Ювелир. Тень Серафима
Шрифт:
– Что ж, по крайней мере, честно, - пожал плечами глава Магистериума, - хоть и довольно предсказуемо: вы ведь никогда не появляетесь просто так, без какой-то корыстной цели. Но с чего вы взяли, что я буду помогать вам, мой воскресший из мертвых друг? После того, как однажды вы уже беспринципно использовали меня - и всех нас?
– Не кляните зря прошлое, Мелтон - оно было прекрасно. Время молодости, наивности и борьбы за идеалы. Разве сами вы не тоскуете по нему с отчаянием безнадежно больного? Иначе зачем бы вам проводить свои сумасбродные эксперименты со временем? Я убежден, не только затем, чтобы уничтожить репутацию адекватного
– К чему начинать эти пустые разговоры?
– ученый в раздражении сложил руки на груди.
– Прежде откройте мне цель вашего визита - возможно, тут не о чем спорить. Возможно, я смогу помочь вам, если услуга не слишком сложна, и после этого вы обязуетесь наконец оставить меня в покое. Поверьте, призраки прошлого беспокоят меня и без вас. Не берите на себя их работу.
– Тогда я вынужден разочаровать вас, профессор, - заговорщицки понизил голос Карл.
– Напротив, услуга очень сложна. Фактически, она невыполнима. Поэтому я и пришел к вам, памятуя о вашей любви к сложностям и настойчивости истинного ученого. Примите ли вы такой вызов?
Мелтон прищурился, и в мертвом взгляде его мелькнул скепсис и легкая заинтересованность.
– Может, вы перейдете наконец к сути вопроса?
– поторопил он.
В ответ оборотень молча расстегнул манжеты и высоко закатал рукава, демонстрируя завидную мускулатуру рук и блеснувшие в свете ламп поглощавшие магию обручи. Увидев их, ученый побелел, как мел. Зрачки его расширились, а губы плотно сжались.
– Итак, что вы скажете? По плечу вам такая работа?
– Вы сошли с ума, Карл!
– воскликнул Мелтон, не отрывая глаз от страшных браслетов.
– Вы вновь хотите заставить меня участвовать в заговоре? Лидия и Эдуард уже поплатились жизнью из-за ваших игр, да и вы сами… ведь вы были в плену все эти годы? И не сам ли лорд Эдвард надел на вас такие редкостные украшения? Прошу вас, уходите! Я не стану помогать вам. Я не стану больше выступать против правителя и вызывать на себя его гнев. Это исключено. Уходите, уходите сейчас же!
– Ваш отказ чрезвычайно обнадеживает меня, Мелтон, - пугающе спокойно отозвался оборотень, не двинувшись с места, - и знаете почему? Вы не сказали, что это невозможно.
– Правитель Ледума приучил всех нас вычеркнуть это слово из лексикона, - обреченно вздохнул ученый.
– Да, сплав “Люкс” обладает печально известной особенностью: он невероятно пластичен, но при этом, приняв какую-то форму, уже не способен изменить её, что принуждает ювелиров быть крайне осторожными. Но это не означает, что его вовсе нельзя разрушить.
– Тогда сделайте это, Мелтон, во имя нашей прежней дружбы, - жестко потребовал Карл, решительно шагнув к человеку. Резкий голос его резал слух подобно скрежету металла.
– Освободите меня от оков! Вы пожалели всех: меня, покойную Лидию, Эдуарда… Но разве не много печальнее ваша собственная участь, за которую вы так цепляетесь? Не лучше ли умереть свободным, чем добровольно жить в рабстве и страхе? Мне больно смотреть на вас, профессор. Посмотрите, во что вы превратились… Как можете вы продолжать служить тирану, разрушившему всю вашу жизнь?
Пятна на радужках оборотня проявились чуть сильнее, зрачки стянулись в угольное ушко. Конечно, силой крови волк мог бы зачаровать человека, но толку от этого будет мало. Магия оборотней ошеломляла смертных, лишала их способности двигаться, кричать и сопротивляться.
– Я служу науке, Карл, - печально возразил ученый.
– И только ей одной. Я не имею права гордо умирать в застенках - это было бы слишком большой… возможно, невосполнимой потерей для прогресса.
– О, прогресс, прогресс! Сколько раз я слышал это заклинание, оправдывающее самые жуткие преступления, - зло съязвил оборотень, выходя из себя.
– Конечно же, вы вынуждены молчаливо страдать, самоотверженно возложив себя на алтарь науки. И даже высокое положение главы Магистериума и множество почетных степеней не смягчают горечи ваших глубоких душевных мук.
– Именно так, - огрызнулся в ответ профессор.
– Но откуда вам стало известно всё это, коль вы долгие годы находились в заключении?
– Верно, я был полностью изолирован от мира, - мрачно подтвердил волк, - но лорд Эдвард держал со мной тесную связь. Он не только выпытывал у меня мои тайны, но и сам был не прочь поделиться информацией. В том числе, он в красках рассказывал мне о потрясающих успехах науки Ледума. И как можете вы жить с этим, профессор? Как можете вы спокойно спать, зная, для каких чудовищных целей используются ваши разработки? Это трусливо и подло. Куда исчез тот Мелтон, которого я знал - мечтатель и неисправимый романтик? Из гениального ученого вы превратились в злого гения эпохи.
– Не будем заострять внимание на том, в кого превращаетесь вы, - пробормотал ученый, нервно рассмеявшись.
– Но не преувеличивайте. Наука бесстрастна, она не может быть хороша или дурна. Наука - это выражение самой объективности. В чем-то вы правы: иногда ей находят не самое лучшее применение, но в этом нет вины изобретателей и исследователей. Таково наше общество. Все разработки в нем в первую очередь находят реализацию в военной сфере, но по сравнению с невежеством и хаосом это неизбежное и гораздо меньшее зло. Рано или поздно все открытия применяют и для мирных нужд. Таким образом, жизнь простых горожан становится лучше и проще.
– Вы говорите его словами, - с легкой иронией заметил оборотень.
– Ведь это не ваши мысли, профессор. Прежде вы не были согласны на такие сомнительные компромиссы с совестью. Вы были не из тех, кто шел по пути наименьшего зла.
– Прежде - может быть, - отрезал глава Магистериума, с трудом не поддавшись на провокацию.
– Но вас слишком долго не было, Карл. С тех пор многое изменилось, как в Ледуме, так и в моей душе. Я ученый, в этом призвание и смысл моей жизни. В этом вся моя судьба. На мне лежит ответственность перед обществом. Я не могу позволить себе не использовать данные мне способности… редкие способности, позволю себе заметить. Я должен оставить свои знания потомкам, я должен подготовить студентов, способных на высоком уровне продолжить развитие передовой науки, я должен дать новый импульс маховику прогресса. Он был запущен до меня, но именно я тот человек в нашей эпохе, который ответственен за скорость его дальнейшего вращения. Это мой путь, и другого не дано. И больше я не стану отвлекаться на посторонние дела, не позволю втянуть себя в политические авантюры, теряя драгоценное время, отпущенное мне для работы.