Юся и эльф
Шрифт:
— Главное, что ты выберешься… сто лет, двести, триста… демоны ведь долго живут.
И вновь согласие. А с ним одобрение.
— Поэтому вся эта затея с прятками изначально лишена смысла. И не суть важно, Предвечный лес или морские глубины… рано или поздно ты выберешься. И что потом?
Ярость.
Такая вспыхнувшая всепоглощающая ярость, от которой я едва не прикусила язык. А крысу и вовсе судорогой скрутило.
Треснула шкура.
Завоняло гнилью.
— Слушай, — я с трудом преодолела
Прозвучало, говоря по правде, не слишком убедительно, но ярость отступила. Откатилась волной.
Я же потрогала прокушенную губу. А ведь и не заметила… и если подумать, а в последние дни мне только и оставалось, что думать и давить преображенных крыс, то вряд ли я беседую именно с рукой. Нет, демоны создания древние, могучие и все такое, но не настолько, чтобы отдельные их конечности вели себя разумно.
Скорее уж конечность выступает своего рода мостом.
И тогда…
— Если я верну тебе твое?
Молчание.
И тишина звонкая-звонкая, как та старая покрытая пылью бутыль, в которой тетушка хранила вишневый настой.
— Мы договоримся. Я отдам тебе твою конечность, а ты просто уберешься из мира. Никакой мести. Никаких разрушений. Ни…
Наверху хлопнула дверь.
Громко так хлопнула, заставив насторожиться. Эль прикрывал ее аккуратно, бережно даже, да и ступал бесшумно. Он успел изучить характер старого моего дома, каждую треклятую половицу, обходя особо скрипучие.
А гость вот задел.
И выматерился.
И… как он сюда попал?
…не один.
Предупреждение?
Я сунула шкатулку на полку, за первый ряд мутных банок, в которых еще плавали останки огурцов. Что поделать, если хозяйственности во мне еще меньше, чем совести? Это тетушка их бы выкинула, а банки вымыла, чтобы закатать новую партию, я же…
Вытерла руки.
Чужаки преодолели внешнюю ограду. Прошли мимо малины и сиротки, который, как оказалось, далеко не ко всем людям относился с должным уважением.
Взломали дверь. А Эль ее запер утром. Хорошо запер. Я даже не могу сказать, меня ли защищая, или пытаясь предотвратить возможный мой побег. Главное, что заклятья были надежными.
Но в доме чужаки.
…магия.
Светлая.
Эльфийская.
Даже так? И отчего меня это не удивляет.
— Да нет здесь никого, — а вот голос этот заставил взглянуть на подвал по-новому. Спрятаться бы… я не так наивна, чтобы полагать себя великим бойцом.
Но куда?
В бочку с капустой я не полезу. А вот вторая… если согнуться, если…
— Погоди…
Я не без труда сдвинула крышку. А демон мерзопакостненько захихикал. И если я к этому смеху его была привычна, то людям наверху
Кто-то что-то выронил.
Кто-то выругался.
Кто-то… велел остальным заткнуться.
— Ищи, — от того, как это было сказано, по спине мурашки побежали. И крышку с бочки я содрала одним движением.
Поморщилась, ибо воняло.
И все же решилась.
Почти.
— Стоять, — голос парализовывал и напрочь лишал воли. — И куда ты собралась, детонька?
А вот говорившего я не видела. В свете фонаря оказались лишь сапоги. Хорошие сапоги из мягкой кожи. Такие же у Эля имеются, только темнее на полтона.
И куда более поношенные.
— Бежать? Раньше надо было думать.
Заклятье?
Или что-то иное? Запах полыни, сирени и дурмана… человек в плаще спускался медленно. И готова поклясться, что ему моя беспомощность доставляла немалое удовольствие.
А демон замер.
Затаился?
— Тебя ведь предупреждали… по-хорошему предупреждали, — сказал мне незваный гость, который в моем подвале смотрелся… да неправильно смотрелся.
Таким на балах место.
И в гостиных. Великосветских, да. Рожа вон породистая, с легким флером лошадиности.
— И отчего ослушалась?
Светлый костюм.
И плащ на плечах почти белый. На плаще капли воды поблескивают камнями драгоценными. А у меня в голове одна мысль: кто ж в белом-то на дело ходит?
Он огляделся.
Сделал вдох.
Поморщился. Взмахом руки раскрыл платочек, помахал перед собой, добавляя подвально-капустной вони ноты розового масла.
— Сам дурак, — сказала я, когда поняла, что мне вообще позволено говорить. Эх, еще бы двинуться… или двинуть.
Спустился.
Через крысиный трупик переступил брезгливо. А я, между прочим, никого-то в гости не звала. Вот совсем не звала… а они явились. И зря, выходит, надеялась… на что вообще я надеялась?
Чувство безысходности накрыло с головой, лишая всякого желания сопротивляться.
— Так-то оно лучше, — пальцы его сдавили щеки, и рот мой приоткрылся. — Не стоит ерепениться.
Еще как стоит.
Только… чего ради?
Что хорошего есть в моей жизни?
Дом полуразвалившийся? Или вот… подвал этот, в котором воняет нежитью… или…
— Краш? — раздался громких хриплый голос. — Ты туточки?
— Здесь, — согласился гость, отпуская меня.
Физически.
Чувство тоски и безысходности никуда не делось. Как и понимание, что жить мне, в принципе, осталось недолго.
— Как… вы… сюда… — говорить и то получалось с трудом. Я мелко и часто сглатывала слюну, которой вдруг наполнился рот. Еще немного и она потечет по подбородку.
…хорошо, что я здесь…
…и что я одна…
— К любому замку можно ключ подобрать.