Юлов Юрий Фермер

Неизвестно

– Хааканга Тиэрс умер. Полная луна забрала его. Я новый Владыка - Туэве Могуна. Ты воруешь наших детей, которые должны умирать. Ты лишаешь их права на смерть.

– Это не большая провинность, чем лишать их права на жизнь, - саркастически отпарировал Шонер.
– А смерть любого из живущих неизбежна, Туэве Могуна. Она заложена в генетическом коде.

– Ты уплывешь с нами. И еще мы заберем вот ее.

Новый Владыка указал на Бажену, которую выволокли из комнаты двое оре- ойев.

– Оставь девчонку. Она здесь случайно и не имеет никакого отношения к моей научной работе.

– Нас не интересует твоя работа. Ореойям нужны женщины и не нужны дети. Мы торопимся.

Сегодня, когда солнце оставит тень меньше роста, мы казним тебя по древнему обычаю на острове Шингао. Это честь, оказанная тебе, - там мы казним только отступников из своих. Обычных врагов мы убиваем там, где встречаем. А в первую четверть луны мы вернемся сюда и уничтожим всех наших детей и тех, кто посмеет здесь остаться.

Рассказ Артура был ошеломляющим, и поверить ему было настолько же аб­сурдно, как и легкомысленно - не поверить. Настораживало то, что Артур не вы­глядел взволнованным - скорее уставшим, выдохшимся. Впрочем, после стресса это вполне допустимо. Позднее я вспомнил, что не обратил внимания на то, оста­лись ли на острове какие-либо следы пребывания ореойев. А через пару часов полил долгожданный дождь.

Я, помнится, еще спросил Артура:

– Были ли у ореойев мизинцы на руках?

– Да! То есть нет, конечно. У Туэве Могуны и на ногах не было.

Туолини не смог ничего поведать, поскольку не выходил из Клиники, однако

при упоминании об ореойях запаниковал.

На Валерку надежда была слабая. Оставалось одно: ждать возвращения Кре- чинского и Гюнтера.

ГЮНТЕР

Гюнтер и Кречинский появились послезавтра утром. Мы с Артуром встрети­ли их на плато, где садился вертолет. На этот раз «Викинг» сел в лужу, если не озерцо, закрывшее его на половину высоты кронштейнов колес. Гюнтер Краузе впервые за то время, которое мы его знали, удивился, хотя внешне остался спо­койным. Он не мог понять, почему нет Шонера и помощников-туземцев. Задав несколько вопросов Артуру, молча смонтировал тележки и сообщил, что про­дукты придется перевезти за три раза. Кречинский, напротив, ударился в панику: стучал кулаком по надписи «Викинг» на борту вертолета и требовал доставить его в Лангкави. Бывший абверовец двумя пощечинами наотмашь прекратил ис­терику, чем заявил о том, что с этого момента до возвращения Шонера главный на острове - он.

К полудню был доставлен Валерка. Гюнтер угловатыми, но однозначно трак­тующимися фразами обрисовал обстановку: 1. Вильгельм Шонер, скорее всего, уже казнен, если ореойи были и если это настоящие ореойи; 2. Если принять за истину предыдущее, то через восемь-одиннадцать дней воины Солнца вернутся на остров, чтобы уничтожить оставшихся, в том числе зооморфов и танайя; 3. Марина Савич должна быть в отеле «Масури» через неделю, ее необходимо встре­тить и отправить обратно.

На вопрос Кречинского «А что же с Баженой?» был получен неутешительный ответ: «Ее не спасешь в любом случае».

После короткого обсуждения Гюнтером был предложен план действий: 1. Пер­вые пять дней отводятся на подготовку нового пилота; 2. Валерка предупреждает танайя, чтобы они уехали с острова, хотя бы временно; 3. Отлет через шесть дней: улетают Кречинский, Рацин, Турчин и Жеребцов; 4. Он, Гюнтер Краузе, остается, чтобы встретить ореойев и защитить зооморфов; 5. Деньги, которые могут пона­добиться, будут взяты из сейфа Шонера. Сам Гюнтер не имеет права покидать остров из-за неясности ситуации.

Артур, наверное, попытался отвоевать утерянное лидерство, которое должно было бы, как по наследству, перейти к нему от Шонера. Он громко и напористо стал говорить что-то полусвязное об использовании зооморфов в качестве

транс­плантантов органов.

– Поймите, они ведь не являются людьми, это научный факт. Подумайте, сколько реципиентов ждут от наших зооморфов помощи! Леопольд Хейли делал это весьма успешно. Ну хорошо, ну оставим, спрячем Клауса, сделаем исклю­чение. У нас полторы недели, мы их всех детально прооперируем, а в Клинике есть холодильники. Мы успеем всё перевезти вертолетом. Кречинский должен организовать холодильные камеры в Сингапуре. А там - уже цивилизация. Дети ореойев убиты, что еще надо Туэве Могуне? Они ведь все равно будут убиты! Мы сможем договориться, и ореойи уйдут. Они сами будут привозить к нам детены­шей, нам не нужны даже таува нахау! Это ведь не просто бизнес, это переворот в медицине! Сколько клиник ждут подобный товар. Не бойтесь за законы - они сдвинутся в нашу пользу. Ведь и у законодателей, и у их лоббистов есть больные дети. Трудно с точки зрения современного человека понять, что аморальнее: да­вать жизнь последствию насилия в виде дикого животного или использовать его органы на то, чтобы истинный человек смог выжить! Это ведь практически - ксе- нотрансплантация.

– Ферштюм!
– взбешенно заорал Гюнтер.

И его слово можно было перевести и как «заткнись», и как «убью», и как «ты неправ».

Когда красно-фиолетовая краска сошла с лица Гюнтера, он приказал Туолини всех зооморфов, включая Матильду и Амалию, переправить за изгородь Фермы, а самому убираться к танайя. Санитар не двигался с места, пока Гюнтер при всех не дал ему двести евро компенсации за увольнение без предупреждения. Поло­жив деньги в нагрудный кармашек и щелкнув кнопочной пуговицей, Туолини, поигрывая дубинкой, вразвалочку пошел к Клинике.

ЖЕРЕБЦОВ-ВЕРТОЛЕТЧИК

В ученики пилота был выбран Валерка. Впрочем, сначала были забракованы все: Артур - из-за концептуального недоверия, я - из-за весьма приблизительного знакомства с техникой, Валерка - по понятным соображениям.

Но спецкор Жеребцов все же прошел тест, предложенный Гюнтером, когда тот усомнился в его способностях. И даже стрелял из карабина, сбив при этом пять пустых банок «Пепси» из восьми возможных. В кресло пилота «Викинга» сел со словами «славный корабль - омулёвая бочка», амбициозно понажимал всякие кнопочки с быстрыми вопросами: «А это что? А это зачем?» Гюнтер небрежно хлопнул его по руке - и учеба пошла.

Запомнился разговор Жеребцова с Гюнтером.

– Ты мне с собой карабин дашь?

– Он тебе не понадобится.

– Я должен быть при оружии, я отвечаю за людей.

– Подумаю.

– Ты знаешь, что гласит русская народная мудрость? Один в поле не воин. Я вернусь, и мы вместе защитим детей от отцов.

Гюнтер после непонимания, вызванного произношением Жеребцова, отчека­нил:

– Один - это боевая единица, а не ноль. А ты мне можешь помешать.

Предупредить танайя вместе с Валеркой пошел я. Валерка не совсем хорошо

натаскался в общении на местном наречии, потому что вождь, внимательно вы­слушав эмоционально-артикуляционное сообщение, дал отмашку, после чего все начали собираться. Пришлось уточнить временной интервал, указывая на луну. Танайя приуспокоились и, называя Валерку «Валеум», стали куда-то завлекать. Я не позволил им этого.

Привести в форму Валерку Гюнтер поручил мне. Запоями как таковыми Жеребцов не страдал, однако полежать под капельницей в Клинике ему все же пришлось. Непосредственно перед полетом я дал ему таблетку содафинила, а остальную упаковку - с собой, порекомендовав принимать при проявлении явных признаков устойчивой усталости или рассеянности.