Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
Шрифт:
Обычно такие разговоры ведутся один на один. Новый руководитель области или края должен был понять, из чьих рук он получает власть. При разговоре с Воротниковым в кабинете Андропова находился Горбачев. Не только потому, что Горбачев рекомендовал Воротникова. Важнейшие вопросы Андропов решал с помощью Михаила Сергеевича.
Само по себе смещение Медунова, любимца Брежнева, показало аппаратную силу Андропова. Но его влияния было недостаточно для того, чтобы добиться действительно важных перемен.
Известный дипломат Юлий Александрович Квицинский, назначенный руководителем советской
Руководитель отдела внешнеполитической информации Леонид Замятин посоветовал ему сходить к Андропову.
4 августа Андропов принял Квицинского.
«Раньше мне никогда не доводилось видеть его вблизи, — писал Юлий Александрович. — Он производил впечатление тяжелобольного человека. Бледный, тонкая шея в слишком широком воротничке рубашки, глаза, устремленные как бы внутрь себя».
Юлий Квицинский доложил о ходе переговоров и объяснил, что держаться прежних позиций бессмысленно — время работает против нас, рассказал, какую возможность компромисса он видит. Андропов проявил интерес к его предложениям. Квицинский достаточно откровенно дал понять, что в Министерстве иностранных дел не хотят отходить от первоначальной позиции.
— Сходите к военным, — предложил Андропов.
— Министр обороны Устинов в отпуске, а начальник Генштаба Огарков уже назвал мою телеграмму с предложениями «провокацией».
Андропов рассмеялся. Он позвонил заместителю председателя Совета министров по военной технике Леониду Васильевичу Смирнову, попросил его принять Квицинского и подумать, как действовать.
Квицинский из здания ЦК со Старой площади пешком пошел в Кремль, где располагались руководители правительства.
Смирнов сначала заинтересовался новыми идеями, потом, видимо, понял, что дело это долгое, и переправил Квицинского к первому заместителю начальника Генштаба генералу армии Сергею Федоровичу Ахромееву. Когда Квицинский пришел в Генштаб, Смирнов позвонил Ахромееву. Мембраны правительственных телефонов очень чувствительные, и Юлий Александрович невольно слышал весь разговор.
Смирнов, не зная, что Квицинский уже пришел, по-дружески посоветовал Ахромееву вести себя осторожно, потому что дипломат уже побывал у Андропова, но предложения его не подходят. Опытный Смирнов с себя лишнюю обузу снял — он уже позвонил Андропову и объяснил, что Квицинский не прав, поскольку нам придется сокращать реальные ракеты, а американцы будут оперировать тем, чего еще нет.
— Слушай, — заметил Ахромеев, — ты неправильно Андропова сориентировал. Это против Брежнева. Он в своей речи сказал, что мы готовы пойти на существенное сокращение своих средств средней дальности, если Соединенные Штаты откажутся от планов развертывания своих ракет.
— Вот тебе и на, — сказал Смирнов. — Но Андропов со мной согласился, так что перезванивать ему не буду. А я с завтрашнего дня в отпуске.
На этом все кончилось. Андропова фактически обманули, о чем он и не подозревал.
В октябре 1982 года Валентин Фалин побывал в кабинете Андропова,
Андропов прочитал по глазам невысказанный вопрос и ответил:
— Врачи рекомендовали пройти курс похудения. С пуд сбросил. Как будто бы на пользу.
3 ноября у Андропова побывали Арбатов и Бовин. Им Юрий Владимирович рассказал, как ему звонил Брежнев и велел, во-первых, заниматься кадрами и, во-вторых, в отсутствие Леонида Ильича вести политбюро.
— Власть переменилась! — довольно произнес Андропов, подняв указательный палец.
Через неделю власть в стране действительно перешла к самому Андропову.
В КРЕСЛЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО
Академик Чазов вспоминает, как 10 ноября 1982 года ему позвонил охранник Брежнева:
— Евгений Иванович, Леониду Ильичу нужна реанимация!
Когда Чазов приехал, то увидел, что Брежнев скончался уже несколько часов назад. Так что Чазов задумался не о медицинских проблемах. Перед ним стояла сложная задача: кому первому из сильных мира сего доложить о том, что генерального секретаря больше нет?
«Я не исключал, — вспоминает Чазов, — что телефоны прослушиваются и все, что я скажу, станет через несколько минут достоянием либо Федорчука, либо Щелокова. Я прекрасно понимал, что прежде всего о случившемся нужно информировать Андропова. Он должен, как второй человек в партии и государстве, взять в свои руки дальнейший ход событий».
Решение академика Чазова было политическим. Кто первый приедет на дачу Брежнева — тот и наследник.
Андропов в этот ранний час еще не добрался до ЦК. Чазов попросил дежурного в приемной сразу же соединить Юрия Владимировича с дачей Брежнева. Когда Андропов позвонил, Чазов, ничего не объясняя, попросил его сразу приехать. Андропов не задал ни одного вопроса, но сразу понял, что произошло. Приехав, он повел себя крайне неуверенно.
«Почему-то суетился, — вспоминает Чазов, — и вдруг стал просить, чтобы мы пригласили Черненко. Жена Брежнева резонно заметила, что Черненко ей мужа не вернет и ему нечего делать на даче. Я знал, что она считает Черненко одним из тех друзей, которые снабжали Брежнева успокаивающими средствами, прием которых был ему запрещен врачами...»
Юрий Владимирович в сопровождении Чазова зашел в спальню, чтобы попрощаться с Леонидом Ильичом.
«Андропов вздрогнул и побледнел, когда увидел мертвого Брежнева, — пишет Чазов. — Мне трудно было догадаться, о чем он в этот момент думал — о том, что все мы смертны, какое бы положение ни занимали (а тем более он, тяжелобольной), или о том, что близок момент, о котором он всегда мечтал, — встать во главе партии и государства. Он вдруг заспешил, пообещал Виктории Петровне поддержку и заботу, быстро попрощался и уехал».