Юная леди Гот: Призрак мышонка. Праздник Полной Луны
Шрифт:
Полярник поскучнел, желтые глаза его наполнились слезами.
– Когда профессор спросил студента, где же его домашняя работа, тот ответил, что ее съел пес.
– Бедняжка, – посочувствовала Ада.
– Но я усвоил урок, – заявил Полярник, водя дощечкой по льду, – теперь на мне всегда шпоры.
Он уставился взглядом в землю.
– Дела шли все хуже и хуже. Так что я был вынужден уехать.
Полярник вытер глаза и снова улыбнулся.
– Что ж, я нанял корабль и отправился на Северный полюс. Очаровательное место! Величественные пейзажи! Только вот поговорить особо не с кем…
– Айсберги, айсберги, айсберги, мы ничего не пьем! – каркнул альбатрос.
– Как же вы познакомились
– Вообще-то я не знаком с лордом Готом лично. Но я знаком с Мэри Вермишелли, славной сочинительницей и превосходной слушательницей. Прямо как вы, мисс Гот.
– Пожалуйста, зовите меня Адой.
– Прекрасно, Ада.
Полярник погладил альбатроса, примостившегося у него на плече, и продолжил:
– В прошлом месяце Кольридж обнаружил в дрейфовавшем покинутом корабле этот вот номер «Литературного обозрения».
Полярник запустил руку внутрь своего бушлата и выудил помятую газету. Затем ткнул пальцем с черным ногтем в передовицу.
– Здесь сказано, что Мэри Вермишелли окажется в числе гостей большого приема, устраиваемого твоим отцом, и примет участие в метафорическом беговельном забеге и последующей за ним комнатной охоте…
Полярник снова расплылся в зеленозубой улыбке.
– Я решил сделать ей сюрприз…
Ада насупилась.
Нельзя сказать, чтобы она ждала большие домашние приемы своего отца с особым нетерпением. Каждый год многочисленные гости – лорды, леди, поэты, художники и даже скромные карикатуристы – собирались в Грянул-Гром-Холле и переворачивали его вверх тормашками. Миссис У’Бью сходила с ума, готовя банкет, а от Ады более чем когда-либо требовалось быть хорошо слышимой и совершенно невидимой. Беговельные забеги – это, пожалуй, было забавно, но вот комнатной охоты Ада никогда не понимала. Гости прочесывали заброшенное крыло с сачками для бабочек и ловили все, что им попадалось. Правда, за дверями всех выпускали на свободу. Но Аде это все равно казалось слишком жестоким. К несчастью, комнатная охота гостям очень нравилась. Каждый год крестьяне небольшой соседней деревни Громнет приходили к поместью с пылающими факелами и любовались на эту охоту сквозь окна.
Из кухонь в восточном крыле послышался звук гонга. Четыре утра. Кухаркам пора вставать.
– Мне надо идти, – встрепенулась Ада.
Полярник кивнул и приложил палец с черным ногтем к черным губам:
– Никому ни слова.
Глава третья
Проснувшись от боя часов двоюродного дедушки, стоящих на каминной полке,
Вскочив, Ада помчалась к дверям своей гардеробной и распахнула их. Там, на пятнистом диване, ее ждал костюм для среды – шотландский берет, плед настоящего горца и платье из черной шотландки. Для каждого дня и каждого вечера у Ады было отдельное одеяние. Его подбирала ей камеристка, Мэрилебон – особа настолько скромная, что Ада ее, в сущности, ни разу не видела. Раньше Мэрилебон была камеристкой матери Ады, а еще раньше – ее ассистенткой, которая заботилась о костюмах для выступлений.
Этим, собственно, все сведения Ады о Мэрилебон и исчерпывались, потому что та все время пряталась в просторном чулане гардеробной. Порою, если Ада чуть мешкала с одеванием, она слышала из глубины чулана осторожные шорохи.
Ада быстро оделась и скользнула в огромные башмаки. Потом отправилась в малую галерею. Там, на боковом буфете, кухарки миссис У’Бью каждое утро накрывали завтрак.
На верхней площадке парадной лестницы она замерла в нерешительности, раздумывая, стоит или не стоит съезжать вниз по перилам, – и в этот момент почувствовала чью-то руку на плече.
– Кого я вижу? Сама молодая хозяйка! – произнес тоненький, сладенький голосок. – А мне показалось, что шум башмаков доносится из нижнего коридора!
Ада повернулась, чтобы лицезреть высокую, худую фигуру Мальзельо, комнатного егеря, взирающего на нее сверху вниз. У Мальзельо были светло-серые глаза, длинные белые волосы и одеяния дымчатого цвета – казалось, специально подобранные в тон его собственной кожи. Аде не хотелось этого признавать, но она побаивалась Мальзельо. Куда бы он ни направлялся, он всегда таскал с собой огромную связку ключей, болтающуюся на длинной цепочке, прикрепленной к жилету. При ходьбе они позвякивали, так что обычно Ада слышала приближение комнатного егеря издалека – если только на ней не были надеты, как сейчас, ее огромные скрипучие башмаки, заглушавшие все прочие звуки.
От Мальзельо исходил запах мокрых ковров и плесени, а в должности комнатного егеря он состоял в Грянул-Гром-Холле уже так давно, что никто не помнил, когда он появился. Его работа состояла в том, чтобы сгонять ворон, пытающихся усесться на украшенные изразцами печные трубы, не давать осам устраивать свои гнезда на чердаке, пестрым китайским оленям – жевать ковры, синехвостым тритонам – откладывать яйца в канализационных трубах. Для этого он использовал сети, порошки и ловушки всех размеров и фасонов.
А когда он никого не травил, не ловил и не расставлял ловушки, то пропадал в заброшенном крыле, готовя живность для ежегодной комнатной охоты.
В один год он подготовил рочдейлских пепельных голубей, в другой – длинноухих кроликов с острова Уайт, а три последние года специально разводил миниатюрных комнатных фазанов.
Охотники ловили всю эту живность в огромные сачки, а потом вытряхивали в парк, где та часто приживалась. Именно так произошло восемь лет назад с тремя пестрыми китайскими оленями [3] . Они так хорошо приспособились, что теперь в оленьем парке их бегало не меньше сотни.
3
Пестрые олени – чрезвычайно дорогие создания, которых дипломаты и путешественники вывозят в карманах контрабандой из императорского дворца в Абсолютно-запретном-дважды-повторять-не-буду-городе.