Юная жена
Шрифт:
Подобные мысли были опасны, он понимал это. Но чем сильнее пытался он сдерживать свои чувства, тем больше они укреплялись. Безумные мысли о ней роились в его голове с самого утра. Ее непослушные рыжие волосы, маленькая горбинка на переносице... По необъяснимой причине он сходил с ума от желания целовать ее, дотрагиваться губами до этого крошечного изъяна в ее прекрасном лице. Но самым живым и мучительным был образ насквозь промокшей Энни на пороге гостиной. Ночь за ночью она снилась ему, разрушая его разум. Он ощущал физическую боль, когда представлял, как снимает с нее белье, как
Чейс даже застонал. Он все подгонял и подгонял и без того летящую во весь опор Смоук. Только один раз он хочет пройти весь путь с Энни Вэлс. Без обмороков, без предостерегающих сигналов, без внезапных перерывов. Ничто не остановит его! Он хочет обнять и любить ее, и войти в нее так глубоко, как только сможет. Только однажды войти в ее открытое лоно, встать на дыбы, как взбесившийся жеребец, и выплеснуть в нее свое семя – до последней капли... Но не слишком ли много он хочет?
Он резко дернул поводья, остановив лошадь на всем скаку. Пыль поднялась столбом – Смоук затанцевала на месте в нетерпении освободиться. Но Чейс не отпускал поводья. «Если Бог есть на небесах, – прошептал он, – если есть сострадание в этом мире, Энни Вэлс должна исчезнуть, пока я доберусь до дома».
Солнце уже поднялось над горными вершинами, когда Чейс подъехал к поляне, где одиноко стоял его маленький дом. Он не увидел никаких признаков жизни внутри, но, возможно, она еще не встала. Или господь услышал его молитвы?
Дверь дома была открыта, и Джем бросился навстречу спешившему Чейсу. Он протянул руку, чтобы приветствовать взволнованное животное, и взглянул на дверь, ожидая увидеть Энни. Но она не появлялась. И Чейс забеспокоился. Немного усмирив обезумевшего пса, он снял седло со спины Смоук. Позже он накормит и напоит уставшую лошадь. А сейчас Чейс хотел побыстрее войти в дом и все проверить.
– Тише, Джем, – сказал он овчарке, когда ее лай стал невыносимо резким. – Я приехал, как только смог.
Он повесил седло на перила крыльца, уздечку швырнул куда-то в сторону и взбежал по ступенькам.
– Какого черта? – он остановился, как вкопанный, уставившись на цветы, коврики и занавески... Пол сиял так ярко, что хотелось зажмуриться. Дикая ярость поднялась в нем, когда он понял, что сделала Энни. Эта чистоплюйка превратила его дом в проклятую похоронную контору.
– Энни! – закричал он, глядя на собаку. – Где эта женщина, черт побери!
Джем побежал к двери спальни и заскулил, повернувшись к Чейсу.
Он не решался двинуться. Страшная догадка пригвоздила его к полу. Потом он бросился за просящим помощи животным. Первое, что увидел с порога, – открытую дверь в туннель.
– О Господи! Нет! – в ужасе закричал он.
Глава 7
– Энни! Энни! – выкрикивал Чейс, пробираясь сквозь кромешный мрак.
Яркий луч электрического фонаря освещал лишь скользкую дорожку. Голос Чейса отдавался от заплесневевших стен и сливался с протяжным воем собаки. Тяжелый воздух затруднял дыхание, обостряя гнетущее предчувствие беды. Пещера казалась пустой. Чейс осветил глинистую площадку и сразу понял,
– О Боже, нет. Энни, нет...
Пес взбесился, когда Чейс приблизился к огромной яме. Фонарь дрожал в руке Чейса, когда он пытался достать лучом дна западни. Тихий стон донесся из глубины. Чейс направил свет в угол карьера и увидел распростертое тело Энни. Она лежала в неестественной позе, уткнувшись лицом в грязь. Чейс опустился на колени.
– Энни, ты жива?
Она пошевелилась, собрав силы, подняла голову.
– Чейс?
Все лицо ее было измазано глиной.
– Ты слышишь меня, Энни? Ты не поранилась?
– Нет, – произнесла она еле слышно. – Думаю, только ушиблась. – Ох, Чейс, где же ты так долго был? Я боялась, что ты не вернешься.
Чейсу казалось, что его сердце вот-вот вырвется наружу. От потрясения он даже ничего не мог ей ответить. Был момент, когда он подумал, что она погибла. Сейчас как можно скорее нужно вытащить ее из ямы. Он опустил туда веревочную лестницу и по ней на руках вынес Энни. В спальне он уложил ее на кровать и присел рядом, вытирая ей слезы своими пальцами. Нежность нахлынула на него. Он благодарил бога, что с Энни все в порядке.
– У меня талант приносить неприятности, правда? – сказала Энни минуту спустя. Ее глаза уже сияли легкой радостью.
– Но ты хорошо прыгаешь, – сказал Чейс, стараясь быть строгим.
Она улыбнулась за двоих.
– Куда ведет этот туннель-людоед? И зачем он вообще?
– Он уже был, когда я купил дом. По рассказам, здесь некогда скрывалась шайка воров. Они в случае погони удирали через пещеру. А яма – для тех, кто отваживался преследовать преступников. Отличная ловушка, да?
Он поймал себя на мысли, что хочет погладить волосы Энни и сказать ей то, что говорить женщине никогда раньше не пришло бы ему в голову. Глуповатые романтические слова киногероев неуклюже прозвучат из уст Чейса Бодина?..
– Ты злишься за то, что я сделала? – вдруг спросила Энни.
– А что ты сделала?
Она была напряжена, и Чейс понял, что речь не о подземелье.
– Ну как – привела в порядок дом. Тебе нравится?
– Нет, я... – Ему не нравились ее цветочки-занавесочки. Возможно, это и были две вещи, которые Чейс ненавидел сейчас больше всего. Разумеется, после конокрадов. Но сейчас не время говорить ей об этом.
Энни поймала его руку и сжала ее с поразительной силой.
– Так тебе нравится? – голос был мягкий, хрипловатый, доверительный. – Правда?
– Я этого не говорил.
– Ты сказал, что нет. Но ты же не злишься.
Он с неохотой кивнул и отодвинулся. Энни села в кровати и поморщилась от боли.
– А теперь ты что делаешь? – Его терпение было на пределе.
С большим трудом она встала с кровати.
– Пойдем со мной, Чейс.
– Куда?
– Хочу показать тебе кое-что.
Он поднялся во вздохом, как человек, слишком много времени проведший в седле, сбросил с себя кожаную куртку и пошел следом за Энни, раздумывая на ходу, что, черт возьми, делать с ней дальше. Когда они вошли в кухню, она открыла буфет и стояла с радостным видом хозяйки.