Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний "
Шрифт:
Госпожа Фиала.Яков, маленький Яков, не надувайся так. У тебя лопнет сердце!
1 полицейский.Фиала, заколачивай двери! Идут!
Двери! Окна! Безработные идут по восточной дороге.
Яков.Держи ее! Держи! Держи!
Госпожа Фиала.Яков! Яков! Не кричи так! У тебя лопнет сердце!
1 полицейский(к парню). Стефан, все калитки запри! Заряди ружье. Слышишь, идут?
<…>.
Яков.Чьи яблоки?
Леля.Ваши. [Я ваши яблоки украла].
Парень.Окно закрывать надо.
Яков.Во всем виноват пастор. Он сказал: по восточной дороге идут безработные. Десять тысяч бродяг идет на столицу. Я сказал: надо заколачивать окна и двери. А пастор сказал: в нашей стране не может быть революции. Они голодные, но они христиане. Оставьте окна открытыми. В нашей стране собственность священна. Они пройдут с музыкой, спокойным маршем, чтобы скорбным своим видом ударить в закоренелые сердца богатых братьев. Так сказал пастор. И мы побились об заклад. Я спортсмен больше, чем собственник. Я встал ночью и открыл окно. Я выиграл заклад.
Парень.Господин пастор, вы проиграли.
Пастор.Кто эта женщина?
Госпожа Фиала.Воровка!
Пастор. Тыпрофессиональная воровка?
Леля.Нет.
Пастор.Ты в первый раз украла?
Леля.Да.
Пастор.Ты голодная?
Леля.Да.
Пастор.Почему же ты взяла себе чужую собственность? Ты, может быть, большевичка?
Леля.Да!
Яков.А-а-а… Господин пастор, по условию пари вы должны вместе со мной участвовать в наказании вора…
Парень.А я?..
Пастор.Честь прежде всего. Я проиграл и должен заплатить долг чести.
Раздел
Наброски и черновые варианты сцен, в переработанном виде вошедших в окончательный текст пьесы
/Евдокия (Дося) Татар иною, Маша, Филипп Росмер./
/Дося./Тебе, Маша, я привезу гримировальные краски. Хорошая краска — кармин! — пахнет земляникой. Кто еще меня любит? Я знаю! Терентьева! Терентьева! Катя! Иди сюда. Когда я вернусь, ты уже будешь замужем. Она невеста Чернецова, правда?
— Теперь нет невест.
— Я еду в страну невест. В Европу. Слушайте: у нас и воскресений нет! Ни воскресений, ни невест… Катя, я тебе привезу подарок из-за границы. Что тебе привезти?
— Зачем тратить валюту. Это ты здесь такая добрая, а там над каждым долларом будешь дрожать.
— Я заработаю. Я прославлюсь на весь мир.
— Кто?
— Росмер.
— Росмер! Можно. Входите. Росмер, разве я, Евдокия Татаринова, не прославлюсь на весь мир? Разве в Европе таких актрис, как я, много?
— Нет, нет, нет таких актрис.
— Нет, сериозно. Я сериозно спрашиваю, Росмер. Только вы мне можете сказать правду. Скажите, Росмер. Только так… научно… не эмоционально… Может быть, я ошибаюсь?
— Все дело в том, насколько вы знаете язык.
— Язык?
— Главное: совершенное знание языка.
— Я немка.
— Ты говорила, что ты полька.
— Моя бабушка была полька. Ее звали Вероника.
— А ну, скажи, Маша, медленно и раздельно: Ве-ро-ни-ка.
— Ве-ро-ни-ка.
— Правда, чудное имя? Как изгородь. Знаете, есть такие цветущие ограды…
— Ты уже болтаешь от счастия сама не знаешь что. Нельзя так радоваться перед отъездом за границу. Это предосудительно. Можно подумать, что тебе здесь плохо.
— Когда вернетесь?
— Мне дано разрешение на год. Через год я вернусь. Почему вы так смотрите? Что? Идите к черту! Я вернусь наверно. Я прославлю советское искусство за границей. Я скажу: меня сделал актрисой гениальный Филипп Росмер. Спасибо. Дайте Маше.
/Росмер./Замуж выйдет за границей. Наверно выйдет.
/Дося/(улыбнувшись ему). Не выйду, Росмер. Ей-богу, не выйду. За кого? Я их ненавижу. Я почти уверена, что там нет ничего… Там ужасно, наверное. Там дуры и дураки. Мелкие чувства, Росмер. У нас нет мелких чувств, правда? Революция освободила нас от мелких чувств [83] . Мы умные. Чем нас можно прельстить? Ничем. Мне ничего не надо.
[А слава?
Вот только славы нет.
83
Ср. в рассказе «Мой знакомый»: «От меня ушли мелкие чувства…».