Юми и укротитель кошмаров
Шрифт:
Он не придумал ничего лучше, чем снова сложить руки и принять уверенный вид. По его мнению, выглядел он представительно. Пожалуй, это и впрямь было так – по меркам четырехлетнего ребенка, который учится недовольно надувать губы.
Однако женщины прошли прямо сквозь Юми, как будто не заметили. Они внесли столик, за которым можно есть, сидя на полу, и миску риса. Приблизившись к Художнику, они поклонились и опустились на колени.
Художник смотрел на Юми. Та поднялась на ноги; ее волосы спутались во время сна. Она с любопытством наклонила голову, подошла и помахала рукой перед женщинами.
–
Женщины не ответили. Они не вставали с колен, но одна приподняла лицо и посмотрела на Художника.
– Избранница? – спросила она. – Вы… здоровы?
Юми ахнула и вытаращила глаза.
– Дух… ты принял мой облик?
Может, и принял.
Э, нет! Он ведь не дух.
У него ни малейшего (низким стилем) понятия, что происходит.
(Напоминаю, что в языках Юми и Художника есть такие хитрые особенности, из-за которых непросто пересказывать эту историю слушателям, в чьих скучных языках нет ни высокого, ни низкого стиля. Но я стараюсь. Не благодарите.)
Короче говоря, Художник был не просто растерян, он еще и проголодался. А эти женщины, похоже, дожидаются, пока он поест. Он решил, что кодекс невозмутимого воина-одиночки предписывает ему подкрепиться, чтобы урчание в животе не нарушало ореол таинственности. Поэтому он сел и взял у одной из женщин миску риса.
– Благодарю, – сказал он, забирая у другой майпонские палочки. – А мясо есть? Или один гарнир?
Женщины изумленно ахнули.
– Дух, зачем ты это сделал? – взмолилась Юми. – Зачем принял мой облик? Неужели ты… выгнал меня из тела? Теперь оно твое, а я – просто душа? Но почему я вижу тебя в образе молодого мужчины? – Она упала перед Художником на колени рядом с женщинами. – Мне непонятно! Умоляю, скажи, чего ты желаешь?!
Он неохотно прекратил жевать. Женщина потянулась за миской, но Художник отдернул посудину и сунул в рот еще риса, оценивая реакцию незнакомок. Ужас?
– Он что, отравлен? – спросил Художник. – Не то чтобы меня это заботило. Мне любой яд нипочем.
Женщины бросились наутек, забыв про столик и столовые приборы. Они не потрудились захлопнуть за собой дверь, впустив внутрь еще больше ослепительного света. По камням застучали каблуки. У них что, деревянная обувь?
Юми со слезами смотрела на Художника. Затем ее выражение едва заметно изменилось. Опущенные губы поджались. Зубы стиснулись. Мускулы напряглись.
– Ну все, – процедила она (низким стилем). – С меня хватит!
Глава 9
Типичная ошибка многих людей – путать покладистость со слабостью. Если вы из таких, то вы даже не догадываетесь, каких усилий стоит терпеть ваши выходки.
Юми слабой не была. Не позволяла собой помыкать. Если человек терпелив, это не значит, что он мягок. Да, у ее терпения существовали границы, и вот теперь они были пересечены.
– Я служу тебе с рождения! – воскликнула Юми, выпрямившись во весь рост. – Я все тебе отдала!
Дух удивленно заморгал. Нужно сказать, что Юми не планировала нервный срыв. Само слово «срыв» подчеркивает ненамеренность действия. Слова хлынули из нее по собственной воле.
– Я ошиблась! – продолжала она. – Вчера я просто перетрудилась.
Юми пришлось отдышаться. Вздохи были глубокими, гневными. Прежде она никогда так себя не вела. Кому-то подобный всплеск эмоций может показаться полезным, освежающим, но для нее он был скорее неизбежным. Вы роняете кирпич, и он падает. Вы роняете цветок, и он парит в воздухе. Вы чуть сильнее давите на человека… и тот закипает. Как вода в паровой скважине. Давление нужно время от времени сбрасывать.
Она зажмурилась, сжала кулаки и приготовилась. Не знала, что будет, если вот так открыто, нахально бросить вызов духам. Разумеется, существовало множество гипотез на этот счет, но не было четких ответов. Обычный человек может попросту лишиться удачи, а вот йоки-хидзё…
Юми ждала, что ее разорвут на куски. Возможно, стиснут до размера бусины. Если повезет, дух всего лишь наложит на нее проклятие, и она до конца своих дней вместо слов будет извергать из себя живых ящериц. Но остановить вспышку гнева она не могла. Слишком утомилась, перенапряглась, переполнилась чувств.
Она ждала. Время тянулось, и ей становилось все больше не по себе.
Наконец дух заговорил:
– Давай притворимся, что я вовсе не тот, кем ты меня считаешь. Не дух. Чем это грозит?
Юми приоткрыла один глаз. Дух сидел на том же месте; к его щеке прилипла рисинка. Заметив, что девушка подсматривает, он сразу выпятил грудь, расправил плечи и скорчил странную мину. Его что, тошнит? Юми не понимала, что это значит.
– Не понимаю, – так и сказала она.
– Я тоже, – ответил он. – Никакой я не дух. Я человек, пусть и загадочный.
– Загадочный?
– Невероятно! Послушай, я не знаю, что это за место и почему я здесь оказался. Но думаю… что попал сюда с другой планеты. – Он поморщился. – Безумно звучит?
Юми недоверчиво наклонила голову.
– Вон та звезда в небе. – Он встал и указал в окно. – Ты вроде Дневной звездой ее назвала? Я оттуда. Наверное. Другого объяснения придумать не могу.
– Так ты… человек?
– На все сто.
– И мать у тебя есть?
Он кивнул.
– Ты ешь? Спишь? Возвращаешь… дары духов обратно в экосистему для переработки?
– Что-что? – переспросил он.
Юми уже толком не слушала. Неужели она ошиблась? Ну разумеется. Она ведь, по ее собственному выводу, слишком утомилась, перенапряглась и переполнилась чувств. В таком состоянии трудно рассуждать логически.
Она вспомнила, что случилось ночью: дух обратился к ней и сказал, что находится в плену. Попросил освободить его. Он не обвинял Юми в слабости. Он сказал: «Есть тот, который тебе поможет».
– Они прислали тебя, – прошептала Юми. – Чтобы помочь мне! Как в легендах о великих героях, совершавших подвиги по велению духов. Духи в опасности. – Юми вытаращила глаза. – Они просили оказать им помощь. Им потребовалось мое тело? Они переместили в него тебя, поскольку я не в силах сделать того, что им нужно? Ты, верно, великий герой твоего народа… Народа Дневной звезды?