Ювенилия Дюбуа

Гиливеря Николай

После неудачной попытки разговорить клиента, женщина аккуратно встала на колени и, откинув тело Гунди на мягкий диван, сняла с него штаны. Ловкими движениями головы она начала ласкать губами его мягкий пенис, играя при заглоте язычком. Гундя младший начал стремительно оживать. Через полминуты он стоял несгибаемым колом. Сам Лёша чудесно забыл про своё смущение, с наслаждением следя за процессом, приподнявшись на локтях.

Отвлёкшись, Лёша потерпел небольшое фиаско. Он слишком залюбовался смакованием самой мысли, что наконец женщина впервые

берёт у него в рот. Это было так пошло и ново для него, что он прозевал момент пика, кончив Дине прямо в рот, а ведь прошло от силы минуты три.

Лёша покраснел, прошептал «прости», хотел было уже даже начать собираться, но женщина успокоила его. Он вдруг почувствовал к ней благодарность и великое желание.

Клиент набрался храбрости. Аккуратно уложив женщину на диван, начал целовать ей губы, шею, грудь. Он очень тщательно вылизывал ей каждый сантиметр, а она всё больше и больше начинала стонать от подлинного наслаждения, которое никто из клиентов никогда ей не доставлял, а кроме работы она нигде не занималась подобным.

Вот Лёша уткнулся мордашкой во влагалище. К моменту, когда он дошел до него, клитор стал чересчур влажным и горячим. Он снова возбудился. Игра возобновилась.

Нет смысла описывать следующий час, рассказывая о позах, которые использовали два этих тела. Стоит только отметить тот факт, что Алексей попробовал намного больше, чем того ждал. Да и сама Дина забыла, что находится на работе, а не с горячим любовником. Как всё-таки внешность бывает обманчива!

Когда они оба закончили в третий раз (а между подходами Гундя побывал в табуированной дырочке), то сил совсем не осталось.

Дина безрезультатно нализывала яйца клиенту, находясь в полуобморочном состоянии. Лёша же молча лежал. Его мысли перестали окрашиваться в цвет желаемой победы. Он, можно так сказать, достиг некой формы нирваны при жизни.

Поняв всю бесполезность, Дина бросила старания, улёгшись на ветхую мужскую грудь. Так они пролежали недолго. Проститутка вдруг игриво и хитро улыбнулась так. Сказав «ща», нагнулась под диван, открывая Лёше вид на свою пухленькую попу. Когда же она вынырнула обратно, то в руках у неё был тот самый чёрный дилдо.

— Ну, как насчёт освоения [ЦЕНЗУРА]? — В шутку сказала она, ожидая довольного смеха, но Лёша шутки не понял, а только пожал плечами.

— Почему бы и нет. — Ответил он, переворачиваясь на живот и [ЦЕНЗУРА].

Удивлённая Дина пошла на свой первый круг.

Уже после, когда довольный Лёша вышел с Диной на улицу и увидел весь случайный кошмар; после того, как отличник Гундя озираясь, в ужасе побежал с места, если так можно выразиться, преступления; и даже после того, как он удачно добрался до дома, смыв с себя запах чужой женщины и забравшись под одеяло, после всех опасений о том, чтобы его любимая стерва-жена ни о чём не узнала… тот самый наш Лёша лежал в бессонной ночи, думая о том, а не [ЦЕНЗУРА] ли он часом?

Диалектика овального стола (4)

—

Разве я задал вопрос: «А скажите дети, кто из вас п-т, который унесёт в могилу все секреты?» Если бы я спросил так, то ваш ответ, Алексей, был бы уместен, но хочу заметить, я так не спрашивал! — Повелительно гаркнул Абсманов.

Взгляды собравшихся выражали удивление Фединой выходке. Официальное лицо, а ведёт себя словно актёр в комедийном фильме с большим бюджетом — бесталанно и глупо.

— Простите, друзья, — виноватым голосом продолжил куратор, — просто поймите, наши с вами дела затянулись, да и превращаются потихоньку в какой-то ситком, честное слово. Только вот мне не смешно. Неужели никто из вас не хочет побыстрее освободиться?

Народ замотал головами, правда, несинхронно, а каждый на свой лад, создавая тем самым ощущение довольно неприятное, раздражающее.

— Простите, мне нужно выйти в уборную, буду через минуту. — Подытожил Фёдор, вставая со своего места.

— Мужик, ты ведь носик хочешь попудрить? — Спросил Гриша.

— Простите, что?

— Ну, ты того самого идёшь или реально надо отлить?

— Это не ваше дело, молодой человек. — Снисходительно ответил Абсманов, понимая, что собственная реакция спалила суть похода.

— Я курить хочу, можно выйти? Пока вас нет, я быстро.

— Нет. Кури здесь, если хочешь. — На этом он вышел, оставив собравшихся наедине друг с другом.

— Отлично! — Гриша полез в карман, доставая мятую пачку дешевых сигарет и щёлкая зажигалкой.

— Молодой человек, не смейте поджигать эту дрянь, у Тимурочки астма! — Взвизгнула Ольга, мать бледного костюма.

— Не смейте поджигать эту дрянь! — Передразнил подросток, уже подкурив и глубоко затягиваясь. — Тебя забыл спросить, мамаша. Слышала, что этот вылизанный петушок сказал? «Кури здесь». Значит, можно!

— Да как ты! — Продолжала Ольга, но сын её оборвал.

— Мать, успокойся! Я сам о себе позабочусь. А ты Гриша ведь? Следи за языком, пока тебе его не подрезали. Никто не любит заноз в заднице, особенно таких мелких, которые тяжело достать из-под кожи. — Очень смело, но спокойно ответил Тимур, смотря Грише прямо в глаза.

— Бааааааа… У кого голос прорезался. Бледный пиджак забазарил. Ты что, только что яйца у себя отрастил и пробуешь?

— Рано или поздно ты попадешь в тюрьму, и с таким языком уж точно станешь дегустатором яиц. — Спокойно парировал молодой человек.

Соловьёв, сидевший рядом с Гришей, прыснул слюной, начав смаковать улыбку. Все ожидали, что подросток по обыкновению взорвётся, начёт бычить, но тот только сжал крепко челюсти, злорадно улыбнувшись:

— Ладно, ничего страшного. Говори что хочешь, петушок. Когда мне выпишут жирный чек и мы отсюда выйдем, тогда я выпущу тебе и твоей мамаше кишки, прихватив ваши денежки. Посмотрим, кто у кого будет яйца лизать.

— Хм, двойное убийство… тогда точно ты. Это как минимум лет девять гнить.