Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
Шрифт:
— И что же?
— Я брал на заметку и говорил: посмотри дополнительно, как это будет развиваться, и доложи мне. Или, если я был уверен в том, что дело очень серьезное, шел в ЦК к Брежневу или к секретарю по кадрам Ивану Васильевичу Капитонову: посмотрите, есть сигналы... Я приехал в одну страну, со мной пять генералов. Наш посол устраивает обед, а к концу обеда он под столом. Резидент докладывает, что посол уже и на приемах появляется в таком виде. Это же позорище! Я своим накрутил хвосты: почему молчали. Это же наносит вред взаимоотношениям с этой страной...
КГБ мог заниматься сколь угодно высокими лицами, только на проведение разработки руководящего работника
«Андропов внедрил чекистов во все звенья государственной машины, — писал полковник Михаил Петрович Любимов из внешней разведки. — Заместители руководителей от «органов» сидели в самых разных организациях: на радио, телевидении, в Министерстве культуры. Бездельники на теплых местах... Почему чекисты так любят Андропова? Потому что при нем они так высоко поднялись».
В каждом министерстве, ведомстве, научном и учебном заведении сидели официальные сотрудники комитета или чаще офицеры действующего резерва. Это понятие нуждается в объяснении. Так называли сотрудников КГБ, которых командировали для работы за пределами органов и войск КГБ. В отличие от вооруженных сил они не отправлялись в запас, а оставались на службе, но действовали под прикрытием.
Скажем, появилось Всесоюзное агентство по авторским правам. Назначенному его руководителем известному журналисту Борису Дмитриевичу Панкину секретарь ЦК Суслов объяснил, что это будет своего рода министерство иностранных дел в области культуры — развитие контактов с творческой интеллигенцией всего мира и продвижение за рубеж советских авторов.
Постановлением политбюро был установлен список должностей, замещаемых в агентстве по авторским правам сотрудниками КГБ: с Лубянки прислали одного из заместителей председателя всего ВААП и заместителей начальников всех управлений.
В 1980 году в Госплане создали службу безопасности, укомплектованную сотрудниками КГБ, Начальником сделали бывшего руководителя военной контрразведки генерал-лейтенанта Ивана Лаврентьевича Устинова.
«В 1981 году начальник второго главного управления генерал Г.Ф. Григоренко, приезжавший в служебную командировку в ГДР, передал мне от имени Юрия Владимировича Андропова предложение о переходе в действующий резерв КГБ и назначении меня на вновь введенную должность советника по проблемам безопасности при председателе Госплана, — рассказывал Устинов в «Красной звезде». — В качестве помощников советника было введено в штат Госплана десять сотрудников КГБ. В таком составе под официальным названием Службы безопасности начало работу сформированное оперативное подразделение...»
Подлинную цель создания службы объяснил генералу Устинову председатель КГБ. Андропов пригласил генерала и сказал:
— Обстановка в стране сложная, и я должен иметь достоверную информацию, что же у нас творится, особенно на экономическом фронте.
Иначе говоря, это была не инициатива Госплана, не объективная потребность, а разведка КГБ внутри Госплана. Устинов докладывал председателю КГБ, «что происходило в Госплане, какие проблемы в стране, каковы предложения, перспективные разработки».
Такие же службы появились и в других ведомствах, в том числе в Министерстве иностранных дел. Едва ли Громыко это нравилось, но и он, член политбюро, ничего не мог поделать. Ничего подобного прежде не было. Плохо замаскированные чекисты сидели в отделах кадров, в первых отделах, в отделах внешних сношений, которые занимались оформлением командировок за границу и приемом иностранных гостей. В оборонных министерствах один из заместителей министра представлял КГБ. Но чтобы создавать целые службы соглядатаев...
Иначе говоря, председатель КГБ управлял мощным аппаратом, который пронизывал всю страну. Генерал Валерий Павлович Воротников возглавлял Свердловское областное, затем Красноярское краевое управление КГБ. Он рассказывал мне:
— Система территориальных органов КГБ позволяла высшему руководству держать в поле зрения всю страну. Иногда местные руководители просили о чем-то не сообщать: зачем людей беспокоить? С точки зрения местной власти, чрезвычайное происшествие пустяк. А с точки зрения центра, это очень важно. Например, прорвало трубы, снабжающие теплом рабочий поселок. Это произошло ночью. Утром уже стали восстанавливать. Я все знаю: масштабы ЧП, ход работ. Тут мне звонят и слезно просят не докладывать первому секретарю Свердловского обкома Борису Николаевичу Ельцину. И без этого было что рассказать первому секретарю, поэтому на докладе в понедельник я об этом деле умолчал. Вернулся к себе. Через полчаса звонит телефон, и я получаю очень серьезный втык: почему не рассказал о ЧП? У нас был очень строгий принцип: КГБ централизованная структура. То есть мне не сообщить центру всю правду о том, что творится на территории, самый тяжкий грех...
Шпионы попадались очень редко (тем более далеко от Москвы), терроризма еще практически не существовало. Гигантский механизм прокручивался впустую, но создавал у Андропова ощущение полного контроля над страной. Получаемой информацией Андропов делился с генеральным секретарем и частично с другими членами политбюро.
Часов в одиннадцать утра председатель КГБ знакомился с предназначенными для членов политбюро особыми, сверхсекретными материалами разведки и контрразведки, после чего лично подписывал их. Вечером он подписывал вторую порцию спецсообщений для политбюро. Их доставляли в запечатанных конвертах. Вскрывать и читать их не имели права даже помощники членов политбюро,
Бумаги председатель КГБ рассылал по разной разметке: обычную информацию всем членам политбюро для расширения кругозора, более узкую тем, кто курировал направление, о котором шла речь. Когда информация касалась внешней политики — обязательно Суслову и Громыко. Вес, что относилось к социалистическим странам, своему преемнику на Старой площади — Константину Викторовичу Русакову. Он стал секретарем ЦК по социалистическим странам.
За разметкой спецсообшений следила аналитическая служба первого главного управления. Аналитики разведки предлагали, кому и какую информацию послать, учитывали, кому она раньше посылалась, чтобы не получилось так что члена политбюро оповестили о начале каких-то событий, а уведомить об окончании забыли. Председатель КГБ вносил коррективы, иногда говорил: давайте расширим круг получателей информации или, наоборот, сузим...
Ощущение власти, собственной значимости, высокого положения в стране наложило отпечаток на личность, манеры и даже выражение лица Андропова.
«Лицо волевое, холодное, губы тонкие, опущенные по краям, — таким запомнил его известный дипломат Олег Алексеевич Гриневский. — Но главное — это прозрачно-голубого, ледяного цвета глаза, которые придавали острую пронзительность его взгляду.
В разговоре с подчиненными держался спокойно, холодно. Мог улыбаться, беседуя с иностранцами. Но взгляд его всегда оставался проницательно-изучающим. Даже когда Андропов смеялся. Такие ледяные глаза я видел еще только у одного человека — президента Ирака Саддама Хусейна».