Юность, 1974-8

Коллектив авторов

— Как тебе мой Василек?

Он был настолько некрасив, что Лера поверила ему. Поверила, что он хотя и моложе матери, но кажется, ее не бросит.

Накрыла стол, и они все трое сидели друг возле друга, и Лера, словно старшая, снисходительно поглядывала на обоих, а Василек чокался с матерью и говорил:

— Ты, Галина, своя, самая что ни на есть…

«Может, и вправду женится на ней? — думала Лера. — Тогда бы она успокоилась…»

Но и он не остался. Бросил. И мать снова рыдала, кляла незадачливую свою судьбу, а Лере опять было

жаль ее, и она утешала мать, уверяя, что на ее век дураков хватит, не один, так другой прибьется…

Иной раз Лере вспоминался детский дом, и она признавалась самой себе: там было лучше. Там были друзья-мальчишки, беспрекословно слушавшиеся ее; она хорошо училась, всегда добросовестно делала уроки, и учителя ставили ее в пример. А здесь стала хуже учиться, потому что не высыпалась: то мать придет поздно и разбудит Леру, то рыдает полночи, спать не дает. И Лере приходилось и ругать ее, и жалеть, и снова ругать… Мало-помалу Лара стала отставать в школе, и мать даже как-то вызвал классный руководитель и предупредил, что Лера может остаться на второй год.

Мать плакала, клятвенно обещала Лере больше никогда не приходить поздно, не мешать ей учиться.

А спустя три дня снова явилась домой под утро.

Однажды, года два спустя, мать заявила:

— Как хочешь, Лерочка, ты уже взрослая, должна понять меня.

— Что я должна понять? — спросила Лера.

— Есть один человек…

Лера не смогла скрыть усмешки.

— Опять самый изо всех лучший?

— Ты не смейся, потому что он хочет на мне жениться. И чтобы все было по-семейному, так, как надо…

В тот же вечер он пришел к ним. Пожилой человек, но, кажется, не злой. И к матери относится серьезно. Сразу все выложил Лере, словно Лера — глава семьи: он вдовец, живет в Свердловске, работает вахтером на заводе. Кроме зарплаты, получает полную пенсию. У него собственные полдома, огород, небольшой садик. На двоих всего хватит.

— И все у нас сразу решилось, — закончил он.

Мать от души радовалась:

— Господи, наконец! Буду дома сидеть, хозяйничать. Что еще надо?

Лера сказала:

— Только мазаться брось, теперь уже ни к чему…

Жених поддержал Леру.

— Конечно, ни к чему. Ты мне и так нравишься.

Мать бесшабашно ответила:

— Зачем мне мазаться? У меня теперь все мысли будут самые семейные…

Она уже представляла себе, как будет готовить обед для мужа и окучивать грядки в огороде — в своем огороде, — солить огурцы, квасить капусту. Она была упоена будущим счастьем, которого в конце концов сумела дождаться.

Потом вдруг вспомнила о Лере и заплакала.

— А ты-то как одна будешь, доченька?

— На троих места никак не хватит, — солидно объяснил жених.

— Я здесь останусь, — сказала Лера. — Можешь не беспокоиться…

— Как же ты одна? — спросила мать.

Мысленно Лера решила: через месяц окончит десятый класс и пойдет работать. Ксения Герасимовна не оставит ее, устроит на работу, хотя бы на

ту же швейную фабрику. И с жильем поможет, при фабрике есть общежитие.

Так все и вышло. Мать расписалась со своим суженым и уехала с ним в Свердловск.

Лера проводила их на вокзал. Мать стояла на подножке — лицо ненамазанное, волосы по настоянию мужа гладко причесаны неузнаваемо скромная, уже ощутившая себя семейной, серьезной женщиной, хозяйкой дома.

Говорила Лере:

— Когда захочешь, приезжай, навести нас…

Муж, стоя за ее спиной, сдержанно кивал головой.

— Как-нибудь, милости просим…

«Вот и все, — думала Лера, — кончилась наша общая жизнь…»

Она была довольна: мать наконец-то прибилась к берегу, обрела семью. И в то же время было жаль ее: вдруг опять, как уже бывало, ничего не получится, вдруг сорвется?

Дома она прибрала комнату, выбросила все материны баночки с румянами и краской для глаз. Украдкой всплакнула: как ни говори, мать…

— Я тебя не оставлю, не бойся, — сказала ей Ксения Герасимовна. — Закончишь в школе экзамены и приходи к нам, на фабрику…

— Я бы хотела в общежитие, — сказала Лера. — Сами знаете, эту комнату мама снимала…

Лера сдала экзамены и поступила на фабрику. А Ксения Герасимовна выхлопотала место в общежитии.

Спустя неделю Ксения Герасимовна принесла Ларе письмо от матери — коротенькое, полное восторгов. Сбылись надежды матери, она стала полноправной хозяйкой дома, с утра до вечера занимается хозяйством, копается в огороде и довольна мужем. «Он у меня золотой, — писала мать, — такой хороший…» В конце была приписка: «Захочешь, приезжай погостить, я тебе на дорогу вышлю денег».

«Хорошо, что у нее все наладилось», — думала Лера. Она чувствовала себя старшей, словно сама была матерью и наконец-то выдала замуж засидевшуюся дочь.

Работала Лера в пошивочном цехе. Сюда поступали материалы из закройного цеха. В пошивочном проверяли по лекалам правильность кроя, ставили надсечки для рукавов и карманов.

Бригадир Маша Половецкая, строгая, но, как показалось Лере, не придирчивая, учила ее обрабатывать карманы. Это была самая легкая операция, обычно ее поручали новичкам

Маша была старше Леры — лет, наверное, двадцати.

— Сперва я тебе расскажу о самом процессе, — сказала она, посадив Леру рядом с собой. — Мы работаем на машинах двадцать второго класса.

— Двадцать второй — это много или мало? — спросила Лерз.

— Не перебивай, — сердито оборвала Маша. — Я все объясню. Это машины старого образца, на многих фабриках уже установлены более быстроходные машины.

— А у нас когда установят? — спросила Лера.

Маша хотела было совсем рассердиться, но вместо того засмеялась: