Юность и детство гусара
Шрифт:
Многие товарищи Владимира от цукания плакали по ночам, засыпая в своих узких металлических кроватях.
– Когда я стану старшеклассником, то никогда не буду цукать младших!
– как-то поклялся сам себе Головинский.
21 декабря Владимир приехал домой на рождественские каникулы.
– Рассказывай, сын, как тебе нравится в кадетском корпусе или нет? Трудно?
– первым делом поинтересовался у него отец, когда они остались
– Всё хорошо, папа. Всё нравится... вот только...
– Что только? Рассказывай!
– потребовал Юрий Михайлович.
– Цук кадетский совсем не нравится. Я его просто ненавижу!
– признался Владимир.
– Ну, сын, ты не прав! Цук- это своеобразная "шлифовка" кадета и юнкера. Каждый мужчина, тем более будущий офицер, должен пройти через цук. Сначала старшие цукают тебя, то есть "шлифуют", а потом уже ты цукаешь младших. Таким образом сохраняются добрые традиции. В Николаевском кавалерийском училище, которое я закончил, и, в котором, я уверен, будешь учиться и ты - там тоже цук. Цук с особым шиком, основы которого были заложены самим Михаилом Юрьевичем Лермонтовым.
– Папа, я традиции уважаю и подчиняюсь им, а вот цукать никого не буду!
– твёрдо произнёс Владимир.
– Сын, я тебя совсем не понимаю!
– недоумённо пожал плечами Юрий Михайлович, - цук есть в знаменитой французской военной академии Сен-Сир, в престижном Вест-Понте в Североамериканских Соединённых Штатах.... Как это без цука?
В первые же месяцы учёбы в кадетском корпусе Владимир Головинский получил почётное прозвище "Голова". Ему он был обязан не своей фамилии, а успехами в учёбе. По всем предметам у него были отличные оценки. А преподаватель латыни Христофор Христофорович даже в табеле ставил Головинскому "пять с двумя плюсами", за что получал выговоры от начальника кадетского корпуса:
– Господин Игнатиади, напоминаю вам, что высшая оценка в российских учебных заведениях- это "пять"! Не пять с одним плюсом или двумя плюсами! Перестаньте своевольничать! Немедленно исправьте!
Через год Головинский записался в кружок столярного дела и в то время, как его товарищи корпели над домашними заданиями, он под руководством старого мастера Андрея Андреевича мастерил полки, табуретки, столы. Вскоре Владимир приобрёл в корпусе большую славу, как изготовитель гробов. Ведь в год их требовалось, как минимум, три.
7
– "Голова", на следующей неделе будем "хоронить" химию. Гробик для неё сооруди! Да покрасивее !
– обратился к Головинскому законченный двоечник из их класса Иван Георгадзе по прозвищу "Гога".
– Сделаю! Припасённые доски у меня есть... с удовольствием соглашался Владимир.
– Ой, ой, ой! Как будем "хоронить" эту дурацкую науку!
– "Гога" зачмокал языком от предвкушаемого удовольствия.
Тайком, чтобы не видел Андрей Андреевич, Головинский сделал гробик и даже покрасил его жёлтой краской.
В одну из ночей
– Наконец ты сдохла! Сдохла ты - химия, которая пила мою кровь. Из-за тебя я остался на второй год! Но я - живой, а ты, старая и вонючая, лежишь в этом гробу...
Страстную речь "Гоги" все его товарищи прерывали стенаниями и надрывным плачем.
После "Гоги" прощальные слова сказал Головинский, а потом все остальные. Гробик опустили в ямку и закопали. Затем, согласно старинным традициям кадетского корпуса, они по- команде сбросили простыни и остались в костюмах Адама, сапогах, фуражках и, конечно же, при ремнях.
– К торжественному маршу! В колонну по-три! Стройся!
– скомандовал "Гога".
После этого все кадеты третьего класса минут тридцать вышагивали по ночному саду.
Каждый год свои каникулы Владимир проводил в родительском доме. Помогал конюхам ухаживать за лошадьми, кузнецу перековывать их. Много читал... Рыбачил с деревенскими сверстниками и много играл на рояле, и пел старые русские романсы. Их Владимир обожал и знал множество...
До окончания Орловского Бахтина кадетского корпуса Володе оставалось два года.
– Сын, ты не передумал?
– спросил его Юрий Михайлович, когда вся семья собралась за рождественским столом.
– Ты о чём это, папа?
– Сделать блестящую военную карьеру кавалерийского офицера?
– Папа, ты же знаешь, что военная карьера - это смысл всей моей жизни!
– несколько пафосно ответил Владимир.
– Очень хорошо! Как ты собираешься её делать?
– После окончания Орловского кадетского корпуса буду ходатайствовать о моём зачислении в Николаевское кавалерийское училище.
8
– Правильно. Но для этого уже сейчас надо быть поближе к кавалерийскому училищу.
– Это как, папа?
– не понял Володя.
– Я буду ходатайствовать о твоём переводе в Первый кадетский корпус. Ты не возражаешь?
– Спасибо, папа!
– обрадованно поблагодарил отца Владимир.
29 августа 1910 года Юрий Михайлович с сыном приехали в Санкт-Петербург.
– Несколько дней, пока не будут оформлены все документы, поживёшь у Анастасии Михайловны.
– Объяснил он Владимиру.
– У той самой?
– ужаснулся тот.