Ювенилия Дюбуа

Гиливеря Николай

И только в убогих, сумасшедших телах цветком распускается сюр.

Все дома превращаются в скалы, из всех окон валит снег.

Человечество само напортачило, себя опорочило.

Уничтожило ценности вздоха, разгрызла мораль, посадило

в клетку свободу, умертвило мысли, искренность и звезды.

За последних обиднее всего.

Нет

Давай снимем кожу

да посмотрим,

что в тайнике

и что на дне. Там его нет.

Только холод вьется,

а

вьюга на юге –

такого в природе нет.

Под чем-то

Быстротой смены собачьих лап

по снегу. Отметки на час.

Гладь

Возобновляемый ресурс не вечен,

но и не противен.

Не меткий глаз, но и не пьяный.

Импровизация

Спустя столько прожитых лет

зыбких дорог

пройденных вне

с траекторией на,

сколько имею в кармане рублей?

Дороги оказались ничем,

снова на старте чего-то

Круг

Противоречивый бес

копьем протыкает мне ребра,

не видя во мне человека.

Всё верно и всё не в веру,

закат моих терзаемых грёз.

Куплю сигарет у родни в долг.

Вернуть не смогу,

смочь бы скинуть покров

Свет

И столько лет…

Взятых на что?

Ноль на всё. В суете

забываются слова благодарности

к тем, кто был милосерден

ко мне? Да, ко мне.

Пастух ведет овец.

Овцы паства его,

но как быть с тем

пастухом, что не ведет, а вводит

и тот, кто не идет,

а беспричинно ходит?

Время не ждёт, оно на шаг впереди.

Что остаётся? Выключить свет

Растить дуб

Вырезать крест и нести на Голгофу.

История

История, что переполнена кровью,

красным на белом пишет: «глупость»

Как урок всем, кричит этот голос:

«Не повторяй ошибок!».

Но вот, из раза в раз, листы снова

заполняются.

Всем некогда читать — учиться,

головной апломб,

руки снова сколачивают гроб.

Странники

Странники со всякой кожей,

бродяги с большой дороги.

Идущие к не имуществу –

одиночество признающие.

Плывут по холмам сиротами,

идут по горам горбатыми,

а в спину кричат им: одичалые!

Вагабунд

Лишенный свободы вагабунд,

(не

считая срока

несправедливости своего положения)

размышляет глубоко, свободны мысли его.

Не лишенный труда, не имея с этим

трудностей, вагабунд валит лес,

оплакивая сосны, которым обидно до слёз

умирать вот так — не всерьёз.

А после, проработав свой срок,

ведут вагабунда на плаху,

снимать его кудрявую шляпу.

Не плачет вагабунд, ведь знает:

что смерть рабу, то вагабунду память.

Царствование

Извивается на троне владыка

уставший от тисков власти.

Он уже и сам не видит смысла

в своём (еще вчера) призванье.

Великие труды, что рукою его

когда-то были изваяны –

сейчас, по скончанию веков,

кажутся ненужными словами.

Создать марионеток, дать власть и

притвориться любящим отцом,

да позабыть, хоть изредка напоминать,

что власть — лишение с нутром.

Какой позор, потеря контроля,

молчаливый бунт прогресса, и вот, ты

сидишь позабытый и голый

на троне, не имеющего веса.

Щеголья пора

Не время носить пальто,

да и время всё время не то,

и туфли блестят — красота,

но время не то, а жаль.

Когда же уже весна?

По лужам щеголья пора!

Ближе, чем херувим

Твой облик — тень,

в свету пустынных будней.

Глоток ночи порыва ветра.

Спасение

От колких ран несшитой кожи,

бордовых капель на любимом пиджаке.

И в слившихся чертах,

пришитых губ атласной ниткой,

вопит безмолвный херувим.

Видеть нас. Повсюду.

Зеркальных дней тебе,

мне тоже.

В камнях, заборах, ночных аллеях,

дыма сигарет и в том, что с ними стало.

Похороню себя в стене.

Ты и не узнаешь,

как прекрасны рефлексы на твоем лице

и на обнаженном теле, и запах мандарин.

Похоже — это смерть,

что меня к тебе поселит.

Композиция 1

Скот скоты скот

он с котом скот тот

и тот и кот

скотом скатить

скосить скосят скотим скотор

с котом и им скотим со

со скотом

скатываемся с котом ом — ом ко т ом!

ко со том о т к с к т с о

скот ом! мо! токс