Юная леди Гот: Призрак мышонка. Праздник Полной Луны
Шрифт:
До Ады донесся всхлип Измаила. Но никто его больше, похоже, не услышал. Она посмотрела вниз и увидела у своих ног мерцающий силуэт мышонка.
– Он открыл двойные двери с медными ручками и зашел внутрь, – продолжал тем временем Уильям. – Он явно шел с какой-то целью. Но захлопнул за собой двери быстрее, чем я успел взглянуть.
Ада снова взяла ложку.
– Эта комната носит название Купальня Зевса. В ней Мальзельо разводит фазанов для комнатной охоты
Руби подалась вперед и осторожно, с извиняющейся улыбкой, взяла ложку у Ады.
– Миссис У’Бью говорит, что она сыта по горло Мальзельо и его нелепыми запросами. То ему «Голубой громмер» для мышеловок подавай, то овсянки целый мешок, то три копченых лосося. Не говоря уж о морковке. Почти вся морковка с огорода ему уходит.
Эмили протянула руку, и Руби вложила в нее ложку.
– Мы не знаем, что именно Мальзельо содержит в Купальне Зевса, – сказала Эмили, – но у этого «чего-то» странные аппетиты. Овсянка, копченый лосось и дохлые мыши…
Ада услышала сдавленный всхлип, переходящий в писк.
– Вношу предложение, – продолжила Эмили. – Чердачный клуб должен выяснить, что именно Мальзельо содержит в Купальне Зевса.
Эмили обвела взглядом собравшихся.
– На мой взгляд, – сказала Ада, взяв ложку, – от Мальзельо ничего хорошего ждать не приходится.
В оставшееся время были заслушаны доклады членов клуба. Кингсли, прирожденный верхолаз, сделал сообщение о некоторых любопытных образчиках расписных труб, исследованных им в восточном крыле [6] . И желал бы, чтобы остальные члены клуба тоже полюбовались на них. Артур Халфорд, прирожденный механик, рассказал об усовершенствованных ремнях безопасности, которые им следует при этом надеть.
6
Расписные трубы Грянул-Гром-Холла входят в число самых прекрасных на свете. «Просто сигара», «Ёжик», «Шесть труб Генриха VIII» – вот лишь некоторые образчики искусства здешнего трубостроения.
Руби, прирожденный повар, доложила, что у нее все готово для полуночного пиршества на крыше, а Уильям добавил, что позаимствует у своего отца телескоп, для того чтобы они могли любоваться звездами.
Ада отмалчивалась. Похоже, все члены клуба, кроме нее, обладали каким-то выраженным талантом.
– Что я могу?.. – сказала она наконец.
– У тебя потрясающее воображение, – ответила Эмили, сжимая ей руку. – Ты что-нибудь придумаешь, я уверена!
В одиннадцать часов Эмили положила деревянную ложку на стол-ящик, и все разошлись по кроватям.
– Когда следующее собрание? – спросила Ада, прощаясь с Уильямом и Эмили на лестнице.
– Как-нибудь на следующей неделе, – ответила Эмили.
– Но комнатная охота уже в субботу! Остается только три дня!
– Не беспокойся, мы обсудим расследование дела Мальзельо утром, за завтраком, – успокоила ее Эмили.
Ада пожелала ей спокойной ночи и поплелась в свою комнату. Измаил следовал за ней, слабо мерцая в темноте.
Ночная рубашка уже лежала на пятнистом диване. Ада переоделась, сладко зевнула, забралась в свою кровать под восемью столбиками и задула свечу. Потом задернула полог и провалилась в сон.
– Ну и денек, – вздохнул Измаил.
Глава
На дорожке перед ступенями великолепного портика Грянул-Гром-Холла стоял черный экипаж, запряженный четверкой черных лошадей с черными султанами на черной упряжи. Дверь экипажа медленно отворилась, и из него вышла дама. Она была облачена в черное платье с черным жакетом, которое дополняли черные туфли и перчатки, широкополая черная шляпа с густой вуалью (черной). В одной руке она несла черный матерчатый саквояж, украшенный узором из черепов, в другой – черный зонтик. Дама бесшумно взошла по ступеням – и Ада отпрянула от окна. Через мгновение, уже в кровати, она услышала отрывистое «тра-та-та»: дама стучала во входную дверь.
Колеса снова зашуршали по гравию, и карета скрылась в ночи (без помощи какого-либо кучера). Ада услышала, как под ней, внизу, раздался скрип открываемой двери и послышался хриплый голос Мальзельо, что-то спросивший.
– Мисс Борджиа из «Телепатического Агентства Гувернанток», – ответил ему другой голос, чистый, певучий и с легким иностранным акцентом.
– Проходите, – сухо ответил Мальзельо. – Покои гувернантки – под куполом. Лорд Гот не любит, чтобы его беспокоили.
– Я знаю, – мягко отозвалась мисс Борджиа. – Поэтому я и здесь. Агентство специализируется на воспитании беспокойных детей.
– Беспокойных – это точно… – пробурчал Мальзельо. – И пусть вас не вводят в заблуждение ее громыхающие башмаки и хорошие манеры. Коварная она штучка, эта девчонка Гот!
Ада затрепетала.
Следующее, что она услышала, был бой дедушкиных часов на каминной полке. Они отсчитали девять часов.
Ада зевнула, потянулась и спрыгнула с кровати. В гардеробной ее ждало четверговое одеяние – венецианское платье из тафты, оттоманская накидка с помпончиками и красная феска, украшенная кисточкой. Накинув все это, она совсем уж собралась влезть в свои большие башмаки, – но вдруг остановилась.
Вместо этого она вернулась в свою огромную спальню, извлекла из-за пышной кровати спрятанные там черные тапочки и надела их.
Затем подошла к двери и выглянула наружу. Нигде не наблюдалось никаких следов Мальзельо или новой гувернантки. Ада выбралась из спальни и на цыпочках побежала по коридору, стараясь не шуметь.
Когда она добралась до малой галереи, Эмили и Уильям Брюквидж уже ждали ее за якобинским буфетом.
– Колбаски из оленины с луковичной горчицей? – спросил Уильям. – Или, может быть, лосось, панированный овсянкой в клубничной подливке?
Произнося это, он поднимал одну за другой серебряные крышки над блюдами, причем лицо его попеременно приобретало то коричневый, то желтый, то клубничный оттенок.
– Яйцо всмятку и солдатики! – отрезала Ада.
– Великолепно! – подытожила Эмили, когда они закончили. – Кстати, это ведь Руби готовит нам тосты. Каждое утро она выбирает форму нового полка.
Уильям, весь в цветочек (потому что он сидел перед занавеской), опустил свой тост и указал куда-то за окно.
– Гляньте! Вон комнатный егерь идет.