Юность Барона. Потери
Шрифт:
– Здрасте-здрасте, – игриво отозвалась за всех же Мадам и с неподдельным, чисто женским интересом взялась разглядывать нового соседа, относительной молодостью и статью своей выгодно отличавшегося от расположившихся за столиком старпёров в строгих схожего покроя костюмах-тройках.
– Во-от! – радостно потирая ручонки, констатировал один из номенклатурщиков. – Теперь у нас полный комплект и можно приступать к официальной части пускай и недолгого, но путешествия. Надеюсь, иных мнений, возражений нет?.. Прекрасно. Тогда будем знакомы – Пал Палыч. Я работаю… – Здесь он взял как бы интригующую,
– Ну без чинов, так без чинов, – перехватил эстафету «близнец». – Александр Александрович. Э-эээ… партийный работник.
Барон мысленно так и окрестил этих двоих: Отвраб и Партраб.
– Алла, – охотно включаясь в предложенную игру, представилась Мадам. – Можно без отчества. Жена.
– Жена и?..
– Жена ответственного партийного работника.
Все, кроме Барона, захохотали.
– А вас как звать-величать, молодой человек? – поинтересовался Отвраб. – И какого роду-племени будете?
– Юрий… Просто работник. Безответственный и беспартийный. НеплеменнОй.
– Браво-браво! – хлопнула в ладоши Мадам и шутливо погрозила Барону пальчиком. – А вам, Юра, похоже, пальца в рот не клади?
Взревновавший Партраб тотчас взялся перехватить инициативу:
– Пальцы в рот, Аллочка, это негигиенично. Но вот кое-что другое будет – и в самый рот, и в самый раз, – он поставил на колени непомерно раздутый портфель и жестом фокусника вытянул из недр оного баночку крабов. – Але-ап! – Далее последовательно были извлечены три больших апельсина, шоколад и бутылка коньяка.
– Александр Александрович, вы просто фокусник! Кио!
– Положим, на такие фокусы, Аллочка, мы и сами – с усами! – проворчал Отвраб и достал схожий продуктовый набор. Разве что вместо крабов у него оказалась припасена баночка черной икры. – Ап-але!
– Боевая ничья! – весело рассудила Мадам. – Один-один.
– Предлагаю на этом официальную часть нашего вечера считать законченной и сразу перейти к неофициальной. Юрий, притворите дверь и присаживайтесь. Что вы там как бедный родственник?
– Мужчины! А вам не пришло в голову, что даме для начала неплохо бы переодеться?
– Аллочка! Тысяча извинений! Само собой, – Отвраб поднялся и зычно скомандовал: – Мужчины, на выход! Как говорится, время покурить и оправиться…
Рассказывает Григорий Анденко
…И все-таки верно в народе говорят. Про дурную голову, что ногам покоя не дает.
Воскресенье, выходной. Что называется: пользуйся да радуйся.
Особливо после того, как всю вторую половину дня субботнего провел в составе дежурной СОГ, выезжавшей на канал Грибоедова, на обнос квартиры товарища Амелина.
Так нет же, дернул черт «на полчасика» заскочить в отдел.
К экспертам, насчет пальчиков, буде таковые интересные идентифицированы.
Однако и пальчики, как выяснилось, не сыскались.
(Грамотный нынче вора пошел, все больше в перчаточках работает.)
И по закону подлости нарвался: сперва – на начальство, а следом – на звонок Вавилы.
Нет, оно,
Получив предсказуемую порцию эмоционального негатива от своей законной и обиженные всхлипы от своего законнорожденного, в половине восьмого вечера я покинул родовое, полгода назад полученное трехкомнатное гнездо с «гаванной» [27] и покатил в центр, на бульвар Профсоюзов. Где одна из установленных на оном скамеек служила местом приватных встреч и приватных же разговоров с одним из наиболее ценных агентов.
Помнится, знакомый журналист из «Вечерки», указывая на стоящий в их приемной старорежимный диван, некогда высказался в том духе, что, мол: это ж сколько всего повидали редакционные диваны!
27
В ту пору в обиходе так шутливо называли совмещенный санузел в малогабаритной квартире. Здесь от «гальюн + ванна».
Ха! Кабы он знал, сколько интересного за последние месяцы слышала эта недавно занова выкрашенная общественная мебелина.
Да обладай сия скамья возможностью говорить, ее следовало бы немедленно сжечь.
Как потенциального носителя ДСП, а то и вовсе с «нулями», оперативной информации…
– …Моё почтение, начальник, – старательно не поворачивая головы в мою сторону, приветствовал снизу «стукачок на довольствии».
– Ты же знаешь, мне от твоего почтения ни холодно ни жарко, – отозвался я и плюхнулся рядом, предварительно постелив под седалище захваченную из дома газетку. – Давай сразу к делу, Вавила, у меня нынче времени в обрез. Другим разом издаля зайдешь.
– Как скажешь. Ты банкуешь, я…
– Блин! Прошу же как человека! Коли есть чего шепнуть – не томи, излагай!
– Я разузнал про вещи с налета на Канонерском.
– Иди ты? Нашлась пропажа у дедушки в штанах?
– Вроде того.
– И где же, сгораю от любопытства?
– У Графини. На временном хранении.
– Это у Зойки Кривой, что ли?
– У нее. Макар анадысь хотел барыге знакомому спихнуть, но тот заартачился. Типа, с мокрого не берет. Вот Макар их у Графини и пристроил. На время, пока кипеж не уляжется.
– Что за барыга, адрес?
– Але, начальник! Я ж говорю: не взял он, шмотки-то!
– А может, я имею желание благодарность ему объявить? В приказе? Короче, адрес принципиального гражданина?
– Тракторная, 17. Квартира 8.
– Зарисовано. Еще что?
– Да вроде пока всё. Хотя…
Вавила примолк. Явно решая: то ли озвучить дополнительную информацию сейчас, то ли приберечь на будущее?
(Понятно. Цену набивает, гаденыш!)
– Ну-ну? Не тяни быка за «му»!
В конце концов, за Макара и Графиню ты мог и по телефону сообщить.