Юнга
Шрифт:
Помощь пришла, как всегда, неожиданно. Сумевший поднять тревогу Дугин вовсе не собирался самоустраняться от творившегося вокруг безобразия, а осторожно проник в боевой отсек и занялся турелью. Проходи ремонт на настоящем военном корабле, с него бы непременно сгрузили боезапас, а возможно, и сняли бы вооружение. Но приватиры на некоторые незначительные нарушения смотрели сквозь пальцы, и снаряженные ленты к крупнокалиберным пулеметам нашлись. Кроме того, с боевого поста можно было управлять прожекторами корвета.
– Держитесь,
С легким гудением заработали сервоприводы, и два ствола повернулись в сторону боя. Вслед за ними послушно направили свои лучи боевые фонари, ослепив никак не ожидавших подобной подлости вражеских диверсантов. А затем Степан нажал на гашетку…
– А-а-а! – заорал он, перекрикивая грохот пулеметов, и свинцовый ливень в мгновение ока смел нескольких японцев.
Приободрившиеся такой поддержкой русские снова пошли в атаку, а Вахрамеев смог-таки обнаружить японского командира.
«Вот эти трое. Сидят тихо, не стреляют, Чего-то ждут?» – промелькнуло в голове Марта, а в следующую секунду он буквально ощутил, что офицер, командующий диверсантами, уже держит руку на кнопке.
Приникнув к прикладу, парень почти слился с карабином и нежно не столько нажал, сколько огладил спуск. Получивший пулю японец дернулся и упал, накрыв собой «адскую машинку». Теперь главным было не дать его спутникам завладеть устройством, и Вахрамеев стрелял, пока не кончились патроны. Откинув в сторону ставшее бесполезным оружие, он снова взялся за «Хай-Пауэр» и выпустил туда всю обойму и только потом понял, что все уже кончилось.
Летное поле и ремонтные площадки со всех сторон окружили вооруженные приватиры и бойцы комендантской роты, а следом за ними мчались прямо на грузовиках солдаты из сеульского гарнизона.
Отчаянно сопротивлявшихся японцев перебили, не задумываясь о таких вещах, как взятие «языков» или Женевская конвенция. За все время Март так и не вышел из «сферы». Еще раз охватив место боя видением, убедился, что живых врагов не осталось, и, облегченно выдохнув, сунул так удачно послуживший ему браунинг в кобуру. Только теперь навалилась усталость. Он лежал на спине, глядя в темнеющее сквозь яркий свет прожекторов небо и улыбался. «Ребята, будем жить. Этот раунд остался за нами!»
Лет двадцать назад четвертый отдел штаба флота, занимавшийся помимо всего прочего разведкой и контрразведкой, стали называть Особым. Никакого официального приказа на этот счет не было, но прозвище «особисты» намертво прикипело к служащим в отделе офицерам, сменив прежнее обидное «жандармы».
Базировавшийся на Дальнем Востоке империи Третий флот не был в этом смысле исключением, и в данный момент в особом отделе как раз происходило совещание. Докладывал поручик Шмелев, и главной темой была гибель «Аргуни».
– Так вы полагаете, гибель транспорта не была случайной? – уточнил
– Так точно, ваше высокоблагородие! На японском корвете явно знали, куда и, самое главное, когда надо было идти на перехват.
– Вы отдаете себе отчет, что именно это означает?
– Вполне.
– Стало быть, в штабе завелась крыса?
– Вне всякого сомнения, – кивнул докладчик, слегка поморщившись от лексикона начальства.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– Я уверен, что течет не у нас.
– И на том спасибо. Но хотелось бы знать, отчего такая уверенность?
– Прошу прощения, но пока не могу открывать вам своих источников. Однако даю твердое слово, что, как только выясню имя предателя, ваше высокоблагородие узнает об этом первым.
– Темните? Ну да черт с вами! Что еще?
– Я уже докладывал, что появился один перспективный кадр…
– Вы про этого мальчишку из приюта? Уж простите, поручик, но выглядит это все, как водевиль. В душещипательном романе подобный поворот стал бы самым волнительным местом, но столь сильное проявление дара в таких условиях… нет. Такого не бывает!
– А если я скажу, что капитан первого ранга Матвеев оказывает этому юноше покровительство?
– Командир «Варяга»?!
– Так точно!
– Но он же сноб, каких мало, – задумался полковник.
– Вот-вот, но при этом «славится» своим умением переманивать к себе спецов и одаренных офицеров со всего флота! И если уж обратил внимание на подростка, то…
– Это неспроста!
– Вы совершенно правы, ваше высокоблагородие.
– Есть что-нибудь еще?
– Как не быть! Перед самым началом боевых действий при загадочных обстоятельствах погиб директор приюта.
– И что же там загадочного?
– Видите ли, это произошло в тот момент, когда некие злоумышленники пытались ограбить ломбард.
– Печально, но так бывает.
– Коллежский асессор Воронин имел неосторожность прибыть с ними на одном автомобиле.
– Это несколько более странно, но и такое случается.
– Автомобиль с места происшествия загадочным образом исчез, причем немногочисленные свидетели видели, как им управлял подросток.
– Э-э… тот самый?
– Этого мы не знаем. То есть пока не знаем.
– Интересное совпадение, – задумался полковник. – Как колобок: и от дедушки ушел, и от бабушки ушел… Значит так. Продолжать наблюдение! Без крайней необходимости ничего не предпринимать!
– Слушаюсь! – вытянулся Шмелев, успев про себя подумать: «Это вы, ваше высокоблагородие, еще про посещение кладбища не знаете».
В этот момент зазвонил телефон, и поморщившийся от его дребезжащего звука начальник отдела поднял трубку. Судя по вытянувшемуся лицу полковника, сообщили ему нечто не очень приятное, а когда он вернул трубку на место, все присутствующие невольно поежились.