Юнгаши
Шрифт:
На мостике, слабо освещенном замаскированными огнями, маячило несколько человеческих фигур.
Загадочно поблескивали циферблаты знакомых и незнакомых Марату приборов. Обстановка здесь чем-то напоминала ту, которую он видел на военном транспорте в тот вечер, когда его вытащили из воды и доставили к капитану.
— В чем дело? — На стук двери обернулся невысокого роста моряк в плотно застегнутой шинели и надвинутой на лоб фуражке.
По голосу Марат узнал старпома.
— Срочная радиограмма, — доложил Марат,
— Давайте. — Старпом взял журнал и, наклонившись к одному из светящихся приборов, стал всматриваться в текст.
— Что там, Петр Ильич? — нетерпеливо спросил другой моряк, повыше ростом, но поуже в плечах, стоявший перед ветровым стеклом. — Какие новости? Что там, в этой радиограмме?
«Командир корабля, — догадался Марат и невольно подтянулся, хотя и так уже был в напряжении. Про себя не без удивления отметил: — А о радиограмме уже знает. Наверное, Милованов доложил по телефону».
— Все верно, товарищ командир. — В голосе старпома звучала тревога. — Сообщение из штаба. Немцы на пути у нас мины выставили. И координаты указаны.
— А, черт! — выругался командир и подошел к старпому. — Покажите-ка. Скоро светать начнет, и лишние зигзаги нам ни к чему.
— Вот, послушайте. — Старпом вслух прочитал текст радиограммы и передал журнал командиру. — Придется обходить.
Глянув еще раз в текст, командир вернулся на свое место, громко скомандовал:
— Сигнальщик, усилить наблюдение!
— Есть усилить наблюдение, — послышалось в ответ.
— Рулевой, на румбе?
— На румбе двести шестьдесят! — отозвался рулевой.
— Курс двести семьдесят два!
— Есть двести семьдесят два.
— Передать на все корабли: курс двести семьдесят два!
— Есть!
Команды следовали одна за другой. Марат, ожидавший когда ему разрешат вернуться в радиорубку, почувствовал, как палуба у него под ногами покатилась вправо. Только теперь он начал понимать все значение радиограммы, которую сам принял и доставил на мостик. Его глаза уже привыкли к полутьме на мостике, и он разглядел лица находившихся здесь людей.
Впервые, пожалуй, за все время своих многотрудных странствий Марат ощутил причастность к тому большому делу, к которому так упорно стремился. Ему нравилось здесь, на мостике боевого корабля, нравились люди, его окружавшие. Особенно командир, который спокойно и уверенно вел корабль по невидимому в ночи и очень опасному пути. Даже сообщение о вражеских минах, казалось, не потревожило спокойствия этого скупого на слова человека.
Окончив отдавать распоряжения, командир обернулся к Марату и сухо бросил:
— Можете идти. Радиовахту нести непрерывно. — Потом, окинув взглядом малорослую фигуру Марата, спросил: — Новенький? Что-то я вас не припоминаю.
— Так точно, только вчера прибыл, — выпалил Марат.
— Это юнга, товарищ командир, — уточнил старпом.
— Юнга? —
— Да. Я еще не успел доложить вам. Трое их прибыло вчера, прямо из роты юнг учебного отряда.
— Слыхал о такой. — Командир подошел поближе, — И ничего ребята?
— Вроде ничего. — Старпом ободряюще кивнул Марату. — Впрочем, поживем — увидим.
Марат открыто смотрел на командира. Ему хотелось о многом сказать этому суровому, овеянному морскими ветрами человеку. И о том, как пробирался из далекой Башкирии в осажденный Ленинград. Как, преодолев сопротивление отца, добился зачисления на флот, стал юнгой. Заверить, что не подведет и до конца выполнит данную самому себе клятву. А еще хотелось поделиться сокровенной мечтой — стать подводником. Командир такого корабля, как база подводных лодок, наверняка смог бы помочь в этом.
Но не до разговоров сейчас было, и Марат молчал, застыв в ожидании.
Командир, видимо, понял его состояние. Расписавшись, он подал журнал юнге и как бы мимоходом спросил:
— Сами принимали?
— Так точно, сам.
— Добро, идите, коротко бросил командир и повторил: — И помните: радиовахту нести непрерывно.
— Есть радиовахту нести непрерывно, — отчеканил Марат, приложив ладонь к виску.
Одним движением он повернулся кругом и вышел с мостика. Закрыв за собой дверь, глубоко вздохнул. По трапу спустился почти не касаясь ногами ступеней, лишь скользя руками по поручням. И при этом сумел удержать под мышкой журнал.
В радиорубку влетел пулей и с ходу доложил Милованову:
— Товарищ старшина первой статьи, ваше приказание выполнено!
Милованов на секунду оторвался от пульта, глянул на Марата.
— Молодец, юнга! Что сказал командир?
— Приказано радиовахту нести непрерывно.
Про себя Марат добавил: «До полной победы». И только теперь почувствовал беспокойное и радостное волнение.
Милованов кивнул на кресло:
— Что ж, садись, будем выполнять приказ.
Марат уселся в кресло, надел наушники.
Корабль чуть покачивался на ходу. Марат представил, как далеко за кормой остался берег, родной город. Когда он теперь вернется туда? И как там отец, мать? Они, конечно, поймут и простят его. А он сделает все, чтобы выполнить свой долг.
Одиссея Марата продолжалась. Впереди было море, тревожное и еще неведомое ему. Балтика властно звала юнгу.
«Я вернусь, мама…»