Юная Венера (сборник)

Холдеман Джо

Мне пришла в голову странная мысль: Балди однажды распространялся о том, что тритоны оказывают друг другу знаки внимания, извиваясь и покачивая хвостом. Я подавил эту мысль как неуместную.

– Итак, Шилистрата, – сказал я, – вы блестяще поймали нашего Арчибальда. Принимая во внимание возможности обитателей прудов в этом деле, более удачного выстрела и придумать сложно. Вы должны чувствовать себя победительницей.

Ее движения теперь стали пугающе быстрыми. Было нечто гипнотическое в этом раскачивании из стороны

в сторону, и мне казалось, что в моем мозгу звучит музыка – и не какой-нибудь примитивный чарльстон или ритмы черных гетто, но еще более развратный и чувственный танец.

Но, несмотря ни на что, я должен сосредоточиться на своей миссии.

– Сомневаюсь, – продолжил я, – что во всей Англии найдется лучший специалист по тритонам, чем Арчибальд Спотс-Бинкл. Советую вам покрепче привязать его к себе, прежде чем другие ящерицы набросят на него свое лассо.

Я остановился, ожидая ответной реплики. Вместо этого все, что я заметил, были еще более интенсивные покачивания и напевы. Я обнаружил, что моя собственная голова движется синхронно с ее, а песни, напеваемые ею, кажутся мне все прекраснее. Мне стало казаться, что именно эту песню я всегда жаждал услышать, но до сих пор не имел такой возможности.

Затем она заговорила. Я подумал, что это ловко у нее получается, говорить и петь одновременно. Думаю, она заткнула бы за пояс самого Флиндерса Банчапа, который на рождественском праздновании в клубе «Инерция» два года назад исполнил песню, жонглируя при этом столовыми приборами.

– Иди ко мне, – сказала она, – ты тот самый.

– Кто тот самый? – пролепетал я. Но теперь не только моя голова, но и все тело двигалось, повторяя ее движения.

– Время пришло. Ты выбран.

Продолжая извиваться всем телом, она пятилась к темному пруду. Тем не менее расстояние между нами почему-то не увеличилось. На мгновение это меня озадачило, но я понял, что непроизвольно двигаюсь вслед за ней. И это мое движение казалось мне вполне естественным.

У меня мелькнуло смутное подозрение, что я должен был выполнить какие-то другие задачи, сделать что-то для Балди. Слово «достоинства» всплывало в моей голове, но пение и ритмичные покачивания заглушали мои мысли.

Я сделал еще один шаг. В этот момент струя ледяной воды выплеснулась мне в лицо, мгновенно отрезвляя.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Гривз, – я нес вам стакан воды, чтоб вы освежились, но случайно споткнулся на кочке. – Твердой рукой он взял меня под руку. – Пожалуйста, позвольте отвести вас к дому, где мы можем найти полотенце и все исправить.

Крепкий захват увлекал меня все дальше от пруда, пение становилось все слабее, а затем вдруг голова моя стала ясной, как всегда. Я посмотрен на Гривза, который внимательно наблюдал за моим состоянием. Я вытащил руку.

– Полотенце, Гривз? – переспросил я, добавив затем: – Тьфу! Ситуация требует не меньше, а больше жидкости, желательно

коричневой, в возрасте и с содовой. – С этими словами я направился к дому.

– Разумеется, сэр, – сказал он, следуя за мной. – Я рад сообщить, что приготовил напиток для вас.

– Правильно, Гривз, – ответил я, пересекая порог, за которым дождь переставал окатывать нас с головы до ног. – И поспеши.

– Как скажете, сэр.

Спустя несколько мгновений, уже в гостиной, он протянул мне стакан виски. Я одним глотком осушил его наполовину, выдохнул и допил остатки. Протянув стакан Гривзу, я произнес:

– Еще один, я полагаю.

– Разумеется, сэр, – ответил он, священнодействуя возле стенного бара.

– А затем мне необходимо это осмыслить.

Он вернулся с виски.

– Да, сэр. Позволю заметить, я взял на себя смелость изучить данные, хранящиеся в библиотеке. И полагаю, смогу пролить немного света на произошедшее.

Я уже упоминал, что Гривз – мастер собирать информацию. Ничто из написанного с тех пор, как Адам был еще комком глины, не избежало его внимания.

– Рассказывай, Гривз. – Я уселся, воздавая должное напитку. Я был удивлен, что у Балди нашлось в доме нечто крепче морковного сока. Но вскоре Гривз разъяснил мне и эту мелочь наряду с более важными вещами.

Оказалось, что дом, в котором мы стояли – хотя на самом деле я сидел, а Гривз расхаживал, описывая мне плоды своих изысканий, – построил не кто иной, как Хьюдибрас Гилателли, исследователь тритонов. Балди, прибывший сюда, чтобы доказать профессору правоту своих взглядов, обнаружил дом пустым и просто переехал в него.

– Насколько я понимаю, после того как профессор оценил местный климат, он понял, что игра не стоит свеч? – поинтересовался я. – Он что, переселился в более солнечные места?

– По-видимому, нет, сэр. Похоже, профессор Гилателли таинственно исчез в самом разгаре исследований пруда во дворе. Результаты своих предварительных наблюдений он опубликовал в журнале «Исследования саламандровых», в котором он был редактором. Господин Спотс-Бинкл прочел статью и тут же написал автору ответ. Когда ему вернули его телеграмму, он обиделся и отправился на Венеру, чтобы встретиться лично.

Картина начала вырисовываться, но все еще была смутной.

– Что-нибудь еще, Гривз?

– Разумеется, сэр. – На лице его появилось знакомое мне выражение. Было не просто что-то еще, было все, что необходимо.

Я велел ему говорить, приготовившись к открытию еще одной тайны.

– Заметки профессора Гилателли написаны почерком джентльмена… – начал он.

– Другими словами, почти нечитаемы? – уточнил я.

– Почти, сэр. Но я все же сумел расшифровать многие из них. Его работа касается нового вида, который он назвал Veneria salamandidraesireni, и главным образом репродуктивных особенностей этого вида.