Юми и укротитель кошмаров
Шрифт:
Неудивительно – это был бедный окраинный квартал. Кошмары регулярно наведывались сюда. Смена Художника закончилась; охотиться за этой тварью надлежало кому-то из его коллег. Сунув руки в карманы, он свернул за угол. Если поспешить, можно успеть к показу нового эпизода любимого сериала.
Снова пошел дождик, тихо барабаня по мостовой и заставляя отражения хионных линий плясать в такт. Темные отметины на углу понемногу таяли, след кошмара терялся.
Через две минуты Художник вернулся на угол, наступил в лужу и вместо того, чтобы идти домой, двинулся по следу кошмара, утешая себя
Глава 6
Итак, давайте поговорим обо мне.
Обычно меня хлебом не корми, дай поговорить о собственной персоне, но не в этот раз. Этот эпизод – темное пятно в моей карьере, и я предпочел бы в нынешнем повествовании уделить больше внимания другим, не столь… монументальным фигурам. Тем не менее не хочется, чтобы вы всю дорогу гадали, поэтому объясню в общих чертах.
Что со мной случилось?
Сам не знаю. Непонятно. Я прибыл на новую планету и мгновенно застыл на месте, не в силах пошевелиться.
Был ли я в сознании?
Сначала да. По прошествии месяцев чувства начали притупляться, и я погрузился в своего рода транс. Перестал понимать, что происходит вокруг меня, как в полусне. По рошарскому времяисчислению, к началу описываемых в этой истории событий мы с Виньеткой провели в Килахито три года с хвостиком.
Так откуда мне известна эта история?
Все началось с голосов. Диалогов. Реплик Художника, который находился рядом со мной. Затем я услышал Юми – ее фразы были тише, отдаленнее, хуже различимы. Тут мое восприятие вдруг ожило; явились образы, картинки, как будто их… нарисовали специально для меня. Розовой и голубой краской. Прямо в моем мозгу. Порой я видел только смутные наброски в две линии, с очертаниями людей. Иногда появлялись полноценные картины или движущиеся фигуры. Со временем я понял, что могу контролировать четкость изображений в зависимости от того, насколько хорошо сосредоточусь.
Я и теперь не могу толком объяснить, почему это произошло. Вероятно, между нами была Связь, хотя причуды такого взаимодействия порой непонятны даже самым смышленым арканистам. Так или иначе, я уверен, что события, происходившие с Художником и Юми, были связаны со мной, – история этих двоих была и моей историей, с тем исключением, что они не застыли на месте, не были окрашены медной краской и не потеряли способность взаимодействовать с окружающим миром.
Поэтому будьте любезны, уделите все ваше внимание им. Я-то в ближайшее время никуда не денусь и не займусь ничем увлекательным.
Юми проснулась под одеялом на полу кибитки. Ее помыли, переодели в традиционную ночную рубашку и уложили там, в круге из цветочных лепестков с каемкой из семян, – считалось, что такое кольцо приносит удачу. Звездный свет проникал сквозь квадратное окно, чтобы поглазеть на нее.
Девушка проспала несколько часов, но все равно чувствовала себя разбитой и измотанной. Она свернулась калачиком под одеялом. Вероятно, сейчас остановка. Ночной воздух согнал невыносимую жару, и кибитку опустили на землю, чтобы каменный пол впитал оставшееся тепло. Обычно Юми это нравилось. Закутаться в
Девушка полежала так, восстанавливая силы. Она понимала, что должна гордиться достигнутым. Любой на ее месте гордился бы.
Но она чувствовала лишь усталость. И стыдилась, что не испытывает должного душевного подъема.
От этого усталость давила еще сильнее, ведь чувство вины – тяжкий груз. Тяжелее, чем камни, которые она недавно поднимала.
Ей стало совестно. У вины множество друзей, чьи адреса всегда под рукой, чтобы в любой момент можно было их позвать.
Вокруг становилось все жарче, но тепло не передавалось Юми. Снаружи она поджаривалась, но внутри оставалась сырой. Так и лежала, пока не открылась дверь. Вы бы, наверное, сперва услышали стук деревянных сандалий, а вот Юми не услышала.
Ночная гостья осталась в дверях – чернильное пятно на черной бумаге. Она ждала, пока Юми не подняла голову, вдруг осознав, что плачет. Слезы капали на пол и испарялись не сразу.
– Лиюнь, как у меня получилось? – спросила наконец Юми, поднимаясь на колени.
– Вы выполнили свой долг, – ответила Лиюнь тихим, но скрипучим голосом.
Звук был почти как у рвущейся бумаги.
– Я… никогда не слышала, чтобы йоки-хидзё зараз удавалось призвать тридцать семь духов, – с надеждой сказала Юми.
В обязанности опекунши не входило хвалить ее, но… было бы приятно, если бы похвалила.
– Это так, – ответила Лиюнь. – Теперь люди начнут гадать, всегда ли вы были способны на такое. Не намеренно ли отказывались дать другим поселениям такое же благословение, как этому?
– Я…
– Избранница, я не сомневаюсь, что вы достаточно мудры, чтобы продолжать в том же ключе, – сказала Лиюнь. – Я также уверена, что вы не перестарались и жители следующего поселения не получат гораздо меньшее благословение и не сочтут себя недостойными.
Юми стало дурно от одной лишь мысли об этом. Ее руки безвольно повисли; даже шевелить ими было очень больно.
– Завтра я постараюсь.
– Вне всякого сомнения. – Лиюнь задумалась. – Мне претит мысль о том, что обученная мной йоки-хидзё не способна правильно распределять силы. Также не хочется думать, что я слишком плохая наставница, если моя ученица бездельничает, скрывая свой истинный потенциал.
Юми совсем сжалась, морщась от болезненных спазмов в руках и спине. Даже столь невероятного успеха оказалось недостаточно.
– К счастью, оба этих вывода несправедливы, – прошептала она.
– Я сообщу в Гонша, что завтра их посетит сильная йоки-хидзё, – сказала Лиюнь.
– Благодарю.
– Избранница, позвольте кое-что напомнить.
Юми подняла голову, и при взгляде снизу вверх Лиюнь показалась десятифутовой великаншей. Громадным силуэтом в ночи, аппликацией с зияющей пустотой в середине.
– Конечно, – ответила она. – Пожалуйста.
– Не забывайте, что для этой земли вы драгоценный ресурс, – сказала Лиюнь. – Как вода из паровой скважины. Как растения, солнечный свет и духи. Если вы запустите себя, то потеряете свой высокий статус и бесценные возможности.