Юнармия (Рисунки Н. Тырсы)
Шрифт:
Красноармеец, взяв у нас хлеб и сало, стал быстро и жадно есть.
— Ну, рассказывайте, ребята, что там на станции творится.
— Вчера прикокошили кадетский броневик, — сказал Иван Васильевич.
— Врет он, — перебил его Мишка. — Броневик цел. А вот командира ихнего прикокошили.
— Я и говорю, что командира, а ты не заскакивай.
— Так ты так и говори, а не ври.
Красноармеец рассматривал нас, прищурив глаза, и уминал хлеб с салом.
— Слушай, товарищ красноармеец, — выпалил вдруг Васька и стащил с головы лохматую
— Нет, паренек, я уж лучше тут поживу. А то в поселке меня сразу сцапают. Вот нога заживет, тогда другое дело. Разыщу кого надо…
— А кого тебе надо? — спросил Васька. — Мы тебе сразу найдем. Только скажи.
Красноармеец улыбнулся:
— Нет уж, спасибо. Я лучше сам.
«Скрывает он что-то», — подумал я.
— Товарищ красноармеец, — сказал Андрей, — а как ты думаешь, что если мы отряд свой организуем? Небольшой такой, зато боевой. А?
— Это верно, отряд организовать хорошо бы, — сказал Гаврик. — А то что ж? Вчера нас уже побили. Может, сегодня еще побьют. А отряд будет — мы сами накладем им.
— Ничего ты не понимаешь, — сказал Андрей. — Нам не для драки отряд нужен, а против беляков, офицеров бить.
Красноармейцу это заявление понравилось.
— Вы, видать, парни отчаянные! — сказал он. — Только если вы одни в это дело сунетесь, вам дадут духу. С первого же снаряда от вас одни клочья останутся. Вот если бы был здесь настоящий партизанский отряд из деповских рабочих, вот это да! Вы бы там разведчиками были, а то и пулеметчиками. Я одного парнишку в Балахоновском отряде знал, твоих вот лет, — кивнул он на Андрея. — Так этот парнишка, когда наши отступали от Богословки и уже пушки бросили, поснимал с пушек замки и кинулся нам вдогонку Слышим — кто-то скачет сзади. Оглянулись — этот парнишка. «Эй вы, черти голомазые! — кричит. — Зачем пушки белым оставили?» И вытаскивает из вещевого мешка замки. А они тяжелые!
— Ну вот видишь, — сказал Андрей. — И мы могли бы не хуже красноармейцам помогать. Ты нас все-таки организуй. Запиши нас, которые за красных идут. Не бойся, шуметь мы не станем. Без тебя никакого дела не начнем.
— Ну, ладно, — сказал красноармеец. — Только запомните: во-первых, воинская дисциплина; во-вторых, чтобы никому ни одного лишнего слова. Поняли? — Красноармеец поднял палец.
— Поняли, — сказал Андрей за всех. — Если кто проболтается, я ему сам голову оторву.
— Чего ты на меня смотришь? — буркнул Васька. — Я, что ли, проболтаюсь?
— Да я на тебя и не смотрю… Чего ты разошелся? Так как же, товарищ красноармеец, запишешь нас?
— Зачем записывать? Я и так вас запомню. А бумажка еще, того и гляди, попадется кому не следует.
— Нет, пиши, — сказал Андрей. — Мы ее в таком месте закопаем, что ни один черт не найдет.
Андрей вытащил из бокового кармана куртки большую записную книжку в потрепанной клеенчатой обложке, вырвал лист с красной линейкой наверху и протянул красноармейцу.
— Пиши меня, — сказал Васька. —
— Фамилии писать не надо, — сказал красноармеец. — Запишем условно первую букву.
И он написал огрызком карандаша:
1. Василий К., 12 лет.
2. Андрей Б., 15 лет. (Фамилия Андрея была Беленец.)
3. Григорий М., 15 лет. (Это я, Мирошко.)
4. Иван Д., 14 лет. (Иван Васильевич Душин.)
5. Михаил А., 14 лет. (Архоник.)
6. Гаврила Д., 14 лет. (Дьяченко.)
— Все? — спросил красноармеец.
— Все, — сказали мы коротко.
— А как же Сенька Воронок? — спросил Васька.
— Да его же нет, зачем его писать? — сказал Иван Васильевич.
— Пиши! — крикнул Васька. — Его первым писать надо было. Он парень отчаянный. Не то что ты.
Красноармеец записал:
7. Семен В., 15 лет.
Потом он разделил страницу пополам, и все мы в порядке номеров расписались, — каждый поставил свою букву. Только одна строчка осталась без подписи.
Командиром отряда выбрали, конечно, Андрея.
— Да вы и в самом деле отряд организовали, — говорил красноармеец, весело улыбаясь.
На том же листке написали протокол М. К. Н. О. С. В. О. У. В. Д. П. С. П. П. Р. К. П. В. В. О.
Это значило:
«Местонахождение красноармейца не открывать. Собрания всего отряда устраивать в другом пункте. Совещания проводить под развороченной крышей. Провести вербовку в отряд».
А под протоколом еще написали 12 букв — это были опять имена и фамилии добровольцев.
— Вы тоже подпишитесь, — сказал Васька красноармейцу.
Красноармеец подписался: П. Ш.
— Это, значит, вас Петром зовут? — спросил Васька, внимательно разглядывая буквы.
— Нет, не угадал. Мать Порфирием звала. Порфирий Шабуров.
— Ну и звать вас чудно! — сказал Васька.
Мы уже собрались было уходить, как вдруг Порфирий остановил нас и спросил:
— Кто из вас поближе к станции живет?
— Я! — крикнул Васька. — Я ближе всех.
— Тише! Чего орешь? — сказал Гаврик. — Сказано ведь было, чтоб лишних слов не говорить.
Порфирий подошел к Ваське:
— А что твой отец делает?
— Он слесарем деповским работает. Про него все говорят, что он первый в поселке большевик. Он даже командира бронепоезда не испугался.
— А дома когда он бывает?
— Вечером.
Красноармеец помолчал немного, а потом сказал:
— Вот что, Василий. Приходи ко мне как-нибудь вечером, мы к отцу твоему вместе пойдем.