Юность, 1974-8
Шрифт:
«С такой лучше не ссориться…» — подумала Валя.
Лера ей не понравилась с первого взгляда. Этакая пигалица, а соображает о себе черт знает что.
И голос у нее противный, говорит немного в нос, отчеканивая каждое слово.
Зато Вартуи приветливо поглядывала на Валю своими красивыми глазами, как бы понимая, о чем думает Валя, ободряюще улыбалась ей.
— Ты тоже ученица? — спросила ее Валя.
— Нет, я уже выучилась, даже разряд имею.
— А я бригадир, — сказала Лера. — Вот попадешь
— Перестань, — остановила ее Вартуи. — Чего ты пристаешь к ней?
Лера задорно вскинула голову, должно быть, хотела сказать что-то, но сдержалась. Спросила Валю:
— У тебя родители есть?
— Нет, — помедлив, ответила Валя.
— Значит, ты, как и я, детдомовская?
— Нет, я не детдомовская.
— А у меня отец в Ереване живет, — сказала Вартуи, — обещал на праздники приехать.
— У тебя отец красивый? — спросила Валя.
Вартуи пожала плечами.
— Он уже старый, ему сорок два года или даже сорок три.
— А матери нет?
— У меня мачеха.
— Небось, злыдня, — определила Лера.
— Зачем так говорить? Ты же ее не знаешь, — ответила Вартуи, — у нее своих детей двое да с отцом у них общий сын, она день-деньской с детьми возится…
— …для тебя уже ничего не остается, — продолжила Лера.
— Я — старшая. Я им сама помогаю, ведь их пятеро, а отец один работает…
— Как это он взял ее с двумя детьми?
— А это ты его сама спроси, когда он к нам приедет.
Лера задумчиво сказала:
— Кому счастье, кому полсчастья, кому нет ничего…
— Зачем так говоришь? — спросила Вартуи.
— Да взять хотя бы твою мачеху. Нашелся мужик, взял ее с двумя детьми, видно, полюбил…
— Конечно, полюбил, — согласилась Вартуи. — Как же иначе?
— Почему одних любят, а других — ну ни в какую? — все так же задумчиво проговорила Лера. Встала из-за стола, подошла к своей койке. — Чья накидка? Твоя?
— Моя, — ответила Валя.
Лера рывком сдернула накидку.
— Небось, сама вышивала?
— Сама.
— Из тебя вышивальщица, как из меня космонавт. Всяких красок напихала, а толку чуть…
— Как умею, — отрезала Валя.
— Ладно, — неожиданно миролюбиво сказала Лера, — полежать, что ли, на старом месте?
— Пойдем, Валя, погуляем, — предложила Вартуи. — Пусть она поспит.
Они спустились во двор.
— А это что, фабрика? — Валя указала на кирпичный дом, который раньше увидела из окна.
— Это наш клуб. У нас там вечера бывают. Ты любишь танцевать? Я очень люблю.
Какая-то женщина шла им навстречу. Рослая, худощавая. Теплый вязаный платок накинут на темные с сединой волосы.
— Далеко отправились? — спросила она, поравнявшись с Вартуи.
— Нет, пройтись хотим
Лицо у женщины было в морщинах, от носа ко рту глубокие складки, а глаза неожиданно голубые, веселые. Она посмотрела на Валю:
— Никак новенькая?
— Из нашего общежития, — ответила Вартуи. — Только сегодня поступила.
— Тогда давай, девочка, знакомиться. Меня зовут Ксения Герасимовна.
— А я Валя.
— Будем знакомы.
Она улыбнулась, прошла мимо.
«Вот я и стала «из нашего общежития», — подумала Валя. — Ну и что? Разве раньше я была мамина дочка? А, не все ли равно: была, не была, теперь уже все ни к чему…»
— Кто эта Ксения Герасимовна?
— Наша воспитательница.
Валя усмехнулась:
— Воспитательница… Словно в детском саду.
— Зачем в детском саду? Во всех общежитиях есть воспитатели, так положено. Она тебе понравилась?
— Понравилась: у нее глаза добрые.
— А оно и сама добрая, — сказала Вартуи.
Валя проснулась и не сразу поняла, где находится.
Было уже светло. В окно светило солнце. За столом сидели две девушки, у одной бигуди в белокурых волосах, у другой косынка на голове, синяя в белых разводах.
Валя догадалась, это были Маша и Нюра, о которых говорила комендантша.
Вартуи внесла чайник. Поставила его на стол, глянула на Валю.
— Хочешь, будем вместе завтракать? Кому еще чаю? Воды много, могу налить.
— Хотя бы мне, — произнес кто-то в дверях. Вошла Ксения Герасимовна. Румяная с мороза, платок спущен на плечи, седеющие волосы причесаны на прямой пробор.
Ксения Герасимовна села, продвинула к себе стакан. Спросила Валю:
— Как? Привыкаешь понемножку?
Валя кивнула.
— Будешь работать в третьем цехе.
— Вместе со мной, — сказала Вартуи.
— А что это за цех? — спросила Валя.
— По пошиву мужских пальто.
Лера язвительно скривила губы.
— За один день станешь мастером. Или, поднимай выше, инженером-технологом.
— А ты, Лера, не ершись, — беззлобно сказала Ксения Герасимовна. — Тоже, помнишь, поначалу не все ладилось.
— Это она как замуж сходила, так сразу все про себя забыла, — засмеялась Маша.
Ксения Герасимовна недовольно сдвинула брови.
— Нехорошо так говорить.
— Почему нехорошо? Я вот никогда не клюну на такого, — сказала Маша.
— Почему ты так уверена?
— Потому что его сразу было видно, самый настоящий прохиндей…
— Замолчи! — воскликнула Лера. Зрачки ее расширились, словно у кошки, готовящейся к прыжку. — Как ты смеешь Виталика прохиндеем обзывать? Может, он лучше тебя в сто миллионов раз! И никакой он не прохиндей, просто не любил меня! И все, и дело с концом…