки, если допустит это, либо даст сражение. (5) Бокх же не раз присылал к Марию гонцов, уверяя, что ищет дружбы римского народа и что Марию не надо бояться враждебных действий с его стороны, (6) Было ли это притворством, чтобы внезапный удар оказался для нас особенно тяжелым, или же царь, по природе своей непостоянный, готов был то искать мира, то возобновлять войну, трудно сказать.
89. (1) Следуя своему плану, консул подступал к городам и укрепленным селениям и отнимал их у врагов - либо силой, либо угрозами или обещаниями награды. (2) Вначале он ограничивался небольшими действиями, полагая, что Югурта, защищая своих подданных, вступит с ним в бой. (3) Но, узнав, что царь далеко и занят другими делами, он счел своевременным приступить к более важным и трудным делам. (4) Среди бескрайних пустынь находился большой и могущественный город Капса267, будто бы основанный Геркулесом Ливийским. Его жителей Югурта освободил от податей, управлял ими мягко, и они поэтому считались верными подданными царя; от врагов защищали их не только городские стены, оружие и гарнизон, но прежде всего непроходимая местность. (5) Ибо, если не считать ближайших городов, вся остальная страна была пустынна, безводна и особенно опасна из-за обилия змей, которые, как все дикие звери, становились особенно свирепыми от недостатка пищи. Кроме того, змея, по природе своей ядовитая, возбуждается от жажды268 больше, чем от всего остального. (6) Марий испытывал жгучее желание захватить этот город - как из военных соображений, так и потому, что это казалось очень нелегким делом; ведь Метелл стяжал себе славу, взяв Талу, расположенную и укрепленную точно так же, разве что под Талой было несколько родников невдалеке от городских стен, а в распоряжении жителей Капсы - лишь один не иссякающий источник воды, да и тот - в самом городе, остальная вода, которой они пользовались, была дождевой. (7) Это обстоятельство и здесь, и в других местах Африки, удаленных от моря и невозделанных, жители переносили тем легче, что нумидийцы питались преимущественно молоком и дичью и не нуждались ни в соли, ни в других средствах, возбуждающих аппетит. (8) Пища служила им для утоления голода и жажды, а не для наслаждения и не как роскошь269.
90. (1) Итак, консул, все разведав и, думается мне, положившись на богов (ибо при таких трудностях предусмотреть все даже его мудрость не могла; а ему грозила еще и нехватка зерна, так как нумидийцы занимаются скотоводством больше, чем земледелием, и весь свой урожай по приказу царя перевезли в укрепленные города, земля же была в это время суха и лишена растительности, поскольку был конец лета270), все-таки, насколько возможно, готовится весьма предусмотрительно. (2) Весь скот, захваченный им в последние дни, он велит гнать вперед всадникам вспомогательных войск; легату Авлу Манлию приказывает идти во главе когорт легковооруженных к городу Лары271, где он оставил деньги для уплаты жалованья и продовольствие, и обещает ему, что сам через несколько дней прибудет туда же собирать добычу. (3) Скрыв таким образом свои намерения, он направляется к реке Танаис272.
91. (1) Впрочем, в пути Марий ежедневно распределял скот поровну по центуриям и турмам и велел делать из шкур мехи; в то же время он восполнял нехватку зерна и тайно от всех запасался всем, что вскоре должно было понадобиться. Наконец, на шестой день, когда дошли до реки, было готово много мехов. (2) Здесь, разбив лагерь и слегка укрепив его, он приказывает солдатам поесть и быть готовыми к выступлению на закате солнца, снять с себя всю поклажу и взять с собой и нагрузить на вьючных животных одну лишь воду. (3) Когда, по его мнению, настало время, Марий выступает из лагеря и, совершив переход в течение всей ночи, устраивает привал; так же делает он и в следующую ночь; на третью ночь задолго до рассвета он приходит в холмистую местность, находящуюся от Капсы на расстоянии не более двух миль, и там, никак себя не обнаруживая, выжидает. (4) С наступлением дня, когда множество нумидийцев, ничего не подозревая, вышло из города, он внезапно приказывает всей своей коннице, а с ней и самым быстрым пехотинцам бегом броситься к Капсе и захватить городские ворота. Сам он, преисполненный решимости, поспешил следом и не позволил солдатам заниматься грабежом. (5) Когда горожане узнали об этом, то смятение, ужас, неожиданность беды и вдобавок то обстоятельство, что часть их сограждан оказалась за пределами городских стен и во власти врага, - все это заставило их сдаться. (б) Тем не менее город предали огню, взрослых нумидийцев перебили, всех остальных продали в рабство, а добычу поделили между солдатами. (7) Это нарушение законов войны было допущено не из-за алчности или жестокости консула, но потому, что местность эта была удобна для Югурты и труднодоступна для нас, население ненадежно, вероломно, и его не удавалось прежде удержать ни милостью, ни страхом273.